— Мы едем в Арроманш, — вместо ответа сказал Уилл. — Я много раз бывал там и приезжаю все снова и снова. Здесь в 1944 году высадились британские войска. Среди них был и мой отец.
Потом он замолчал, его лицо стало серьезным, и Кейт, уютно устроившейся на заднем сиденье, оставалось лишь следить за длинными, тонкими пальцами, сжимавшими руль. Он вел машину так же, как делал все остальное: уверенно, непринужденно, прибавляя скорость на пустынном шоссе и тормозя при виде встречной машины. Иногда он прибавлял газ, и мощный «рено» легко обходил какого-нибудь тихохода. Тогда Кейт начинала хихикать про себя. Вот оно, обычное мужское стремление к превосходству в силе! Машин на шоссе было немного; кроме того, с ним она чувствовала себя в полной безопасности. И так будет всегда, в упоении поняла она.
Казалось, дороге не будет конца, но вскоре Кейт почувствовала запах моря. В самом деле, через пять минут они оказались на окраине Арроманша, который был значительно больше, чем она ожидала.
— Он сильно вырос с 1944 года, — пояснил Уилл. — Теперь тут крупный центр туризма. В местном музее выставлено все, что относится к тому времени: изображения огромных портов, выстроенных специально для высадки, фильмы, документы на разных языках, фотографии оружия. Все это место превратилось в легенду. Но мы туда не пойдем.
Лучше погуляем по берегу и представим себе, как все это было.
Кейт кивнула. Она поняла бы его и без слов. Хотя сезон еще не начался, вокруг музея толпилось множество туристов. Уилл припарковал машину, и они спустились к морю.
— Любимое место отдыха, — констатировал Уилл и криво усмехнулся. — А в августе, в годовщину высадки, здесь вообще яблоку негде упасть. Черт их принес сюда именно сегодня!
Море было спокойным. Их следы четко отпечатывались в глубоком песке. Они подошли к кромке прибоя. Слева высились песчаные холмы, поросшие курчавой травой. На них виднелись остатки железобетонных дотов, почти полностью разрушившиеся от времени и зимних приливов. Было очень тихо. Слышался только протяжный крик чаек и легкий плеск волн, рассыпавшихся у их ног.
Уилл сказал:
— Как тихо! Но я представляю себе, что здесь творилось тогда…
— Отец рассказывал тебе об этом, когда ты был маленьким? — дрогнувшим голосом спросила Кейт. Уилл вздохнул и покачал головой.
— К несчастью, нет. Я почти не помню его: он умер, когда я был совсем малышом. Мать говорила, что в самом конце боя он был тяжело ранен и так и не поправился по-настоящему.
Но я и без рассказов отца могу вообразить, как это было: солдаты в шинелях прыгают с палубы в воду, падают под кинжальным огнем. Я слышу звуки и даже запахи. Хаос, крики, неумолкающий треск автоматов, винтовочные выстрелы, гул самолетов. О боже, наверно, это было ужасно! Иногда чувствуешь себя виноватым, что нашему поколению не довелось испытать такого…
Он невольно ускорил шаг, заставляя Кейт почти бежать за собой.
— Но твой отец прошел через это и выжил, — тихо сказала она. — Иначе бы тебя не было на свете.
Он остановился и виновато посмотрел на нее:
— Прости, я увлекся. Наверно, не следовало просить тебя поехать со мной. Кейт мягко ответила:
— Я сама хотела поехать. Мне хочется побольше узнать о тебе… о твоей семье…
Они пошли дальше, на сей раз не так быстро. Уилл взял ее за руку.
— Это очень романтическая история. Я не знаю подробностей, но как-то вышло, что раненый отец отстал от своей части. Он заблудился, его подобрал какой-то француз и привел к себе домой. Они выхаживали отца, пока он не подлечился и не вернулся в свой полк. Вскоре его признали инвалидом и отправили в Англию. Затем он вернулся и разыскал семью, которая его приютила. Хозяин к тому времени умер, но его вдова и дочь жили все в том же домике. Девочка, которая ухаживала за ним, превратилась в прекрасную юную девушку. — Уилл нежно улыбнулся. — Что было дальше, догадываешься сама. Отец влюбился, женился и увез ее в Англию. Через год родился я. Я совсем не помню отца; не думаю, что он оправился от военных ран. Теперь ты знаешь, почему я люблю приезжать на побережье. Способ странный, но он позволяет мне почувствовать связь с отцом. Конечно, приносить цветы на его лондонскую могилу было бы куда проще…
Погода менялась. Воздух стал холоднее, солнце подернулось дымкой, а они все шли и шли. Кейт спросила:
— Так твоя мама воспитывала тебя одна?
— Да, светлая ей память. Она была замечательная, и я очень любил ее. После смерти отца она вернулась во Францию, но хотела, чтобы я получил образование в Англии. Поэтому она отдала меня в школу в Кентербери, где учился мой отец. Потом я закончил тот же колледж в Оксфорде. Но на каникулы я всегда ездил в Париж. Теперь ты знаешь, почему я полукровка.
— А твоя мама больше не вышла замуж? Он пошел дальше и молчал так долго, что она решила, будто он не расслышал вопроса. Потом он все же ответил:
— Вышла. За два года до смерти. Я был в Оксфорде и ничего не знал. Она полюбила одного человека, а он ее. Эта история стара как мир: он был женат. Потом выяснилось, что она неизлечимо больна. Тогда он получил свободу и женился на ней. Тем временем я закончил Оксфорд и смог вернуться домой. Радостно было смотреть на их счастье, но оно оказалось слишком коротким. Через два года после свадьбы мама почувствовала себя хуже, и это стало началом конца. — Он сделал паузу. — Мой отчим подбадривал нас обоих. Я искренне восхищаюсь им. Он сделал еще одно хорошее дело: мы купили квартиру в Париже и пользуемся ею, когда бываем во Франции. А так у меня маленькая квартирка в Челси.
Он взял ее под руку.
— Вот тебе вся моя жизнь до сегодняшнего дня. Боюсь, ничего увлекательного.
Именно этого момента она и ждала.
— Неужели вся? — Она поглядела на него искоса. — Разве ты никогда не был женат? И романов у тебя тоже не было?
— Женат не был. А пара романов была, но они завершились без особых трагедий для обеих сторон.
Завершились? Значит, «другим препятствием» была не женщина! Она стала раздумывать, удобно ли прямо спросить его, что это за препятствие, но он опередил ее:
— Теперь ты все знаешь. Расскажи мне о себе.
— Да я уже все рассказала, — пожала плечами Кейт. — Меня тоже воспитывала мама: отец ушел от нас, когда мне было пятнадцать лет. — Ее тон ожесточился. — Не люблю ни вспоминать это время, ни говорить о нем. Мама была необыкновенной женщиной. Денег у нас было мало, и она всю жизнь работала, чтобы выбиться из нужды и обеспечить меня всем необходимым. Никакой специальности у нее не было, и она работала в приюте для престарелых. Я хотела бросить колледж и пойти на службу, но она не желала об этом слышать. Она работала все больше и больше. Даже когда я стала получать столько, что хватило бы на нас обеих, она сказала, что привыкла быть на людях и без работы не может. Это ее и погубило. Ее здоровье было подорвано. Накануне Рождества у нее был приступ бронхита, потом грипп, пневмония… В общем, сердце не выдержало. — Голос Кейт задрожал. — Она умерла месяц назад.
— Спасибо за откровенность, — тихо сказал Уилл. — Наши судьбы похожи на параллельные прямые… Кейт, я должен тебе сказать…
— Ой! — Кейт споткнулась и взвизгнула, когда ледяная вода залила ей ботинки. — Вот идиотка! — обругала она себя, взбираясь повыше и отряхивая ноги.
— Это я виноват: не доглядел, что начался прилив, — сокрушенно признался Уилл. — Пошли обратно, пока ты не простудилась. Нет, лучше сними их совсем, а я понесу тебя!
— Всю обратную дорогу? Ты с ума сошел! Я побегу в машину и там согреюсь. Лови! — крикнула она и бросилась бежать по берегу.
В школе Кейт считалась неплохим спринтером и теперь, даже с мокрыми ногами, набрала приличную скорость…
Вдруг она остановилась. Ее со всех сторон окружал неизвестно откуда взявшийся туман. Он накрыл ее серым одеялом, погасил солнце, отсек от нее море, песчаные холмы… и Уилла. Где он? О боже, как она могла забыть? Конечно, Уилл не мог угнаться за ней. Он только-только начал ходить без палки…
