С помощью двоих узников карантина я кое-как уселся на стул в операторской. Боль стала потихоньку утихать.
- Ну ты че на полу то валяешься? – с улыбкой начал беседу Ермак.
- Нога болит, не могу раком ползать.
- Я видел у тебя какие-то наколки на руках, откуда, с тюрьмы?
- Да нет, с воли. Я по воле музыкой занимался, сам играл, вот и набил себе несколько заморочек.
- А на чем играл?
- Я пел в основном, а так могу и за барабанами посидеть.
- А знаешь, есть такой барабанщик Дэйв Ломбардо?
- Конечно, слышал, это ведь драммер Слэйера, а их творчество мне по душе.
-Ну вот бля, хоть кто-то в этом гадюшнике нормальную музыку слушает, а то заезжают одни пидоры, да попсеры, даже поговорить не с кем. У меня здесь в лагере знаешь, какие диски есть? Тебе и не снилось, потом покажу. Значит, на барабанах играешь? Ну что ж, позже проверим, если пиздишь, не вылезешь отсюда до конца срока, понял?
- Зачем мне обманывать?
- Ну ладно, иди вату щипай. На полы тебя ставить не будут. Свободен пока.
Любовь Ермака к музыке спасла меня от злой участи подохнуть под ногами бригадиров и мусоров.
В бараке было не легче. Каждый день, возратившись с промзоны, мы занимались тем, что заправляли на время свои шконки. Тех, кто не успевал – били. Процедура умывания была тоже слишком напряжной. Надо было выстраиваться в очередь и стоять, смотря друг другу в затылок, пока не дойдешь до дежурного, который выписывал тебе бритвенный станок. На сухую побрившись и наскоряк постирав носки, выбегали на улицу для построения. Следующие пару часов уходили на строевую подготовку. Мне с моей ногой, приходилось туго. Вечером, еле доползая до шконки, я сразу проваливался в кромешную тьму. Сны мне не снились, и ночь пролетала в одно мгновение. Казалось, что от команды «отбой» до команды «подъем» проходило всего пять-десять минут.
Я уже начал было забывать разговор с завхозом, как вдруг в воскресный день меня вызвали в кабинет начальника отряда. В кабинете сидел Ермак.
- Ну что, барабанщик, пойдем в клуб.
Зал клуба выглядел стандартно-совково, как залы домов культуры. На сцене в углу стояла старенькая ударная установка.
- Ну иди, покажи класс.
Я сел за установку и стал играть различные ритм партии. Было видно, что Ермаку моя игра понравилась, так как он просил играть еще. Чуть позже в зале появился еще один зек.
- Смотри, Петруха, - обратился к нему завхоз, - смотри, какого барабанщика притащил!
- А что, неплохо играет, ты сможешь его завтра привести, когда ребята здесь будут?
- Приведем, Петь, не переживай, с промки его снимают, будет у вас испытание проходить.
- А кто такой этот Петя? - спросил я завхоза, когда мы покинули клуб.
- Да он председатель секции досуга по колонии. Отвечает за все культмассовые мероприятия в зоне. Парень отличный, советую подружиться. Завтра пойдешь в клуб, там тебя ребята музыканты еще посмотрят. Если подойдешь им, то будешь работать в самодеятельности. Единственное, что тебе надо сделать, так это отписаться побыстрее.
- Как понять отписаться, - не понял я.
- Ну явочки, явочки, дружок, без этого никак.
- Блин, я ведь уже говорил, что мне не о чем писать и не в чем признаваться.
- Ну тогда стучи на соотрядников, или сиди в карантине до конца срока.
- А что другого выхода нет? – ни как не мог успокоиться я.
- Другого выхода нет, пацан. Думай, или в клубе, в тепле сидеть, или с промки не вылезать и полы пидорить с утра до вечера.
«Как же быть, - думал я, - может, и правда делюгу какую-нибудь придумать? А вдруг раскрутят ещё? Ведь посадили уже ни за что, значит и раскрутить тоже запросто могут».
В карантине ни с кем общаться не хотелось, так как было понятно, что все здесь стучат друг на друга. Ведь не одному же мне предлагали это занятие. А сорваться отсюда побыстрее мечтал каждый. Поэтому, молоть языком в карантине было равносильно рытью могилы.
XIV
Утром, как и обещал завхоз, меня отвели в клуб. Здесь, по сравнению со вчерашним днем было много народа. Каждый занимался своим делом: кто играл музыку, кто рисовал, были даже какие-то жонглеры на сцене. Ко мне подошел мужичок лет сорока, держащий в руке гитару.
- Привет! Это тебя к нам на выявление?
- На какое выявление?
- Ну талант твой выявлять здесь будем, ты ведь барабанщик?
- Да.
- Давай знакомиться, меня Андрей зовут, - представился гитарист.
- Меня Юра.
- Юрок, значит. Ну садись, Юрок, за барабаны, чуток с тобой поиграем.
Андрей этот очень даже не плохо играл, я не думал, что в зоне могут сидеть такие игрули. После того, как мы сыграли с ним несколько импровизаций на рок-н-рольную тему, Андрей продолжил наше знакомство:
- Ну что я могу сказать. Ты нам подходишь, Юрок. У меня сейчас времени особо нет, ты сиди, занимайся пока, с ребятами познакомься, а мы с тобой позже приколемся.
Гитарист ушел, а я стал греметь дальше, пока меня не остановил какой-то парнишка:
- Ты что, к нам что ли?
- Ну да вроде.
- Тогда слушай, - парень принял серьезный, - ты не думай, что в клубе легко. Тут тоже свои порядки и расслабиться тебе никто не даст. Если ты барабанщик, то сиди весь день за установкой, потому что это твое рабочее место. Уйти ты можешь только на перекур, а они у нас тоже по расписанию, и на обед. Понятно?
- Что ж тут не понять.
- Ну тогда работай, и смотри: будешь нарушать правила – быстро отсюда вылетишь.
Каждый день с утра до трех часов дня я проводил в клубе. Меня даже привлекли для репетиции предстоящей концертной программы. Правда, играть разрешили всего две песни. Играли какой-то глупый шансон, но выбирать не приходилось. Когда я возвращался в карантин, меня напрягали на мытье полов, уборку пыли и прочие грязные работы, для того, чтобы жизнь не казалась сахаром. Буграм не нравилось то, что я хожу в клуб, и каждый раз, встречая меня, каждый из них старался сделать гавно. Глядя на мою хромоту, бугор старался меня зацепить и дать непосильную работу, а потом отпиздить за невыполнение. Единственное, что меня сдерживало, это то, что скоро меня должны были перевести в отряд к клубным работникам. Вообще, зеки, которые занимали должность бригадира в карантине, все, как на подбор были гандонами. Ходили слухи, что их после освобождения вылавливали на воле и опускали, а некоторых вообще находили мертвыми.
Если зеку в карантин загоняли передачку, то получали ее бугры и делили между собой, а хозяину данного добра разрешали зайти в пищевую комнату на пять минут и съесть яблоко. Больше этот зек ничего из привезенного не получал. Все жрали бугры, а то, что не в силах были съесть, выкидывали в парашу, так как знали, что на следующий день все равно еще привезут кому нибудь харчей.
- Да плюнь ты на эти явки с повинной, - учил меня Андрей, - это они спецом тебя грузят, чтобы
