— Проклятье, Сидни, почему ты не пришла в палатку? Не стоило мокнуть неизвестно ради чего.
— Я хотела убедиться, смогу ли это пережить.
Ее куртка и одежда насквозь промокли. Медленно он снимал с нее все, складывая мокрые лоскутки в угол палатки. Когда Сидни оказалась в одном нижнем белье, Хок отыскал в рюкзаке чистую фланелевую рубашку.
— Тебе нужно снять белье, надень это. Сидни покачала головой.
— Я в порядке. Правда.
— Сид, послушай меня. Сними белье и надень рубашку. — Он отвернулся. — Я не буду смотреть, обещаю.
Искушение почти невыносимое, но Хок, сжав зубы, медленно считал до ста. А в голове проносились образы ее обнаженного тела, набухших от холода сосков и ее розовой кожи. У нее прекрасное тело. Тело, созданное для его рук. Он знал это.
— Все, — наконец сказала она.
Хок повернулся. В полумраке он видел только ее длинные ноги, торчавшие из-под рубашки, руки, обхватившие колени. Он снял ботинки, куртку и положил их на мокрую одежду. Затем поправил свой спальный мешок.
— Залезай, — сказал он. Сидни покачала головой.
— Я не могу. Я имею в виду, что это твой спальный мешок.
— Мы разделим его. Теперь залезай. Она слишком устала, чтобы перечить.
— Я не думаю, что это выход из положения, — предупредила она. Но, забравшись внутрь, вздохнула:
— Ой, он еще теплый.
— Ничего не произойдет, — сказал Хок и помог ей уютно устроиться. Обещаю.
Сказать легче, чем сделать. Наблюдая за полураздетой Сидни, он уже не был уверен в своей решимости.
Сейчас он не мог не думать о ее длинных стройных ногах. Об изгибе спины, о груди, о нежной плоти ее живота. Но сейчас нужно думать о том, как ее согреть.
Когда Сидни устроилась, он лег рядом и накинул одеяло.
— Лучше?
— Ммм. Гораздо лучше.
Хок закрыл глаза. Ее дрожащие зубы стучали и не давали им обоим заснуть. Она была совсем близко. Их разделяло три дюйма.
Если у нее и оставались сомнения в собственной безопасности, она ничего не сказала. Хок медленно тер ей руки и плечи, пока ее дыхание не успокоилось. Почувствовав тепло ее тела, он вздохнул с облегчением.
— Спи, милая, — прошептал он, нежно поцеловав ее волосы. — Спи. — Он прижался к ней, приказав себе уснуть и подавив желание соблазнить ее.
Он не знал, спал ли он. Открыв глаза, он увидел лучи солнца и то, что он лежит в объятиях Сидни. Ее ноги сплелись с его ногами, а ее голова покоилась у него на груди.
Хок улыбнулся и обнял ее. Он не помнил, когда в последний раз, просыпаясь в объятиях женщины, не ощущал беспокойство и желание уйти.
Медленно, стараясь не разбудить ее, он провел ладонью по ее ноге. Она вздрогнула от его прикосновения, и их губы оказались рядом. Хок почувствовал возросшее желание. Стоп. Если прикосновение к ее ноге так заводит его, то, что случится, если…
— Не думай об этом, — пробормотал он.
— Ммм?
Хок посмотрел на нее. Она улыбалась ему с закрытыми глазами. Он наклонился ниже и поцеловал ее.
Нежность стремительно захватила его, и он не мог остановиться. Он ласкал ее щеку, желая, чтобы она проснулась. Пальцы чувствовали теплую плоть. Он опустил руку, погладил бедро и проник под рубашку. Нежный изгиб бедра, талия, выпуклости груди…
Она вздохнула. Хок лег на нее, прижавшись к ней бедрами. Его желание росло. Он прижался к ее шее, кусал нежную кожу за ушком, а Сидни постанывала.
Он никогда так не хотел женщины. Но это не была только эгоистичная жажда удовлетворения. Он хотел бы разделить свое желание с ней, чтобы и она желала их близости.
Хок приподнялся на вытянутых руках, посмотрел на ее спящее лицо, на ее темные ресницы, бледные щеки, влажные от его поцелуев губы. Он жаждал любить ее, дать ей то, что берег от других, — свое сердце и душу. Но ему нужно смотреть в ее глаза и сказать ей об этом.
— Сид?
— Ммм, — отозвалась она. Она положила руку ему на лицо.
— Сидни, ты проснулась?
Она не ответила. Ее дыхание было таким же ровным. Хок закрыл глаза и пробормотал ругательства.
— Конечно, с тобой, она будет в безопасности, — пробормотал он, освобождаясь из ее объятий. — Ты соблазняешь спящую женщину.
Это подло.
Хок встал на твердую землю. Он пообещал себе, что не будет спешить, что будет ждать знака с ее стороны.
Он не хотел принужденных объятий Сидни. Она заслуживала лучшего. Она заслуживала право самой решать. В конце недели они пойдут разными дорогами. Меньше всего он хотел, чтобы она уходила из его жизни с чувством сожаления и горькими воспоминаниями.
Глава 7
Она медленно просыпалась, еще находясь в полудреме. Она видела лишь солнце, и ей было тепло. Приятно тепло. Пальцам ног, рук, спине и даже кончику носа.
Сидни открыла глаза. Да, ей тепло, и этому есть объяснение. Она провела прошедшую ночь в палатке Хока, в его спальном мешке — и в его объятиях. Здесь она и находится, подле его тела, голой спиной касаясь его коленей.
Его рука на ее талии, его подбородок в изгибе ее шеи. На минуту она прислушалась. Услышав ровное дыхание, Сидни закрыла глаза. События прошлой ночи всплывали в ее памяти по частям… Дождь, шалаш, ненадежный приют, кое-как собранный ее руками. Невыносимый холод. Он вновь ее спас. На этот раз от стихии. И ее упрямства.
Как случилось, что он стал такой важной частью ее жизни за столь короткое время? Она зависела от него. Для нее он стал больше чем проводник. В Хоке есть внутренняя сила, душа. Она чувствовала себя в безопасности рядом с этим человеком.
Если она сомневалась, что сможет прожить хотя бы еще один день на Аляске, стоило ей только посмотреть в его глаза, и все менялось. В них она видела, кем хотела быть. Сильной и решительной женщиной, способной пережить все, с чем столкнет ее судьба. И все же они оба боролись с взаимным влечением так же неистово, как им и наслаждались.
У нее были свои причины, у него свои. Сидни начала их молча перечислять, надеясь, что сможет во всем разобраться. Они живут в разных мирах и разного хотят. У нее есть планы, цели, и ничто не может встать у нее на пути. У них нет шансов постоянно быть вместе.
Поэтому она сохраняла дистанцию. Поэтому она отталкивала его каждый раз, когда они приближались друг к другу. Он тоже это чувствует? Если они будут заниматься любовью, то любви между ними не будет. Они лишь утолят желание.
Но то, что она чувствовала к Хоку, было не просто желание! Она его уважала и им восхищалась. Она
