Учёный замолчал, но Робби попросил:
– Расскажите подробнее, нам важна любая информация о Юрии Тораге и его дружбе с Айваном Гринвичем.
Микиш, вспоминая, сказал:
– Юрий был очень практичным человеком. Он работал не только на МарсоИнститут, но и консультировал корпорации, занимающиеся космической геологией.
Тораг придумал какой-то необычный способ дистанционной геологоразведки и решил основать собственную компанию для эксплуатации этой идеи. Он ушёл из МарсоИнститута и стал улучшать методику обнаружения рудных месторождений, используя свою небольшую яхту. Тораг не вернулся из одиночного полёта в пояс астероидов – пропал без вести. Твой отец очень переживал – никак не мог примириться со смертью Юрия. Я знаю, что он пытался самостоятельно расследовать его гибель, и даже просил о помощи компьютер МарсоИнститута… Но я не знаю, нашёл ли он что-нибудь заслуживающее внимания…
– А на чём базировался тораговский метод геологоразведки?
Нат пожал плечами:
– Понятия не имею. И при жизни Юрий был аккуратен со своими секретами, и после смерти не выпустил их на волю… Но его сновная работа была связана с комбинированием гамма- спектроскопии и радарных методов.
Никки внимательно выслушала Ната и беззвучно сказала Робби: «Тебе стоит возобновить знакомство с компьютером МарсоИнститута…»
«Прояви немного уважения к старому электронному другу и воздержись от очевидных замечаний…» – проворчал Робби в ответ.
Домашний кибер принёс чай, и за столом разгорелся спор, видимо, давний.
Нат был сторонником того, что жизнь возникла на многих планетах независимо; поэтому он полагал, что жизнь на Марсе и на Земле имеет разное происхождение.
Тобеа считала наоборот – что жизнь зародилась в Галактике в одном или нескольких местах, а потом, согласно концепции панспермии, распространилась в виде космических спор по многим планетным системам.
– Жизнь на Марсе и на Земле имеет единые корни, – уверенно заявила, отставив чашку, Тобеа. – Космические споры попали сначала на одну планету, и с помощью метеоритов перекочевали на другую. Вопрос только в том – на какой планете жизнь появилась раньше? Живут ли на Земле марсиане, или земляне когда-то давным-давно высадились на Марс?
– Живых миров множество! – закричал Нат. – Образование жизни – универсальный повсеместный процесс. В южном заливе первобытной Земли, где грелся на солнце густой аминокислотный бульон, когда-то возникло незамысловатое Нечто, которое могло только поглощать еду и порождать себе подобное. И Нечто ело и размножалось сотни миллионов лет, пока не заняло весь океан. И не стало хватать еды на всех его потомков. И стал выживать из них умнейший, сильнейший и быстрейший – так началась эволюция, вытолкнувшая четыреста миллионов лет назад на океанский берег позвоночное сухопутное животное. И оно недавно стало человеком!
Голос Ната достиг библейского величия и замер на высокой ноте. Потом учёный деловито заключил:
– Следовательно, везде, где была вода, тепло и аминокислоты, рождалась жизнь!
– Что же вы никак не выведете в пробирке это живое Нечто? – захихикала Тобеа. – Тысячи твоих единомышленников скрипят ржавыми мозгами и никак не могут создать условия для самосинтеза живого организма из неорганики. Но хотят, чтобы природа, не раздумывая, достигла такой цели. Поймите: жизнь – величайшая редкость и ценность в космосе, и мы должны быть благодарны природе за щедрый подарок.
– Как может мыслящий современный человек держаться за древнюю идею панспермии? – воскликнул Нат. – Дикость, варварство!
– На себя посмотрите, животворщики, – хохотнула Тобеа. – Как заклинание твердят – жизнь зарождается везде! всегда! Шаманят над своими автоклавами – и что? Даже самозарождение вируса гриппа получить не могут! Вам надо чихнуть на ваши пробирки.
Возникновение жизни под каждой кочкой просто невозможно с точки зрения вероятности.
– Но нельзя не признать, что жизнь на Земле есть! – в свою очередь съехидничал Нат.
– Но мы ещё не знаем – насколько нам повезло, – парировала Тобеа.
– Эх, нам хотя бы один пример марсианского уцелевшего ДНК, – посетовал Нат. – Мы бы её расшифровали и определили – одного мы корня с древними марсианами или нет.
– Но ведь жизнь на Марсе была? – спросила Никки, с интересом прислушиваясь к спору.
– Была, но очень давно, и сейчас мы находим только её жалкие окаменелые остатки.
О, если бы найти пару живых внеземных микробов!
– Надо искать в тёплых подлёдных океанах спутников Юпитера и Сатурна! – сказала Тобеа.
– На столь глубокое бурение нет денег, – вздохнул Нат. – Я полагаю, что микроорганизмы могут быть и на Марсе – в старых вулканах и в местах, где есть подземное тепло. Это неплохой шанс, но и здесь нужны серьёзные затраты на поиск. Пока у астробиологов МарсоИнститута таких средств нет. Нам платят за открытия рудных месторождений и прогнозы метеоритной опасности на космических трассах, а не за фундаментальные споры о возникновении жизни.
Тобеа махнула рукой:
– Хватит об ископаемых червяках, поговорим лучше о будущем, которое сидит рядом.
И она обратилась к Никки:
– Колледж Эйнштейна – это замечательное место, но страшно дорогое. Ты, верно, по уши в долгах. Давай, признавайся, чем мы тебе можем помочь?! Накоплений у нас почти нет, но, если надо, то мы продадим этот дом… – тут голос Тобеа немного дрогнул, но потом окреп, -…и купим себе поменьше. Зато тебе поможем.
– Спасибо, – сказала с искренним чувством Никки. – Но я справлюсь.
Она достала из кармана книжечку и быстро черкнула пару строк. Протянула Микишам вырванную страничку:
– На нужды МарсоИнститута и ваших исследований. Если вы пришлёте мне отчёт об их использовании, тогда я смогу вычесть эти деньги из налогооблагаемых доходов. Но можете и не присылать. Расходуйте куда угодно – это ваши деньги.
Нат с недоумением взял чек и рассмотрел его. Потом, внешне спокойный, отдал чек жене:
– Ничего не понимаю. Кто эта девочка?
– Здесь написано «триста миллионов долларов»… – сказала со страхом Тобеа.
– Последние несколько месяцев меня зовут королевой Гринвич, – спокойно сказала Никки. – Я получила неплохую страховую премию за Оберонские обсерватории.
– Я слышал эту историю! – воскликнул Нат. – Значит, это была не однофамилица!
Тобеа сказала дрожащим голосом:
– Смотри – Никки выросла без нас и нашей запоздалой помощи, и уже сама помогает таким древним шлёпанцам, как мы с тобой. Как бы гордились тобой твои родители…
