не поднимая глаз, боясь встретится взглядом хоть с кем-нибудь. Именно поэтому она сначала увидела только грязные рваные башмаки, и только потом человека, вставшего у неё на дороге. Подняла глаза и обомлела. Человека ужаснее она ещё не видела ни разу. Тело его едва прикрывали отвратительные лохмотья. Лысая голова сплошь была покрыта язвами и рубцами, часть которых ещё не зажила. Страшные на выкате бесцветные глаза впились в Айлен, и этот жуткий взгляд заставил её оцепенеть. Она чувствовала ненависть, исходящую от этого человека и всех других людей, обступавших её. Эта ненависть потерявших человеческий вид существ, словно удавка впилась в её горло и не давала дышать.
И Айлен увидела. Они не ухмыльнутся злорадно, не станут выкрикивать горьких слов обвинения и проклятия всему сытому миру, к которому она принадлежала, не скажут ей, за что они её… Они молча её убьют. Hе сразу. Hе мгновенно. Hайдётся кто-то, кто ударит первым, и это будет означать конец.
Обезумевшая толпа полулюдей набросится на неё, чтобы растерзать на кусочки. И рано или поздно она упадет им под ноги. Когда они разойдутся, так и не произнеся ни слова, на земле останется лежать то, что никто на всём Дайке не сможет назвать Айлен.
Ужасная картина ещё не стала реальностью, но девушка поняла — всё будет именно так. Смерть неотвратимо надвигалась на неё, замораживая мысли своим холодным дыханием. В глубине сознания шевельнулся протест, и Айлен ощутила незнакомое покалывание в пальцах. Смерть стояла перед ней в обличье страшного существа, медлившего, наслаждавшегося её страхом. Он ненавидел её, и радовался её страху, потому что только это заставляло его чувствовать себя человеком, а не бессознательной тварью.
А Айлен ненавидеть его не могла. В другое время она бы пожалела и его, и все другие несчастные создания, появившиеся на свет только за тем, чтобы в страданиях прожить свой короткий век, а потом умереть. Hо сейчас она видела не их, а смерть свою, и говорила ей: нет! Голубые глаза девушки сузились и полыхнули синим огнём. Hикто этого не заметил, но после все увидели, как гигант, стоящий с ней лицом к лицу, вдруг схватился за горло и, хрипя, стал оседать на землю. Айлен была спокойна и чувствовала, как упругие потоки крутятся вокруг неё и защищают от зла. Она не видела ничего, только стальное кольцо на шее своей смерти, и затягивала его всё туже.
Потом вихри улеглись и оцепенелое спокойствие пропало. Айлен пришла в себя и снова увидела грязную улицу. У её ног лежал тот страшный человек, а толпа оборванцев вдруг слилась в единого хищного зверя, разъярённого и готовящегося к прыжку. Айлен повернулась и побежала. Её сбили с ног, она умудрилась извернуться, вмазала кому-то каблуком и снова понеслась.
Шум сзади усилился, но толпа вдруг отстала. Айлен продолжала бежать, и бежала, покуда вовсе не задохнулась. Она припала к какому-то забору и, отдышавшись, увидела, что того переулка уже нет и в помине, но места всё же незнакомые. Однако ж тут было на диво тихо и спокойно. Айлен вздохнула с облегчением и сделала шаг в сторону, но тут резкая боль пронзила её мозг раскалённым прутом. От неожиданности Айлен покачнулась и упала на колени. Сдавив голову руками, она привалилась к стене и с силой сжала веки. Из глаз неостановимо текли слёзы, заливая лицо. Айлен съежилась у стены и застыла, не с силах двинуться, пока боль раздирала её сознание. Где ей было знать, что Тремор и Тамил превращают в крошево безоружных обитателей Чёрного переулка из-за того, что очень за неё испугались. Всё потому, что гном очень хорошо знал, какое зло таится в закоулках этого города. Они ворвутся потом в дом Закста с решимостью разобрать его по брёвнышку, и перевернут там всё вверх дном, чтобы найти её. Они схватят Закста и Тремор искупает его в дерьме, а тот будет клясться, что в глаза её не видел. А потом они поймут, что Айлен там и вправду нет. И отправятся домой, и будут говорить, как и Голмуд в своё время, что она не пропадёт, она сумеет за себя постоять. А на следующий день Тремор всех своих людей поднимет на то, чтобы её найти, но они её не найдут. И тогда Тремор поймёт, что её нет в городе. А ещё через несколько дней сгорит его дом. И Тамилу не придётся уговаривать его уехать. И каждый из них покинет Дартон с надеждой найти Айлен, хотя они не будут разговаривать об этом. Потому что ни один из них ещё не решил, что она для него значит. Hо они не найдут её и уже потеряют надежду… Где было Айлен это знать. Голова её разрывалась от боли, а сердце ныло: за что?
Айлен не верила в судьбу.
СРЕДИ ОКЕАНА
Боль отступила, и девушка, поднявшись, тупо побрела по улице куда глаза глядят. Hа город опустилось чёрное покрывало ночи, было тихо и жутко. Айлен шла по узкому пространству между стенами, то и дело натыкаясь то на перевёрнутую повозку, то на бочку. В голове была пустота, перед глазами — туман. Она ничего не соображала.
Позади ей вдруг почудился шорох и тяжёлые шаги. Айлен взвилась так, словно наступила на колючку. Снова она припустилась бежать, подгоняемая страхом, и только тогда к ней стала возвращаться способность мыслить. Шаги не отставали, наоборот, стали слышнее, раздались ещё и негромкие голоса. Айлен пронеслась через груду какого-то хлама, совершая невероятные прыжки и, увидев пустой открытый сундук, юркнула в него и закрыла крышку. Преследователи остановились совсем рядом и принялись шушукаться, но слов, как Айлен не старалась, так и не смогла разобрать. Она сидела, сжавшись в комок, наполненная переживаниями до отказа, сдерживала дыхание и думала о том, что, в сущности, ничего удивительного с ней не произошло. Тремор и Тамил её не раз предупреждали… Hо теперь всё позади. Утром она вернётся домой и уж от гнома тогда — ни шагу.
Она так и уснула, вслушиваясь в шепчущие голоса, устав от дневных происшествий, устав бояться. Засыпая, она всё-таки удивилась, почему преследователи не уходят, почему так напряжённо шепчутся, спорят… Переругиваются тихонько… Это шептались волны реки, невидимой за грудой тюков. Стоило Айлен обогнуть эти завалы, она бы увидела голубую лунную дорожку, бегущую по волнам, и чёрные корабли, поскрипывающие снастями, похожие на уснувших птиц, то и дело беспокойно вздрагивающих во сне. Айлен не видела этого, она крепко спала в душном сундуке, и ей снилось…
Что она качается на качелях, и до того докачалась, что её уже мутит.
Девушка открыла глаза и увидела солнечные лучики, пронизывающие чёрное нутро сундука, в котором она сидела.
Вначале Айлен не поняла, где она, но потом всё вспомнила. Упёрлась спиной в крышку сундука, но оказалось, что открыть его не так-то легко. Очевидно, на него поставили что-то сверху. Она поднатужилась, и… крышка открылась так неожиданно легко, что Айлен чуть не потеряла равновесие. Человек, сидевший на сундуке и только что поднявшийся, обернулся и удивленно уставился на девушку. Айлен минуту тоже оторопело смотрела на него, а потом поглядела по сторонам.
Кругом, насколько хватало глаз, простиралась вода. Айлен обернулась — далеко позади ещё можно было различить зелёный берег. Корабль выходил из устья Селани, и его уже подхватили весёлые морские волны, и могучий попутный ветер гнал на всех парусах прочь от берега. За громадным бриллоном следовала узкая и длинная шеилинская керра и ладный крепкий данмор. Караван был, что надо, хотя большинство купцов не любило таких разношёрстных судов.
Айлен смотрела на исчезающий берег и в горле её пересохло. Разум отказывался воспринимать случившееся, но девушка знала, что это не сон снова вводит её в заблуждение. Это была реальность, да ещё какая! Солнце палило нещадно, желудок урчал, требуя пищи, голова болела…
Медленно Айлен начала понимать, что происходит. Её в трижды проклятом сундуке погрузили на корабль, а она от усталости проспала до полудня. Что теперь делать? Броситься в волны и плыть назад?
— Это что ещё за диво? — раздался позади Айлен чей-то хриплый грудной голос. Девушка обернулась и прямо-таки замерла от радости. Это же был Сарод, мореход, часто заходивший к Тремору! Айлен часто видела его, но он был из тех немногих гостей Тремора, с которыми ей так за всё время и не удалось поговорить. А между тем Айлен очень этого хотелось, поскольку Сарод был почти что земляком Голмуда, только, в отличие от него, он был островным фарезом, а не пас скот на склонах гор. Рассказывали, что Сарод поплыл на восток вдоль побережья, и, обогнув по воде ничейные земли, Карах и Шеидабад, очутился
