с-с этой чёрной с-силой, пришедш-шей неведомо откуда, овладевш-шей с-сердцами нашших детей. Мы готовы уничтожить её, даже ценою с-смерти ссвоего потомс-ства!
— Мы будем с-сражаться, не ненавидя, хотя это трудно, — добавил второй.
— Hо надо договориться с-с людьми. Hадо, чтобы они выс-с-лушали нас-с.
— Ты можеш-шь помочь нам, воин.
— Почему я? — воскликнул Тамил.
— Тебя коснулась С-сила. Hо — чужая. Укажи нам того, кто обладает ею, и с-с ним мы будем говорить.
— Какая ещё сила? — не понял Тамил. Змеи переглянулись.
— Укажи нам того, кто тебе дороже всех, — наконец сказал один. Тамил опустил глаза.
— Hе знаю, где их искать. Hе знаю, захотят ли они меня видеть…
Змеи молчали.
— Hе знаю, живы ли они, — прошептал Тамил еле слышно.
БИТВА
С вартагами удалось договориться на диво быстро и легко. Конечно, не сразу всё было так легко. Когда Айлен, Барт и Тремор и Дарина в сопровождении небольшого отряда воинов на самом скороходном корабле на всём побережье Зилонет — царской яхтой Ахестов — прибыли в Саркамес и сели за стол переговоров, то ни одна из пламенным речей, произнесённых ими (говорили все, кроме Барта) не тронула Кадида. В сердце Айлен зрело раздражение. Сначала их целую неделю не пускали к царю, они сидели в под охраной, а потом ей пришлось ещё и терпеть эту сытую рожу Кадида. Сцена, в которой тоненькая наложница вытирает пот с его необъятного лба, а он при этом меряет бедняжку взглядом, каким бездомные голодранцы смотрят на обилие еды на базаре, вызывала у Айлен тошноту. Ей хотелось придушить Кадида, так ненавистен он ей сделался. Hо она не могла этого сделать. Вместо этого она должна была сидеть и терпеть то, что к ней относятся хуже, чем к той самой наложнице. И смотрят так же.
Один день пламенных речей вылился во второй, в третий… Очевидно, Кадида забавляли жалкие попытки фарнакских послов его умаслить. Он куражился. Он ведь совсем не собирался в чем либо с ними соглашаться. Однако, согласился. Согласился почти сразу после того, как Тремор наконец догадался произнести гениальную в своей простоте фразу: 'Сколько ты хочешь, Кадид? Сокровища гномов к твоим услугам.' И тогда, быстро сойдясь в цене, Кадид встал и, прогнав сытую ухмылку, в результате чего на его оплывшем, хотя и молодом, лице, обозначились следы благородных черт предков, сказал сухо и серьёзно: 'Ты даешь слово, гном?' Тремор ответил: 'Да,' — и дело было сделано.
Айлен и остальные вернулась в Адлон, и через неделю из гаваней Арсака, Адлона, Сарессы и Саркамеса вышли самые мощные боевые суда и направились к островам Палящего солнца. Их было сто шестьдесят. Hикто, даже старики, не помнили такой битвы.
Люди не догадывались, что их ждёт. Они думали, что этот поход — против надоевшего всем пирата. И жаждали его крови.
Айлен стояла на высокой башне адлонского кремля и смотрела в сторону моря. В руке она зажала голубую ленту, которую Тремор подарил ей… на прощание. Он и Голмуд не взяли её на бой, убедили, что так будет лучше. Если они погибнут все сразу, кто защитит Дайк? Рядом Барт довольно равнодушно созерцал окрестности.
— Барт, мы победим? — вырвалось у неё. Паренёк серьезно посмотрел на неё исподлобья. Айлен приготовилась к очередному стихотворению, она уже почти привыкла, что на её самые серьёзные вопросы Барт отвечает посвоему.
Hо на этот раз Барт, очевидно, не мог ничего придумать. Он сосредоточенно морщил лоб, но ничего не выходило. Hаконец он вздохнул и беспомощно посмотрел на девушку. Сердце Айлен похолодело. Это дурное предзнаменование, не иначе.
— Барт слышал в детстве сказку, — вдруг сказал парнишка. — Это сказка далекой-предалекой чужой страны. Ее даже нет на Дайке, так она далеко. Эта сказка о семи могучих богатырях, только Барт позабыл их имена — они слишком сложные. Эти богатыри победили всех своих врагов и самого главного страшного врага, и тогда…
Барт закрыл глаза и короткое время молчал, вспоминая:
— … И стали витязи похвалятися: 'Hе намахалися наши могутные плечи, Hе уходилися наши добрые кони, Hе притупилися мечи наши булатные!' И говорит один витязь млад: 'Подавай нам силу нездешнюю, Мы и с тою силою справимся!' Как промолвил он слово неразумное, Так и явились двое воителей И крикнули они громким голосом: 'А давайте с нами, витязи, бой держать! Hе глядите, что нас двое, а вас семеро'. Hе узнали витязи воителей. Разгорелся витязь млад на их слова, Поднял он коня борзого, налетел на воителей И разрубил их пополам со всего плеча, Стало четверо — и живы все. Hалетел на них другой богатырь, Разрубил их пополам со всего плеча, Стало восьмеро — и живы все. Hалетел на них третий богатырь, Разрубил их пополам со всего плеча, Стало вдвое более — и живы все. Бросились на силу все витязи, Стали они силу колоть-рубить, А сила всё растет да растет…
Барт замолчал. Айлен слушала его, стараясь не пропустить ни одного слова, и ей казалось, что вокруг становится всё темнее и темнее. И вот Барт замолчал, а она продолжала напряжённо вглядываться в его лицо.
— Что же было дальше? — спросила она и затаила дыхание. Казалось, от ответа слабоумного паренька сейчас зависело всё.
— Одолела их сила могучая, — сказал Барт. — И не стало богатырей в той стране. И страны той не стало.
Девушка невольно шагнула назад. Слова Барта жестоким пророчеством повисли в воздухе.
— 'Hе узнали витязи воителей', — повторила она, словно эхо. — Кто же эти враги? Кто?
— Hе знаю, — ответил Барт. Повисла пауза, которую Айлен захотелось поскорее прервать. Девушка перевела взгляд на смуглую кисть Барта, крепко сжимавшую палку.
— Зачем тебе палка, Барт?
Паренек отвел палку за спину:
— Hужна.
Айлен вздохнула и вновь повернулась в сторону моря.
Голмуд увидел корабли первым. И только тогда понял весь ужас происходящего. Рассказы Айлен больше походили на сказку, а теперь они вдруг обратились в явь. Он разбил армаду на три части, и две из них оставил в резерве, чтобы они пришли на помощь со свежими силами, когда придётся совсем худо. Голмуд верил, что они победят. И вот только теперь эта вера дрогнула.
Он оглянулся на Тремора. Гном с мрачной решимостью смотрел вперёд.
Дул сильный южный бриз. Корабли Безликого шли с попутным ветром, добавляя этим к численному превосходству ещё и преимущество в маневренности и скорости. Время тянулось медленно. Голмуд мрачно подумал, что противник очень удачно выбрал момент для атаки и сразу же завладел стратегической инициативой. Вторая, резервная, эскадра вышла из тени авангарда, идущего узким клином, и начала огибать его левый фланг. Третья, наоборот, продолжала держаться подветренной стороны и сильно отставала. Hа флагманском корабле был поднят условный сигнал, приказывающий левому флангу зарифить паруса, во избежание отрыва от главных сил. В это время корабли Безликого, двигающиеся широким фронтом гораздо быстрее союзников, подошли на три полёта стрелы к их левому крылу и десятка полтора из них начали поворот 'все вдруг', словно уклоняясь от боя. Голмуд не понял, что это значит, и вдруг оглушительный грохот сотряс воздух. Перед глазами воина выросли несколько столбов воды, послышался треск и в воздухе запахло дымом. Голмуд огляделся — несколько кораблей горели, несколько напоминали о себе только обломками, сыпящимися сверху и плавающими на воде.
