— По-моему, ты начал сдавать, — рассмеялся Владимир Владимирович, — думаешь, кроме тебя, никто не ведет дело ее убитого мужа?
— Теперь понятно. Они объединили эти дела в одно?
— Разумеется. Решили понять, почему сначала убили мужа, а потом задушили жену.
— Тогда что-то не сходится, — сказал Дронго. — Когда произошло убийство Салима Мурсаева, Линовицкая еще не работала в городской прокуратуре, это абсолютно точно.
— Тогда выходит, что я начинаю сдавать, — признался Владимир Владимирович, — я не знаю подробностей. Можешь поехать в прокуратуру и все узнать на месте. Что касается Линовицкой, то мне сказали точно. Она ведет оба дела, приняв их к производству. Может, какого-то следователя успели заменить. Ты можешь все узнать сам.
— Спасибо, вы мне очень помогли.
— Не за что, — проворчал Владимир Владимирович. И вдруг спросил: — У тебя были близкие отношения с Линовицкой?
— Нет, — ответил Дронго, — почти не было. Нас прервали на самом интересном месте, а потом мы к этому уже не возвращались.
— Ну и правильно. Ты не Казанова какой-нибудь, чтобы баб обманывать. До свидания.
Дронго положил трубку.
— Линовицкая, — повторил он со вздохом. Значит, нужно будет увидеть и ее. Вообще-то он повел себя по-свински. За столько времени ни разу ей не позвонил. И совсем не из-за девочки. Только из-за своего дурацкого характера. Он вообще никогда не перезванивал женщинам. Может, потому, что боялся частых встреч с одной и той же. Исключением была Джил, но она была далеко, в Италии.
Глава 11
В прокуратуру он приехал к трем часам дня Сурен Степанович оставил ему пропуск, и, показав свой паспорт, он довольно быстро получил разрешение на вход в городскую прокуратуру, после чего поднялся в кабинет прокурора, осуществлявшего надзор за следствием.
Сурен Степанович был среднего роста, чисто выбритый, с густыми седыми волосами, кустистыми седыми бровями. Он энергично пожал руку пришедшему и сел за стол напротив него.
— Много о вас слышал, — признался Сурен Степанович, — мне рассказывали, что вы проводите свои расследования в каком-то абсолютно нелогичном стиле, который тем не менее всегда приводит к результатам.
— Я думаю, что как раз логичность является одним из составляющих моего стиля, — усмехнулся Дронго, — хотя не стану возражать, наверно, некоторые мои действия в период расследования иногда действительно кажутся не совсем логичными.
— Мне сказали, что вы интересуетесь убийством на Ленинском. Там задушили женщину.
— Да. Дело в том, что я был в этом доме за несколько дней до ее гибели. Я был там в связи с убийством ее мужа. Сестра мужа обратилась ко мне с просьбой разобраться в этом преступлении. И я, естественно, поехал на квартиру вдовы вместе с сестрой ее бывшего мужа.
— И вы никого там не застали?
— Застал. Там был ее друг. Тот самый, которого вы задержали. Хотя мне кажется, что ваш следователь несколько поторопился.
— У нас были серьезные основания так думать, — заметил прокурор, — наверно, будет лучше, если вы сами поговорите со следователем. Кстати, Головин уже рассказал о вашем визите. И кажется, наш следователь вас знает. Хотя ничего удивительного в этом нет. Вас знают многие люди в Москве.
— Наверно, — уныло согласился Дронго.
— Вы понимаете, что я не могу на нее давить, — продолжал прокурор, — она самостоятельная процессуальная фигура и сама должна решать, какую информацию вам дать, а в какой отказать.
— Мне хотелось объяснить ситуацию. Я не сомневался, что Головин расскажет, хотя не думал, что он сделает это в первый же день. Впрочем, его можно понять. Мало того, что убита его знакомая, так его еще и обвиняют в этом убийстве.
— И вы так уверены, что он не совершал этого убийства?
— Почти наверняка не совершал. Он не показался мне таким уж убедительным в своей энергетике. Чтобы задушить женщину, нужно обладать не только сильным характером, но и достаточным мужеством. Или человеком должны двигать гнев, месть, что угодно. Но должно быть сильное эмоциональное чувство.
— А если ее задушил наемный убийца? — спросил Абрамов. — Такой вариант вы исключаете?
— Как раз этот вариант наиболее вероятен. Убийца не стал стрелять, а решил убрать женщину столь необычным для нашего времени способом. Но это не Головин, можно не сомневаться.
— Лучше я приглашу следователя, и вы с ней побеседуете. Она у нас новый сотрудник, только недавно приняла к производству дело об убийстве Салима Мурсаева. К сожалению, следователь, который раньше вел это дело, уже уволился. У нас кадры трудно сохранить, — вздохнул прокурор, — меняются достаточно часто. Небольшая зарплата, огромные нагрузки, ответственность, а в любой частной компании юристу платят гораздо больше. Я уже не говорю о таких специалистах, какие у нас есть. Они могут работать не только юридическими консультантами, но и возглавлять службы безопасности, работать в аналитических службах. Я никого не осуждаю. Но нам работать сложно.
Он поднял трубку телефона:
— Валентина Олеговна, здравствуйте. Зайдите ко мне, пожалуйста. Ко мне приехал тот самый эксперт, о котором мы говорили. — Положив трубку, он сказал: — Она очень толковый человек. И опытный, несмотря на свой молодой возраст.
— Когда она к вам пришла?
— Месяц назад. Нам ее рекомендовал Бозин. Может, слышали о таком? Они вместе проводили расследование какого-то загадочного преступления. Валентина Олеговна рассказывала мне, что без вашего участия она бы не смогла провести расследование.
— Она преувеличила, — пробормотал Дронго, — такой опытный специалист, как она, да еще под руководством самого Бозина…
Сурен Степанович с любопытством посмотрел на Дронго, улыбнулся, но не стал ничего комментировать. Вместо этого он спросил:
— Мне говорили, что вы из Баку?
— Да, — кивнул Дронго, — вообще-то я сейчас живу на два города.
— У меня сестра там, — сообщил Абрамов, — она замужем за азербайджанцем и решила остаться в Баку. Даже после событий девяностого года.
— Говорят, что в Баку таких семей около двадцати тысяч, — мрачно сказал Дронго, — и вообще нужно верить, что больше никогда не произойдет подобных трагедий.
— Дай бог, — вздохнул Абрамов, — это самое важное, чтобы никогда больше ничего подобного не повторялось.
В кабинет вошла Линовицкая. За несколько месяцев она почти не изменилась. Может, чуть похудела. У нее уже не было прежней смешной челки, волосы были подстрижены в каре. В светлых глазах появилось некое чувство отчуждения. Линовицкая была в темно-сером костюме. Она взглянула на Дронго и кивнула ему, не протягивая руки.
— Здравствуйте, — чужим голосом сказала она.
— Добрый день, — он поднялся со стула.
Она прошла к столу и села рядом с Абрамовым. Несмотря на показную попытку сохранить отстраненное отношение к гостю, она явно нервничала. К тому же Дронго знал, что она уже говорила о нем с Абрамовым.
— Вот, Валентина Олеговна, пришел тот самый известный эксперт Дронго, о котором мы с вами говорили, — начал Сурен Степанович.
