– Не так громко, – невольно попросил Багиров, оглядываясь, – нас все-таки могут подслушать.
– Эх, мой дорогой, – притворно вздохнул Яков Аронович, – вы имеете дело с представителем всемирной мафии, так, кажется, говорят о евреях. Кстати, говорят глупости. Но тем не менее мы тоже можем неплохо заботиться о самих себе.
– Я вас не совсем понимаю, – удивился Багиров.
– За соседними столиками, вон за теми двумя, сидят ваши люди, – внезапно сказал, подмигивая ему левым глазом, Яков Аронович, – а вот за другими двумя, чуть дальше, сидят уже наши люди. Мой дорогой Рафаэльчик, ты знаешь меня столько лет. Неужели я стал бы так глупо подставлять тебя. Просто метрдотель этого ресторана, которого, надеюсь, вы всегда будете уважать и впредь, Иосиф Гутман заранее сообщил нам о необычном заказе двух столиков сразу после заказа столика для нас с тобой. А это нас, конечно, немного насторожило. Вот мы и решили подстраховаться.
– Как просто, – рассмеялся Багиров, – вы, кажется, имеете своих людей во всех организациях.
– А ты как думаешь? – подмигнул ему левым глазом Гольдберг. – При таком развитом антисемитизме это просто средство выживания. Знаешь, мы ведь всегда очень ценили, что у вас среди азербайджанцев нет случаев антисемитизма.
– Спасибо. – Багирова немного раздражал нравоучительный тон Гольдберга, но он благоразумно молчал.
– Ты напрасно недооцениваешь этот фактор, – продолжал Гольдберг, – ведь в Баку до сих пор довольно много моих единоверцев. Да и прямые рейсы Баку – Тель-Авив помогают налаживать любые контакты. Но я, конечно, пришел не из-за этого. Судя по всему, в ближайшее время в России снова начнется очередная истерия антисемитизма. Достаточно победить Жириновскому на выборах, как нас обвинят во всевозможных грехах. С его типично еврейским акцентом нельзя быть таким патриотом. Это непродуктивно и достаточно смешно. Но за него могут проголосовать миллионы избирателей. И тогда ему придется доказывать, что он настоящий патриот и государственник. А в этой несчастной стране, которую я очень люблю, доказывать подобное означает новую истерию антисемитизма. Мы ведь теперь в одинаковом положении. Кавказцев не любят почти так же сильно, как евреев. И если еврейских погромов просто не допустит мировое общественное мнение, то антикавказские и особенно антиазербайджанские акции вполне возможны и предсказуемы.
– Я это постоянно помню, – очень серьезно ответил Багиров.
– Вот, вот. Об этом нужно всегда помнить. Положи мне, пожалуйста, кусочек этой рыбки. Ты что, правда, привез ее из Баку?
– Я ведь помню и о ваших вкусах, – он осторожно переложил кусок рыбы на тарелку Гольдберга, – возьмите эту подливу. Это наршараб, сок гранатов, очень вкусный.
– Да, большое спасибо, – старик осторожно полил рыбу темно-коричневым соусом и продолжал говорить:
– Так вот – антикавказские акции вполне прогнозируемы и возможны. После затянувшейся чеченской войны все кавказцы представляются этакими монстрами, умеющими только убивать, насиловать и торговать на базарах. Образ достаточно неприятный?
– Мы делаем все, чтобы изменить подобное мнение, – вздохнул Багиров, – наказываем за любое преступление, сами находим преступников, если они из нашей среды. Но пока не можем изменить мнение о наших земляках.
– И никогда не сможете. Вы здесь чужие. Рыба, кстати, очень вкусная. Вы чужие по всем параметрам. Это не ваш город, Рафаэль, и никогда вашим не будет. Забудьте про Советский Союз, его больше нет и, видимо, никогда не будет. А для россиян, для русского народа вы пришлые черномазые, которые должны отсюда убраться. Или вы действительно этого не понимаете?
– Вы пришли, чтобы сказать мне это? – наконец разозлился Багиров. – Как будто я ничего этого не знаю.
– Не горячись, не нервничай, – спокойно произнес Гольдберг, – просто я хочу, чтобы ты четко уяснил всю ситуацию. Вам нельзя враждовать со славянскими группировками. Они многочисленнее и сильнее.
– Поэтому мы и просили мира, чтобы не враждовать в дальнейшем, – напомнил недовольно Багиров, – ведь мы, кажется, выполняем все условия, о которых договаривались.
– Я не про это, – махнул коротко рукой Гольдберг. Он ел довольно неряшливо, и часть наршараба пролилась на белоснежную скатерть. Достав большой носовой платок, он тщательно вытер чуть вспотевшую лысину, убрал платок в карман. Снова подмигнул Багирову.
– Вам нужно вести себя здесь достаточно осторожно. После убийства Лазарева вас не любят очень многие. И я знаю, что ты это понимаешь. Тогда ты не разрешил им действовать на твоей территории, вы убрали конкурентов и в Карабахе, и в Грузии, и в Баку. Это было достаточно показательно. Но теперь, похоже, вы хотите сами выйти на международную арену, налаживаете связи с осевшими в Америке авторитетами. А ведь мы договаривались, что все связи с ними через нас.
– Правильно, – кивнул Рафаэль Мамедович, – поэтому я никого и никогда не посылаю в Америку, не предупредив вас. Да и потом, там сидит сам Рябой. Я ведь не такой наивный, чтобы подставлять своих людей.
– Ох, как некрасиво, – вдруг покачал головой Гольдберг, – если ты будешь обманывать и меня, разговора у нас не получится.
– Какой обман! – разозлился Багиров. – Уйди! – крикнул он уже подходившей Наде с очередным блюдом в руках. – Мне уже во второй раз говорят, что я кого-то посылаю в Америку. Кого? Кого именно? И зачем мне туда посылать, чтобы подставить своих людей и одновременно поссориться с вами? – Он незаметно перешел на крик, уже не обращая внимания на окружающих.
– Не кричи, – подмигнул ему Гольдберг, – и скажи, чтобы девушка принесла нам еду. Там были, кажется, мои любимые грибы.
Багиров, чуть приходя в себя, поднял руку и подозвал другую девушку.
– Пусть Надя подаст нам грибы, – выговорил он сквозь зубы.
– Почему ты такой нервный? – спросил его Яков Аронович. – Что за дурная манера кричать в ресторане. Ты ведь человек искусства, часто на приемах бываешь, даже с королями сидишь за одним столом. Нельзя так себя вести.
– Мне просто надоела эта тема, – тихо произнес Багиров, – несколько дней назад звонил Гурам Хотивари. Он тоже утверждает, что я послал своих людей в Америку на переговоры с уехавшими туда авторитетами из новой «русской мафии». А я никого не посылал. Так он, по-моему, не поверил, точно как вы.
– Верно, – сказал Гольдберг и, повернувшись к подошедшей Наде, попросил: – Сама разложи грибочки по тарелкам. А то наш хозяин немного нервничает.
Девушка послушно разложила часть приготовленных в специальном соусе грибов в их тарелки и, забрав грязную посуду, отошла от стола.
– Он тебе действительно не поверил, – задумчиво произнес Гольдберг. – Это что за вино?
– Грузинское. «Хванчкара». Настоящее, не поддельное, – мрачно сообщил Багиров.
– Налей, налей. А то у нас в Москве только крашеную воду продают.
Багиров сам разлил вино в два высоких фужера. Гольдберг поднял свой бокал.
– За тебя пью, – торжественно сказал он, – за твои успехи. Мы ведь все гордимся тобой. И я горжусь больше всех. Я ведь сколько лет с тобой знаком, еще дядю твоего знал, царство ему небесное, прекрасный был человек. За твои успехи!
На этот раз он выпил чуть больше обычного, а Багиров, наоборот, лишь пригубил свой фужер.
– Хотивари послал двух своих людей в Америку, – сообщил Гольдберг, – он тебе не совсем поверил, решил все-таки проверить. Среди них один даже бывший сотрудник грузинского КГБ.
– Это мне известно, и про бывшего работника госбезопасности тоже знаю. Хотивари мне все рассказал. К Генералу в Балтимор приехал какой-то его знакомый, вернее, даже не приехал, позвонил, что приедет. Но сказал почему-то, что от меня. И Хотивари решил его проверить. Что здесь необычного?
– Этот человек уже встречался в Нью-Йорке с одним твоим старым знакомым. И тоже говорил, что приехал от тебя налаживать сотрудничество, – сообщил Гольдберг.
