Салим спрятал канистру в придорожных кустах, забросав ее ветками.
Тем временем стало уже совсем светло. Появились первые автомобили. Они показались Игорю какими-то слишком уж маленькими и легкими. Присмотревшись, он понял, что верх у них был из натянутого брезента разных цветов, как у старых «уазиков», и ехали они не спеша. Во всяком случае, с гораздо меньшей скоростью, чем ездили машины сто лет назад. При движении некоторые автомобильчики ощутимо поскрипывали, особенно на поворотах, словно сухие деревья под ветром, и казалось, что собраны они на деревянных рамах.
Почти в каждом сидело по два человека, а в которых было по одному, те двигались рывками, словно бы в них имелась какая-то неисправность.
У обочин тут и там голосовали странноватого вида люди. На них была одежда самых разнообразных фасонов, и кожу они имели всех мыслимых цветов и оттенков. Возле некоторых из них машины останавливались, и после недолгих переговоров голосовавшие уезжали. Игорь подумал, что водители отличаются большой храбростью или любят острые ощущения, раз берут таких экзотических пассажиров. Или же им очень нужны деньги. Впоследствии он узнал, что все обстоит как раз наоборот – деньги были нужны пассажирам.
– Но если бензина нет, – произнес он раздумчиво, – то на чем же они едут?
– Я же говорил, что он врет, – ответил Салим. – Зря я тебя послушал и бросил канистру.
Было видно, что ему хочется улететь обратно сильнее, чем Игорю. К своему новому дому на родине и весьма выгодному бизнесу в Москве. Что ни говори, а в столице он устроился гораздо лучше, чем большинство его земляков.
Они вышли на Профсоюзную улицу. Здесь машин стало еще больше, а многие дома стояли целые. Голосующих у дороги тоже стало больше.
– Нужно двигать в центр, – сказал Игорь. – Вся жизнь сосредоточена там. Больше людей – больше возможностей.
Они стали ловить машину. Двое голосовавших раньше, между которыми они встали, оглянулись на них с недовольством, но ничего не сказали. Один был чернокожим в соломенной юбке и босиком, другой – в меховой дохе, несмотря на теплую погоду, и тоже босиком. Он походил на эскимоса.
– Клоуны, наверное, – предположил Игорь. – В цирк едут.
– Если цирки еще остались, – с сомнением отозвался Салим.
Возле Игоря затормозила брезентовая машина.
– Нам в центр, – сказал он.
– Сколько? – спросил водитель.
– Чего «сколько»? – не понял Игорь.
– Сколько просите?
– Нет, это вы сколько просите? Или теперь попутчикам доплачивают?
Водитель посмотрел на него как-то странно, ничего не ответил, захлопнул дверь и отъехал к эскимосу. С ним он договорился быстро, и оба уехали.
Потом подобрали негра. Игорь и Салим остались одни. Еще несколько машин остановились возле них, но Игорь так и не смог понять, по какому же принципу берут теперь попутчиков, и они остались на том же газоне.
– Н-да, знать надо местные обычаи, – заметил Салим, державшийся в стороне.
– Хочешь сам попробовать? – предложил Игорь.
– Нет, пошли лучше на остановку. Должна же она где-то быть.
Судя по проезжавшим мимо автобусам, набитым людьми, общественный транспорт работал. Автобусы были большими, с брезентовым верхом и пластиковыми окнами. Внешне они походили на летние пивнухи столетней давности, поставленные на колеса, только более узкие и с низкими крышами.
– Прогресс шагнул в неожиданную сторону, – заметил Игорь.
– Боюсь, что таких сторон мы еще увидим много, – мрачно сказал Салим.
Они пошли по ходу движения, время от времени оглядываясь назад. Игорь заметил еще одну деталь, на которую раньше не обращал внимания. С того места, где они вышли к Профсоюзной улице, было видно МКАД. Раньше от кольцевой дороги сюда день и ночь доносился гул машин. Теперь его не было слышно совсем, как будто машины ездить по ней перестали. И вдоль самой дороги тянулась высокая белая стена. С места, где они находились, нельзя было рассмотреть, из чего она сделана и какой высоты, но было ясно, что, по крайней мере, метра три-четыре в ней есть.
Игорь указал на нее Салиму но тот ничего не смог разглядеть в своих очках.
– Стены вдоль МКАДа раньше не было, – пояснил Игорь.
– Да? – не очень-то удивился тот. – А я и не был никогда на МКАДе.
– Что, совсем?
– Совсем. Мотался по своему маршруту, некогда было.
– Счастливые часов не наблюдают, – вздохнул Игорь.
– Да какие там счастливые – занятые скорее.
– Так ты больше времени проводил на родине?
– Ну да. А что мне здесь делать? Привез группу, забрал отпускников и заболевших – и домой.
– И как у вас там?
– В смысле?
– Какая природа? Красивые места есть?
– В горах – да. Есть очень красивые долины. Когда все цветет – сказка.
Он помолчал и добавил:
– Овощи еще у нас очень дешевые. Когда я смотрю на ваши цены, меня смех разбирает.
– Отчего же?
– Ну вот лук, например. У вас килограмм стоит почти доллар. А у нас сетку весом под сорок килограммов отдают всего за пять долларов. И остальные овощи так же.
– Ну и возил бы лук вместо гасты.
– Я уже обдумывал этот вариант. Да тут ты появился.
15.
Они подошли к остановке. На ней выстроилась небольшая очередь странно выглядевших граждан. Впрочем, граждан ли? Игоря опять охватило чувство нереальности происходящего, и он заставил себя никого не рассматривать, чтобы не снесло крышу.
Откуда взялись все эти выходцы из жарких стран? Приехали в Москву учиться? Но многие уже стары для учебы. Заочники явились на сессию? Сомнительно. Их не может быть так много. Да и Москва ли это вообще?
– Простите, – обратился он к стоящему впереди бородатому мужчине в тюрбане, – не подскажете, как называется эта улица?
Тот обернулся.
– Это Профсоюзная, – с сильным акцентом ответил он.
– А какая отсюда ближайшая станция метро? – продолжал выспрашивать Игорь, хотя сам все это прекрасно знал.
– «Теплый Стан», – ответил тот. – А зачем вам метро?
Игорь удивился.
– Как зачем? В центр добраться.
Индус посмотрел на него снисходительно.
– Вы, наверное, приезжий?
– Я москвич, – обиделся Игорь. – А почему вы так решили?
– Потому, – объяснил тот, – что от «Теплого Стана» до центра теперь на метро не доберешься.
– Нет?
– Нет. Только на автобусе. Садитесь на две тысячи пятьсот пятьдесят шестой, и он привезет вас прямо на Калужскую площадь.
– А-а, – протянул Игорь, – я и не знал.
Он почувствовал необходимость как-то объяснить свою неосведомленность и добавил:
