полнолуние! Лунный свет через окно лился свободной широкой струей и почти полностью накрывал его диван. Густые листья чучхе, росшего вплотную к дому, закрывали только часть окна. Игорь некоторые ветки обрезал, чтобы видеть, что творится на Кутузовском проспекте.
Издалека донеслось едва слышное цоканье лошадиных копыт. Игорь выглянул в окно и все понял – обоз! Он много слышал о нем, но еще ни разу не видел. Обоз с бензином для кремлевских звезд появлялся нерегулярно и всегда в разное время суток. Это делалось для безопасности. Хотя на обоз и так вряд ли кто-нибудь решился бы напасть.
И вот он приближается. Надо было использовать момент. Игорь спешно оделся, схватил канистру и направился к выходу.
– Ты куда? – сонно спросил Салим со своего дивана. Он спал под другой стеной, и на него лунный свет не падал.
– Я скоро, – ответил Игорь. – Спи.
Не было времени все объяснять. Он спустился по полуразрушенным ступеням со второго этажа. Дверь подъезда была наполовину открытой, консьержка спала. Собственно, это была и не консьержка вовсе, а так, древняя афромосквичка из Кении, которая здесь бомжевала, а заодно и присматривала за подъездом.
Игорь вышел на улицу и присмотрелся. Три повозки по две лошади в каждой. Спереди каждой сидел возница, а за его спиной возвышалась внушительных размеров деревянная бочка. Всего бочек было три. На боку у передней кто-то вывел неровными буквами белой краской: «Petroleum». Бензин, значит. Последний раз Игорь видел такую странную надпись на АЗС в Самаре, куда ездил в командировку. Еще тогда, в прежней жизни.
На остальных бочках не было никаких надписей, и даже знаки «Огнеопасно» отсутствовали. Зато на первой и на последней бочках висели стеклянные фонари со свечками внутри. Это чтобы на них никто не натолкнулся. Но натыкаться было некому – город спал. Время для проезда обоза было выбрано удачно. Возницы почему-то были в офицерских противогазах и в брезентовых плащах на асбестовой подкладке. Игорь понял, что это у них такая защита на случай пожара.
Игорь подождал, пока обоз проедет мимо, а затем разулся и в одних носках, чтобы не топать, устремился вдогонку. Лошади шли шагом, и он вскоре нагнал бочку и уцепился за нее. Последний раз он так делал еще в детстве, когда жил летом в деревне и цеплялся с приятелями за проезжающие телеги. Ездовые тогда сразу же замечали незваных пассажиров и делали вид, что хотят стегнуть батогом. Они со смехом спрыгивали на землю.
В этот раз возница, кажется, ничего не заметил. Оно и немудрено – бочка была довольно большая, метра полтора в диаметре, и надежно закрывала Игоря. Он сел на длинный шкворень, торчавший из-под бочки, зажал под мышкой канистру и стал на ощупь искать пробку. Он знал, что в такой бочке должно быть две пробки: одна, большая, сверху, через которую наливают бензин, и одна, поменьше, сзади, через которую сливают.
Его удивляли две вещи: почему бочки деревянные и почему обоз со столь ценным грузом следует без охраны? Поразмыслив, он нашел логические ответы на оба. Если бы бочки были железными, тащить их лошадям было бы тяжело, а тем более тормозить при спусках. На каждую повозку потребовалось бы не две лошади, а как минимум шесть. И корма они съели бы гораздо больше. Так что бочки из дерева – самое оно. Дешево и сердито. То, что охраны нет, вполне объяснимо. Кому теперь нужен бензин, если вся техника работает от метеоритного газа? А просто так бензин жечь опасно. Вот и получается, что охрана не нужна.
Вскоре Игорь понял, почему возницы ехали в противогазах. Запах бензина был одуряющим. Деревянные бочки, хоть и проконопаченные основательно и промазанные снаружи герметиком, все же пропускали пары «петролеума». Он понял, что надо действовать скорее, а то надышится бензином и свалится с глюками.
Игорь никак не мог нашарить пробку и полез в карман за спичками, чтобы посветить. Он достал длинную метеоритную спичку, согнул ногу, чтобы чиркнуть по подошве, но вовремя спохватился и понял, что уже надышался парами бензина и стал плохо соображать.
Пробка все не находилась. «Наверное, это от волнения, – подумал Игорь, – надо успокоиться». Он представил себе, что ему абсолютно все равно, добудет он сейчас бензин или нет. «Я не хочу обратно, – мысленно произнес он, – мне и здесь хорошо». Это была неправда, но сердце перестало колотиться, и он стал ощупывать бочку опять. Это была хорошая японская бочка. Самая лучшая из всех – с обручами из нержавеющей стали, на которых было написано «Japan steel», сделанная из мореной лиственницы. Небольшая металлическая табличка с выступающими буквами несла имя мастера. «Харуки Курвояма», – прочитал Игорь пальцами, потому что было темно. Династия Курвояма делала мечи и бочки. Оба товара расходились хорошо.
Пробка нашлась неожиданно и совсем не там, где он ожидал. Она была не внизу, а справа. То ли бочка была плохо закреплена на телеге и проворачивалась по ходу движения от тряски, то ли бензина в ней было мало и он плескался, заставляя бочку проворачиваться, то ли ее развернули специально.
Пробку заколотили сильно. Она едва выступала над днищем сантиметра на два. Толком ухватиться за нее было невозможно. Игорь попытался это сделать несколько раз, но пальцы соскальзывали, он только содрал кожу и загнал занозу. Высасывая ее, он чувствовал на языке вкус бензина и то и дело с отвращением сплевывал. От запаха начинала кружиться голова. Канистра выскользнула из-под руки и чуть не упала на мостовую. Он успел поймать ее в последний момент и только сейчас заметил, что она стеклянная. Вроде же брал пластмассовую? Или нет? Вечно Салим натаскает домой всякой дряни. «В любом случае надо было повесить ее на веревке на шею, – подумал он. – Надо было продумать все заранее». У него никогда не получалось тщательно подготовиться к чему-либо ответственному. Всегда неожиданно вылезало то, что, казалось, можно было предусмотреть, а он не предусмотрел. А есть, наверное, люди, у которых все продумано и неожиданностей с ними не случается. Или почти не случается. Но он не из их числа.
Обоз уже проехал Калининский и вступил на Воздвиженку. Нужно было торопиться. Игорь стал лихорадочно шарить в карманах, пытаясь найти, чем поддеть пробку. Зазвенела связка ключей еще из той жизни. Вряд ли она могла чем-то помочь сейчас. Несколько монет и мятых купюр, заработанных вчера нелегким трудом метеориста и приятно согревавших душу перед сном, теперь вызвали только раздражение. «Знал бы, купил бы на них бурав, – подумал Игорь, – или как он там теперь называется».
Он полез в другой карман, потом в третий. Повозку качнуло, он сильнее прижал канистру к груди и почувствовал, как в нее уперлось что-то маленькое и твердое. Он обрадовался – в нагрудном кармане лежал перочинный нож. В ноже был штопор. Игорь открыл его и стал вкручивать в пробку. Штопор шел с трудом, дерево было твердым.
Игорь стал раскачивать пробку, и она чуть-чуть подалась. Потом сдвинулась сильнее. Из-под нее просочилась тонкая струйка бензина. Он побоялся вытаскивать пробку целиком. Открутив зубами пробку на канистре, он подставил ее горлышко под эту струйку. Бензин тек медленно, почти капал. Иногда рука Игоря дрожала, тогда канистра отклонялась в сторону и бензин тек на мостовую. Он поправлял канистру и лихорадочно думал, что не успеет нацедить двадцать литров, черт, шанс упущен, а следующего может и не быть.
В этот момент возница что-то почувствовал и, не оборачиваясь, хлестнул кнутом назад. Длинный плетеный ремень больно обжег Игорю плечи. От неожиданности он свалился на мостовую, больно ударился коленкой и зашипел:
– Ексель-моксель, твою мать!
Канистра упала рядом, но почему-то не разбилась, а только треснула возле ручки. Бензина в ней почти не было. Игорь встал, потирая ушибленное место. Неподалеку стояли два припозднившихся афромосквича из последней волны непрошеных гастарбайтеров и смотрели на него. Игоря взяла злость.
– Ну, чего уставились... братья, вашу мать? – раздраженно спросил он.
Теперь полагалось называть братьями всех, кого встречаешь на улице. Кроме тех, которые сестры. Сестры ему нравились больше.
Негры залопотали что-то между собой, раздался смешок. Игорь оглянулся на обоз. Тот уже въезжал в Кремль. Из последней бочки текла тонкая струйка бензина и оставляла за собой влажную дорожку на асфальте. Один африканец жестами показали ему, что дорожку можно поджечь. Игорь жестами же послал
