– Почему ты, дух свирельный,Вечно носишься, кружишься,Ни на миг не отдохнешь?На качели ты метельной,Вправо, влево, к дали мчишься– Я – плененный. – Это что ж?– Надо мной обряд крещеньяДо святою завершеньяНе был доведен.Потому что поп был пьяныйБыл он рваный и румяный,Опрокинул свечи он.Разукрасил крест цветами,Говорит: «Веселье с намиБлаговестье бытия».И вина он налил в воду:«Это душам даст погоду».А погода, это – я.– Что же дальше? – Я влюбленный,Дрожью звуков полоненный,В брызгах, в прихотях Огня.Раб себя, страстей свободных,Полонянник Чернородных,Носят Дьяволы меняПосижу – и вдруг соскучусь,Погляжу – совсем измучусь.Где я? Что я? Запою.Все по новому о старом.Все бы дальше, все бы к чарам,Вею, рею, вею, вью.Кто маки cpывает,Тот гром вызывает,В Брабанте сказали мне так.И вот почему яВесь вздрогну, ликуя,Дрожу, заприметивши мак.Есть обиходная речь,Это – слова,Которыми жизнь в ежедневном теченьи жива.А для единственных встречДвух озарившихся душ, или тел,Есть и другая, напевная речь.Ветер ее нам однажды пропел,Видя в лесу,Между трав,Как в просветленности нежных забавЛюбовь целовала красу,Ветер ее прихотливо пропел,И закружился, и прочь улетел.В этот же часСад был от яблонь влюбляюще-бел,И по Земле, в отдаленный пределСказка любви понеслась,В трепете белых, и всяких цветков,В пении птиц, и люден, и громов.Говорят – полюби человеков.Хорошо. Только как же мне быть? Ведь родителей должно мне чтить и любить?Кто ж древнее – Атлантов, Ацтеков,Ассириян, Халдеев, Варягов, Славян?Коль закон – так закон. Нам он данЧеловеков люблю в ипостаси их древней,Глаза были ярче у них, и речи напевней,В их голосе слышался говор морей,Луной серебрились их струны,О богах и героях вещали им руны,И клинопись им возвещала о мощи великих царей.Но руны, и клинопись – стрелы,Острия,Бьющего метко, копья.Уходите же вы, что в желаниях бледных не смелы,Человеки, в свои удалитесь пределы.Лук дрожит. Догони их, вестунья моя.Справа – горы, слева – горы,Справа, снизу, там узорыЗадремавших сел.Слева кручи, слева тучи,Слева слышен зов певучий,То прорвался ключ гремучий,И завел,Мысль повел он по извивам,В беге срывном и счастливомПляшет он по склонам скал,Вот запал,Вот юркнул,В царстве камня потонул,Снова, ящерицей, глянул,Залукавил, промелькнул,Снова скрытности оставил,Вырос, поднял целый гул,ЗакурчавилГребни скал,И от сел,Миновавши перевал,Влево – влево он ушел,И рокочет, не устал,И от выси в самый долСвеже-брызжущую влагу лентойсветлою провел.На золотых poгаxНебесною быка,В снежистых облаках,Где вечная река, —В лазури высоты,Слились живым венкомБагряные цветыНад сумрачным быком.Возрадовался бык,Возликовал, стеня,Любить он не привыкБез громкого огня.Он гулко возопил,И прокатился гром,Как будто омут силВзыграл своим жерлом.Прорвались облака,Небесный глянул луч,Три сотни для быкаКоров стоят вокруг.И в празднике огняДо каждой есть прыжок,И каждая, стеня,Любовный знает срок.И сладостен разрывОт острия любви,И много влажных нивВ заоблачной крови.А к вечеру вдалиЗажглась в выси звезда.И на ночлег пошлиНебесные стада.У каждого есть ведогонь.Когда ты заснешь, он встает,В крылах его дышит полет,Осмотрится, дунет, идет,Окреп, улетает, не тронь.Он волен, когда мы во сне.И разный нам видится сон.Вот птица, лазурь, небосклон,Не мы это видим, а он,И тонем мы с ним в вышине.Вот ветер бежит по цветам.Красивый с красивой, их два,Бессмертная сказка жива.Целует. И дышит трава.Заснувшим так сладко устам.Вот ссора, чудовищный вид.С ножом ведогони, беда,Открылась и льется руда,Ты спишь, ты уснул навсегда.Смотри. Ведогонь твой убит.Мы вносимыВ светы, в дымы,Мы крутимыБез конца.В светозарныйГром ударный,В мрак сердец и в свет лица.Но покудаЕсть Иуда,Есть и чудоДля людей.Светлый мститель,ИскупительОмрачающих страстей.И покудаНам отсюдаИзумрудаСветит свет,Мчит нас белыйБог – в пределыКрасных солнц и всех планет.Из дыханья – камень красный,Из воздушного – ужасныйПо громоздкости бесстрастной.А из камня, из забвенья,Из земли, отяжеленья —Изумрудное растенье.Из растенья, из ночлегаТайно-жаркого побега —Зверь, взглянуть – так это нега.А из зверя, встал из зверя, —То богатство, иль потеря, — Человек, всебожность меря.Из него, из человека, —То силач, или калека, —Бог растет в века из века.Бог встает, за богом боги,Бесконечные дороги,Многи мраки, звезды многи.Это – шесть, но семь – священно,Выше бога, неизменно,Что на Вечном – в миге пенно.В водах есть рыбы, – и боги есть рыб.В воздухе птицы, – есть боги крылаты.В травах свернулась змея вперегиб, —Вещий есть Змей, бог любви, хоть проклятый.Боги лесные – как волки глядят,Боги ночные – как враны.Боги дневные – как солнечный взгляд,Боги бесчасья – слепые туманы.Люди всегда о богах говорят,Им отдают все несчетные страны.Сами богами над Миром мы здесьБудем, – он наш будет весь!Бряцать на кимвалах – умерших религий,Вериги носить – отошедших веков,И вечно быть в букве, и вечно быть в книге, —Довольно. Я в бунте. Довольно оков.Я только оставлю, там в сердце лелея,Зелено-Перистого Змея себе,Волшебного Фея, цветистого Змея, —И вызов бросаю Судьбе! Песни бесовские, песни приязные,Мысли мирские, плесканья, плясания,Были вы прокляты, звезды алмазные,Подслеповатость гнала вас в изгнание! Гнали вас, пляски Весны хороводные,Вот и загнали в леса изумрудные,Любо скликаться вам, птицы свободные,Сколь вы прелестные, сколь многочудные! Тот, кто знает силу пляски,В том, как в вихре, светит Бог,Ибо смерть он знает в ласкеАлла – гу!В дальнем, в близком, в вышнем, в низком,В миге Вечность, в буре вздох,Знает он любви смертельность.Алла – гу! 1907 Золотой Сентябрь. Зеленый Океан Soulac-sur-Mer Villa Ave
