кого-то, крикнуть.Но все напрасно: голос мой погас.Постой, я должен к ужасам привыкнуть.Ведь он встает уже не первый раз.Взглянул. Ушел. Какое облегченье!Но лучше в сад пойти. Который час?На циферблате умерли мгновенья!Недвижно все. Замкнута глухо дверь.Я в царстве леденящего забвенья.Нет «после», есть лишь мертвое «теперь».Не знаю, как, но времени не стало.И ночь молчит, как страшный черный зверь.Вдруг потолок таинственного залаСтал медленно вздыматься в высоту,И принял вид небесного провала.Все выше. Вот заходит за чертуТех вышних звезд, где Рай порой мне снится,Превысил их, и превзошел мечту.Но нужно же ему остановиться!И вот с верховной точки потолкаКакой-то блеск подвижный стал светиться: —Два яркие и злые огонька.И, дрогнув на воздушной тонкой нити,Спускаться стало – тело паука.Раздался чей-то резкий крик: «Глядите!»И кто-то вторил в гуле голосов:«Я говорил вам – зверя не будите».Вдруг изо всех, залитых мглой, углов,Как рой мышей, как змеи, смутно всталиБесчисленные скопища голов.А между тем с высот, из бледной дали,Спускается чудовищный паук,И взгляд его – как холод мертвой стали.Куда бежать! Видений замкнут круг.Мучительные лица кверху вздернув,Они не разнимают сжатых рук.И вдруг, – как шулер, карты передернув,Сразит врага, – паук, скользнувши вниз,Внезапно превратился в тяжкий жернов.И мельничные брызги поднялись.Все люди, сколько их ни есть на свете,В водоворот чудовищный сплелись.И точно эту влагу били плети,Так много было бешенства кругом, —Росли и рвались вновь узлы и сети.Невидимым гонимы рычагом,Стремительно неслись в водоворотеЗа другом друг, враждебный за врагом.Как будто бы по собственной охоте.Вкруг страшного носились колеса,В загробно-бледной лунной позолоте.Метется белой пены полоса,Утопленники тонут, пропадают,А там, на дне – подводные леса.Встают как тьма, безмолвно вырастают,Оплоты, как гиганты, громоздят,И ветви змеевидные сплетают.Вверху, внизу, куда ни кинешь взгляд,Густеют глыбы зелени ползущей,Растут, и угрожающе молчат.Меняются. Так вот он, мир грядущий,Так это-то в себе скрывала тьма!Безмерный город, грозный и гнетущий.Неведомые высятся дома,Уродливо тесна их вереница,В них пляски, ужас, хохот и чума...Безглазые из окон смотрят лица,Чудовища глядят с покатых крыш,Безумный город, мертвая столица.И вдруг, порвав мучительную тишь,Я просыпаюсь, полный содроганий, —И вижу убегающую мышь —Последний призрак демонских влияний!
Кукольный театр
Я в кукольном театре. Предо мной,Как тени от качающихся веток,Исполненные прелестью двойной,Меняются толпы марионеток.Их каждый взгляд рассчитанно-правдив,Их каждый шаг правдоподобно- меток.Чувствительность проворством заменив,Они полны немого обаянья,Их modus operandi прозорлив.Понявши все изящество молчанья,Они играют в жизнь, в мечту, в любовь,Без воплей, без стихов, и без вещанья,Убитые, встают немедля вновь,Так веселы и вместе с тем бездушны,За родину не проливают кровь.Художественным замыслам послушны,Осуществляют формулы страстей,К добру и злу, как боги, равнодушны.Перед толпой зевающих людей,Исполненных звериного веселья,Смеется в каждой кукле Чародей.Любовь людей – отравленное зелье,Стремленья их – верченье колеса,Их мудрость – тошнотворное похмелье.Их мненья – лай рассерженного пса,Заразная их дружба истерична,Узка земля их, низки небеса.А здесь – как все удобно и прилично,Какая в смене смыслов быстрота,Как жизнь и смерть мелькают гармонично! Но что всего важнее, как черта,Достойная быть правилом навеки,Вся цель их действий – только красота.Свободные от тягостной опекиТого, чему мы все подчинены,Безмолвные они «сверхчеловеки».В волшебном царстве мертвой тишиныОдин лишь голос высшего решеньяБесстрастно истолковывает сны.Все зримое – игра воображенья,Различность многогранности одной,В несчетный раз – повторность отраженья.Смущенное жестокой тишиной,Которой нет начала, нет предела,Сознанье сны роняет пеленой.Обман души, прикрытый тканью тела,Картинный переменчивый туман,Свободный жить – до грани передела.Святой Антоний, Гамлет, Дон Жуан,Макбет, Ромео, Фауст – привиденья,Которым всем удел единый дан: —Путями страсти, мысли, заблужденья,Изображать бесчисленность идей,Калейдоскоп цветистого хотенья.Святой, мудрец, безумец, и злодей,Равно должны играть в пределах клетки,И представлять животных и людей.Для кукол – куклы, все – марионетки,Театр в театре, сложный сон во сне,Мы с Дьяволом и Роком – однолетки.И что же? Он, глядящий в тишине,На то, что создал он в усладу зренья,Он счастлив? Он блаженствует вполне?Он полон блеска, смеха, и презренья?
Наваждение
Когда я спал, ко мне явился Дьявол,И говорит: «Я сделал все, что мог:Искателем в морях безвестных плавал, —Как пилигрим, в пустынях мял песок,Ходил по тюрьмам, избам, и больницам,Все выполнил – и мой окончен срок».И мыслям как поющим внемля птицам,Я вопросил: «Ну, что же? Отыскал?»Но был он как-то странно бледнолицым.Из двух, друг в друга смотрящих зеркал,Глядели тени комнаты застывшей,Круг Месяца в окно из них сверкал.И Дьявол, бледный облик свой склонивши,Стоял как некий бог, и зеркалаТот лик зажгли, двукратно повторивши.Я чувствовал, что мгла кругом жила,Во мне конец с началом были слиты,И ночь была волнующе светла.Вокруг окна, волшебно перевиты,Качались виноградные листы,Под Месяцем как будто кем забыты.Предавшись чарам этой красоты,Какой-то мир увидел я впервые,И говорю: «Ну, что же? Я и ты — Все ты, да я, да ты: полуживые,Мы тянемся, мы думаем, мы ждем.Куда ж влекут нас цели роковые?»И он сказал: «Назначенным путем,Я проходил по царственным озерам,Смотрел, как травы стынут подо льдом.Я шел болотом, лугом, полем, бором,Бросался диким коршуном со скал,Вникал во все меняющимся взором».И я спросил: «Ну, что же? Отыскал?»Но был он неизменно бледнолицым,И дрогнул лик его меж двух зеркал.Зарницы так ответствуют зарницам.«Что ж дальше?» И ответил Дьявол мне:«Я путь направил к сказочным столицам.Там бледны все, там молятся Луне.На всех телах там пышные одежды.Кругом – вода. Волна поет волне.Меж снов припоминаний и надежды,Алеют и целуются уста,Сжимаются от сладострастья вежды.От века и до века – красота,Волшебницы подобные тигрицам,Там ласки, мысли, звуки, и цвета».И предан снам, их стройным вереницам,Воскликнул я: «Ну, что же, отыскал?»Но Дьявол оставался бледнолицым!Из двух, друг в друга смотрящих, зеркалГлядели сонмы призраков сплетенных,Как бы внезапно стихнувший кагал.Все тот же образ, полный дум бессонных,Дробился там, в зеркальности, на дне,Меняясь в сочетаньях повторенных.Сомнамбулы
