Разум Перитоя снова коснулся моего, но слабо. Его аура втягивалась в плоть, готовясь к долгому сну возрождения, прежде чем крышка откинется и он проснется. Но я расслышал его слабую мысль:
Странно, мне мои мысли представлялись совершенно ясными.
То самое безумие, что увело Перитоя в Ночь, – только оно могло спасти его. Любовь, связующая друзей и братьев, не менее сильна, чем та, что связывает любящего и возлюбленную. Сила, спасавшая меня, конечно, знала, какой я хвастливый глупец. Но мать не задушит младенца, родившегося хромым; звезда не перестанет сиять для нас оттого, что мы сами калечим себя.
И мне нельзя бросить друга, даже если он не был мне верен.
Души людей порочны и больны, они – не тот материал, из которого следовало бы строить дружбу, семьи, дома, города, цивилизации. Но нам приходится строить их из того, что есть под рукой, – возводить редуты, прочные и несокрушимые, иначе ужасы Ночи возобладают не через миллионы лет, а сейчас.
А потом цикл возрождения зашел слишком далеко, и его мысли рассеялись. Много часов пройдет, прежде чем я открою крышку и отвечу на его вопрос.
Вынося его на спине из золотой двери, я приложил ладонь друга к барельефу на левой панели. Там в прошлой жизни Элленор изобразила незначительное событие из того, что для нее было будущим, а для нас стало настоящим. Человек без нагрудника и шлема несет на спине другого, однорукого, с повязкой на глазах (теперь я знаю, что это бинты).
Над ними сияет звезда, и ворота Последнего Редута открываются им навстречу. К дому ведет только одна пара следов.
Джеймс Ван Пелт – Долгий путь домой
Мариза прижималась спиной к двери, не позволяя открыть ее.
– Еще несколько минут – и они совершат скачок! – сказала она. – Тогда вы сможете отправляться домой!
– Война началась, – ответила Жаклин, инженер по телеметрии. Ее лицо раскраснелось, в глазах светился ужас. – Дело не во мне. Миссия состоялась… Они совершили скачок уже
Мариза проглотила комок в горле. Если Жаклин набросится на нее, Мариза едва ли с ней справится. Жаклин превосходила ее по весу на добрых тридцать фунтов. И никакие силы безопасности уже не примчатся на помощь.
– Жаклин, – сказала она, – мы уже зашли так далеко…
Инженер по телеметрии занесла кулак… Мариза напряглась, но не двинулась с места. Руки, стиснутые за спиной, дрожали. Какое-то время Жаклин продолжала потрясать кулаком в воздухе… Из-за ее спины за всем происходившим наблюдали остатки персонала Центра Управления Миссией. Большая часть пультов пустовала. На лицах оставшихся инженеров ничего не возможно было прочесть. Они слишком вымотались, чтобы что-то предпринимать, однако Мариза понимала: им хотелось смыться отсюда ничуть не меньше, чем Жаклин.
А та вдруг разжала кулак, уронила руку и закрыла глаза.
– Какая, собственно, разница… – прошептала она.
Мариза перевела дух.
– Настает величайший момент в истории человечества, – проговорила она. – И мы – его участники. Мы все равно ничего не можем сделать
Несколько мониторов показывали карту Соединенных Штатов Америки. И отдельно, в уголке, – Флориду. На обеих картах выделялись ярко-желтые участки. Пометка внизу гласила, что желтым обозначались территории, с которыми потеряна связь. И этот цвет охватывал крупнейшие города по всей стране и большую часть побережий – весь юг Тихоокеанского и север Атлантического. Что касается Флориды, лучистые желтые 'солнышки' отмечали Майами и Джексонвилль… и вот, прямо на глазах у Маризы, такой же значок возник на месте Тампы.
Она подняла глаза к потолку ЦУМа с его полудюжиной окон верхнего света. Она знала: потолок в любой миг мог исчезнуть, раствориться в безумном свете. Собственно, Мариза ждала, что так оно и произойдет, причем уже давно, – и все-таки оставалась на рабочем месте, у своего пульта, записывая приходившие с четырехчасовым опозданием сигналы. Их подавал корабль 'Пришествие', стремительно уносившийся за пределы Солнечной системы и уже пересекший орбиту Нептуна… Интересно, наступит ли конец абсолютно мгновенно и неожиданно? Или каким-то мгновением раньше она все-таки успеет понять, что 'это' вот сейчас разразится?
Жаклин тяжело опустилась обратно в кресло, и Мариза вернулась за пульт. Данные телеметрии выглядели неплохо… Но точно так же дело обстояло и шесть лет назад, когда громадный корабль величественно покидал земную орбиту. Все четырнадцать тысяч человек на борту были здоровы духом и телом и полны энтузиазма. С тех пор на корабле произошло несколько смертей… чего и следовало ожидать. У кого-то прозевали ухудшение физического состояния. Двое совершили убийства. Еще двое покончили с собой… Но никаких серьезных технических неполадок на корабле не наблюдалось. Все оборудование работало великолепно. Настолько великолепно, что теперь – за несколько минут перед тем, как специальные генераторы, размещенные по всему кораблю, синхронным усилием должны были бросить его в гиперпространство, – ЦУМ, по существу, оказался не нужен. Так что Жаклин была кругом права…
Комната пропахла остывшим кофе и человеческим потом. Многие сотрудники просидели за своими пультами по двадцать и больше часов. По мере приближения заветной минуты, однако, они все чаще отрывались от работы, поглядывая на экраны. Бегущая строка демонстрировала цифры, не укладывавшиеся в сознание: примерные потери… уровень радиации… утраченные города…
Мариза уткнулась в свой дисплей и защелкала клавишами. Ее интересовали показания гиперпространственных двигателей. Все-таки человечество наконец отправлялось к звездам… Даже если Земли уже не будет, когда они вернутся – при условии, конечно, что они сумеют построить новый корабль и прилететь на нем назад.
– Оно даже и проще, когда у тебя нет семьи, – пробормотала Мариза себе под нос. Впрочем, она
