политиков.
'Южный Крест' был как раз таким пассажирским кораблем, принадлежавшим солидной туристической пароходной компании из Дурбана. Конечно, он не мог сравниться с такими гигантами, как 'КС-три' или 'Китайская Звезда', и не имел открытого бассейна у себя на борту. И все-таки 'Южный Крест' являлся во всех отношениях современным кораблем, построенным в Портсмуте.
Это был один из последних спущенных на воду в Великобритании кораблей, построенных как раз перед тем, как судостроительная промышленность на Британских островах стала до такой степени нерентабельной, что даже Королевский Военно-Морской Флот начал заказывать свои корабли в Корее. Иными словами, 'Южный Крест' оснастили всем необходимым для плавания в антарктических водах. На нем был закрытый бассейн с подогревом, а также горячее и холодное водоснабжение во всех ста каютах с двойными иллюминаторами. Имелись здесь даже каюты, расположенные ниже ватерлинии, из которых пассажиры могли глазеть сквозь иллюминаторы на миллиарды морских существ, резвящихся в перенасыщенных кислородом антарктических водах. Поручни на палубе работали с подогревом, чтобы к ним, не дай бог, не примерзли влажные ладони возбужденных туристов. А еще 'Южный Крест' был оснащен надводным радаром для обнаружения айсбергов. Под водой айсберги искал сонар. Словом, кроме торпеды, этому кораблю ничто не угрожало, ни американские, ни русские военные суда не решились бы торпедировать безоружный пассажирский лайнер. Но что-то все же произошло.
Это случилось в тот момент, когда мы смотрели на проплывающий мимо нас сверкающий голубой лед, так похожий на сушу. Именно из-за этого ощущения 'Южный Крест' чуть не нашел смерть в морской пучине. За ледяным полем плыл айсберг. Его пятисотметровый выступ ринулся к нам, готовый обрушиться на 'Южный Крест', как молот разгневанного Тора. К счастью, Хокон Банг вовремя заметил опасность, положил штурвал на правый борт, и 'Южный Крест' послушался руля гораздо охотнее 'Титаника'.
Все закончилось хорошо. За айсбергом лежала открытая вода, а за ней Африка. Конечно, в случае невезения на пути в Дурбан мы, возможно, наскочили бы на рифы Южной Георгии, но это было маловероятно.
На борту 'Южного Креста' я чувствовал себя не в своей тарелке, многое меня даже возмущало. Далеко, на другом конце фьорда остальные члены экипажа 'Фрама' ютились в малюсеньких кубриках. В свободное время они спали, потому что в таком холоде это было единственным возможным занятием. А здесь пассажиры нежились на водяных кроватях в каютах с кондиционерами!
Я открыл четырехслойную стеклянную дверь рядом с огромным салоном и, не обращая внимания на порыв ветра, от которого зазвенели все люстры, вошел внутрь, закрыв ее за собой. Передо мной, на до блеска надраенном идеально чистом полу, тянулась цепочка чьих-то грязных следов…
Йорген наклонился над одним из трупов. Это была девочка-подросток негритянских кровей. Наверное, из богатой иоганнесбургской семьи. Она лежала посреди блестящего пола, сжимая в руке висевшее у нее на шее золотое распятье. По ее лицу догадаться об ее негритянском происхождении было непросто. Вместо лица у нее были только мышцы, жир и кровеносные сосуды. Кожи на них не было. Судя по тому, как судорожно были сжаты ее прокусившие язык зубы, она лишилась кожи еще при жизни. Взяв руку девочки, Йорген тщетно пытался нащупать пульс.
– На этом корабле умерли все, – сказал я. – Не трогай ее, а то заразишься.
Не найдя пульса, Йорген обернулся ко мне и грустно улыбнулся.
– Да, конечно, – сказал он. – Но здесь очень холодно. Гораздо ниже нуля. Микроорганизмам не выжить в таком холоде.
Я с удивлением понял, что за последнюю неделю плавания на 'Фраме' так привык к холоду, что перестал его замечать.
Йорген прав! Даже в такой близости от Южного полюса в салонах комфортабельных лайнеров обычно тепло.
– Наверное, забыли закрыть дверь, – предположил я.
– Ничего подобного, – покачал головой Йорген. – Посмотри на термостат. Вон там на переборке.
Посмотрев на прибор, я убедился в том, что кто-то умышленно отрегулировал температуру в салоне на минус десять.
– И так повсюду, – сказал Йорген. – В каютах. Везде. Внизу есть закрытый бассейн, так он замерз. А ведь на корабле задраены все иллюминаторы.
Йорген наклонился, чтобы осмотреть следующего покойника, но я остановил его, взяв за плечо.
– Хватит. Вставай и пошли. Мы уходим. Это приказ.
Женщина, которую я уже видел в форме лейтенанта морской пехоты, появилась опять. На этот раз на ней был белый халат, а маска закрывала только нижнюю часть лица. Кажется, она стала меньше меня бояться…
– Красивые у вас глаза, лейтенант! – сказал я.
За женщиной переминался с ноги на ногу флотский врач.
– Слушайте меня внимательно. – Женщина не обратила ни малейшего внимания на мой комплимент. – Если вы действительно врач, вы можете пригодиться нам не только как подопытный. Если вы сможете помочь нам, мы постараемся, чтобы вы прожили как можно дольше.
– Для меня это высокая честь. – Я затряс головою.
– Не валяйте дурака! Нам сейчас действительно нужны врачи. На этом корабле нас только трое. Мы двое и вы. Командование не разрешило взять больше врачей на корабль, обеспечивающий карантин в этой зоне. Испугалось, что кто-нибудь из них проболтается. А ведь половина нашего личного состава к югу от шестидесятой параллели до сих пор думает, что мы здесь охраняем морских котиков и другую живность!
– А на самом деле вы пытаетесь воспрепятствовать проникновению в окружающий мир чего-то такого, в чем вы, кажется, сами отчасти виноваты. Правда?
Женщина кивнула.
– Знаете, что такое 'Визит с Марса'? – спросила она.
Я покачал головой, но внезапно на меня нашло озарение.
– Постойте-ка! Кажется, вспомнил! Это большой антарктический научный проект с участием американских и русских ученых? Ваши президенты договорились о нем, чтобы не выглядеть дураками, когда и русские, и американцы решили не лететь на Марс! Вам не хватило денег на такой полет, и вы разрекламировали поиски того, что прилетело с Марса на Землю.
Женщина поморщилась, услышав мой презрительный тон, но все равно кивнула:
– Это была обширная программа по сбору метеоритов с Марса. А эти метеориты собирают именно в Антарктиде. Они, конечно, падают на Земле повсюду, но здесь попадают в глубокий лед, который выталкивает их наверх, когда ледники ползут по подводным горным хребтам. При этом все метеориты вылезают наружу одновременно. Достаточно найти нужный ледник, и можно собирать метеориты, как грибы.
– А шассиньит – разновидность марсианского метеорита, – добавил морской врач. – Наверное, вы и сами догадывались.
– Врач на 'Южном Кресте' залил его прозрачной смолой и показывал любопытным на палубе, – кивнув, сказал я. – Он придавливал им бумаги на столе у себя в каюте. Поэтому-то вы его и проморгали.
Флотский врач повернулся к женщине-пехотинцу, которая достала блокнот и стала что-то в нем строчить. Устав смотреть на нее, врач повернулся ко мне.
– Шассиньит – очень необычный метеорит. Это кусочек самого Марса, отколовшийся несколько миллионов лет назад в результате вулканического извержения или столкновения Марса с небольшим астероидом. Таких метеоритов мало, но мы рассчитывали, собрав несколько миллионов метеоритов, найти среди них несколько сот шассиньитов.
Я начал понимать, о чем он толкует, но от этого мне стало только хуже.
– А первые признаки жизни вне Земли были обнаружены именно в марсианских метеоритах… – пробормотал я.
