До самого обеда маялись от скуки. Ром трижды перестелил кровать, еще раз вымыл окна и принялся начищать подвески люстры, неразборчиво напевая себе под нос какую-то унылую песенку. Тирамиса играла с Аксельбантом, а Мира решила хорошенько осмотреть апартаменты. Выдвигая ящики и ящички в многочисленных шкафах и шкафчиках, она надеялась наткнуться на что-нибудь интересное, но, к сожалению, все они оказались пусты.
– А хотите, я расскажу вам одну историю? – предложила Яра.
– Хотим, – Ром оставил в покое люстру и перебрался поближе к тирамисе, Мира села в кресло, к ней на колени запрыгнул Бант.
– Это довольно грустная история… Итак, в одной безымянной стране жил и правил молодой, одень добрый и благородный король. Его страна была прекрасна, богата, а народ счастлив и благодарен. Только одна странность была в этом благословенном краю: там не водились зеркала, не было сверкающей, до блеска начищенной посуды, никаких предметов, где можно увидать свое отражение. А все из-за того, что добрый правитель был очень уродлив лицом, но даже не подозревал об этом. Подданные так его любили, что всячески скрывали правду и превозносили, чествовали его несуществующую красоту. Его супругой была самая прекрасная женщина страны, всякий раз делившая с ним ложе в темноте. Однажды, до короля дошли слухи, что в одной из его плодородных зеленых долин, разлилось необыкновенное лазоревое озеро, и он отправился взглянуть на него. В гладкой, неподвижной озерной глади, он и увидал свое отражение… увидел себя прекрасным златокудрым юношей с совершенными чертами лица, голубыми, ясными глазами. Добрый король со светлым сердцем вернулся в свой дворец, окрыленный и осчастливленный увиденным, а солгавшее озеро сделалось черным и проклятым. Его водам было суждено вечно источать яд и зловоние, волнам – стонать и плакать… Вокруг него вымерли травы и деревья, на лету гибли птицы, и вечным сном засыпали случайно забредшие к его берегам люди. Король забыл об этом озере, его страна расцветала с каждым днем, жители становились все счастливее, и так было бы до тех пор, пока смерть не унесла бы в могилу короля и ложь всего его народа. Да случилось так, что его прекрасная жена встретила и полюбила мужчину, о котором мечтала, разделяя ложе со своим мужем. Безграничная любовь и страсть заволокли ее лазоревые глаза, сделав их неподвижными и черными. В этих глазах и увидел король свое настоящее уродливое лицо. Его разум помутился, а сердце залил яд боли и ненависти, его верные подданные стали для него подлыми лжецами, а страна – тюрьмой без окон и дверей. Он покинул свой дворец, ушел к берегу зловонного, стонущего от своей лжи озеру, и больше никто его не видел. Цветущая страна пришла в упадок, люди озлобились и пошли войнами на соседние государства. Вскоре от королевства остались одни руины, а черное озеро разливалось до тех пор, пока не поглотило их целиком…
– Как же так, – удивилась Мира, – выходит, лучше все время врать, тогда все останутся счастливы? А если скажешь правду, тут же всё рухнет?
– Я не хочу вывести из этой истории какую-то мораль, просто рассказала о том, что произошло на самом деле, когда мир Зарабии был еще так молод, как сейчас ты, Мира.
Глава тринадцатая: Дедушка
За окнами стремительно промелькнула ночь, а в замке наступило время обеда.
– Ну, я пошла, – вздохнула Мира.
– Не хочешь есть? – спросил Ром.
– Да так, – вздохнула девочка, – питаться в таком обществе сплошное удовольствие, на одних только кузенов двоюродных посмотришь – и кусок назад просится. Хорошо хоть Велор симпатичный, не вызывает отторжения. Ладно, пошла я.
– Приятного аппетита, – пожелали Ром и Яра.
На этот раз первой придти не удалось, в столовой уже находились Нинга, Велор и лысый Том. Приветствовав Миру кивками, все молча расселись за стол. И Мира подумала, что не мешало бы расспросить, чем они занимаются в свободное от еды время? Читают книги? Режутся в карты? Смотрят в окно? Чешут пупок? Чем???
Явилась традиционная пара: безымянный Господин Щепа с тарелками и Пия с тележкой, а рыжего Жофрена всё еще не виднелось. И все принялись дружно недоумевать, что же могло так задержать «дорогого кузена»? Миру это волновало в последнюю очередь, она рассматривала новые блюда, выставляемые на стол Пией. На этот раз ничего страшного, вроде бы, не было: блюдо с жареными птичьими тушками, в обрамлении зелени и салата, да суп-пюре морковного цвета. Вдруг распахнулась дверь и влетел рыжий братец.
– Вы мне не поверите, – залопотал он с порога, – но я только что видел живую тирамису!
На него никто не обратил внимания. Велор был страшно занят, раскладывая по тарелкам птичьи тушки, Нинга следила, чтобы он не накапал на скатерть, а Том, видимо, сильно хотел есть, его, кроме жареных трупиков, ничего более не интересовало.
– Вы что, не слышите меня? – Жофрен плюхнулся на стул рядом с Мирой, чем сильно огорчил девочку. – Только что в коридоре нашего собственного дома я видел живую тирамису! Настоящую!
Мира затаила дыхание, значит, опять любопытная Яра выбралась на прогулку и ее угораздило попасться на глаза «дорогому кузену».
– Милый Жофрен, – Нинга ткнула в тушку двузубчатой вилкой и принялась ковырять птичку, – всех тирамис истребили еще во времена твоего детства, этих мерзких, опасных хищников больше не существует. Велор, подай соусницу.
– Я уверяю, – «милый Жофрен» так выпучил свои водянистые глаза, что они грозились вывалиться прямо ему в тарелку, – только что я видел…
– Мы уже слышали, – перебила Нинга, обильно поливая птичку сиреневым соусом из забавной носатой посудины. – Все уже поняли, что тебе померещилась тирамиса. Велор, ты положил мне мало зелени.
– Сейчас добавлю, мама.
– Ничего мне не померещилось! – продолжал митинговать Жофрен. – У нас в доме тирамиса! И лучше бы нам сейчас встать и пойти ее ловить! Если мы предоставим нашему правительству живую или мертвую тирамису, нас озолотят! Надо идти немедленно!
Все, конечно, так и разбежались идти ловить тирамису. Обед продолжался, как ни в чем не бывало, и Мира поняла, что кузенов в этом доме ни во что не ставят. На душе сделалось чуточку светлее. Вскоре Жофрен выдохся и, весь из себя оскорбленный, принялся за еду. А Мире было не до дегустации новых блюд. Если он заметил Яру, то теперь не успокоится, станет искать, и закончиться это может плачевно. Для Яры. А потом мысли девочки неожиданно переключились в иное русло, будто голос Моди произнес ей прямо в ухо: «…а еще у тебя есть дедушка…»
– Дедушка!
– Что? – подняла на нее тяжелый взгляд Нинга. Мира и не заметила, что произнесла это слово вслух.
– Я хотела спросить о моем дедушке. Моди говорила, что он у меня есть.
Нинга переглянулась с Велором, близнецы, как по команде, притихли и заработали челюстями в ускоренном темпе. Мире всё это не понравилось.
– Я настаиваю на свидании с дедушкой! – громче приличного произнесла она. – Где он?
– Ну, если ты настаиваешь, – как-то по-особенному зловеще произнесла Нинга. – Велор, сделай одолжение, любезный друг, проводи ее к дедушке. После обеда, разумеется.
Велор кивнул, хрустя салатом.
– А теперь, будь добра, – продолжила бабка, вперив в лицо Миры немигающий взгляд, – позволь нам всем спокойно поесть.
Мира предпочла не встревать в дискуссию, а то вдруг у кого-нибудь из почтенного общества, не дай бог, несварение желудка приключится.
Еле-еле Мира дождалась окончания обеда, который, как назло, длился дольше обычного: покончив с дичью, семейство принялось размазывать по тарелкам суп, вылавливая из него какие-то крупные зерна, смахивающие на фасоль. Мира от этого блюда отказалась и скучала, болтая ногами под столом. Даже на приличном расстоянии от камина, все равно воняло старой золой и копотью, а от кузена Жофрена отчего- то так несло корицей, будто он весь, с ног до головы обсыпался этой пряностью, как гигантская страшная булка. Мира так увлеклась представлением кузена на печном протвине, что не заметила, что Велор закончил с супом и делает ей какие-то знаки.
