полностью с потолка, а…
– Я поняла, – вздохнула подруга, – а кто недавно трясся от ужаса при одной только мысли о расследовании?
– Уже не трясусь, мне уже понравилось.
– А мне нет!
– Никто не неволит. Иди в свой банк, садись за стол и перекладывай бумажки с места на место, а я хочу настоящей жизни. Чтобы события круговоротом!
– А ты не боишься, что тебе голову дверью прищемят? Случайно?
– Всего бояться – не надо из-под одеяла вылезать!
В результате дискуссии, мы основательно поругались и к метро шли порознь, на значительном расстоянии друг от друга. Но в метрополитене пришлось начинать общение: у меня не оказалось семи рублей на карточку.
– Да-а-а, много ты нарасследуешь с таким финансовым положением, – злорадствовала Тая, становясь в очередь в кассу. – Разговоры со свидетелями, родными и близкими покойного предполагают передвижение по городу, а это не бесплатно. Все, поехали домой, я котлет нажарю…
– Ешь сама свои котлеты! Подруга называется! Я еду в редакцию, потребую у шефа на транспортные расходы! Всё, прощай!
– Стой! – она дернула меня за куртку и я едва не ляпнулась на эскалатор. – Я поеду с тобой и попытаюсь на него повлиять, убедить, что журналистское расследование способно основательно навредить следствию, и вообще всей вашей газете по шапке дадут, если будете лезть, куда не просят.
– Повлиять на нашего шефа? Милая моя! Поехали! Повлияй, родная моя, повлияй!
Спрыгнув с эскалатора, мы поспешили к подошедшему поезду. Ввинтившись в переполненный вагон, мы оказались лицом к лицу и продолжили упражняться в злословии.
– Я так поняла, ты заранее уверена в моей неспособности доступно и внятно объяснить твоему начальнику неправомерность его действий?
– Таечка, да ты милиционер?! – я в притворном ужасе выкатила глаза. – «Неправомерность действий», какая прелесть!
– Разве ты забыла, что первое образование у меня юридическое? Хотя где тебе помнить чужие институты, ты-то вообще нигде не училась! Три класса церковно-приходской!
– Ах, ну да – юридический! Это оттуда тебя выгнали с первого курса за прогулы? Или откуда-то еще? Да и напомни, пожалуйста, какой диплом мы тебе в складчину покупали? Юридический или экономический?
Забыв о долгих годах безупречной дружбы, мы орали друг на друга, а плотная масса пассажиров внимательно нас слушала, наслаждаясь бесплатным концертом. Слава Богу, мимо нужной станции не промазали, выскочили на платформу и хотели затеять драку, но поблизости околачивался милиционер с образованием, и возмущать общественное спокойствие мы не решились. Выскочив на поверхность, Тая не удержалась и дала мне пинка, я незамедлительно ответила тем же. Где-то поблизости раздалось молодецкое ржание, и знакомый голос восторженно воскликнул:
– Бои без правил! Бой бабочек в грязи!
Обернувшись, я увидала Влада – нашего внештатника в куртке нараспашку, с очками набекрень.
– А ты не лезь! – крикнула я. – Сейчас я покажу этой змеюке!
Но Влад не позволил продолжить поединок, он нас расцепил и, повторяя: «Брэк! Брэк!», потребовал объяснений. Объяснять ему ничего не стали, глядя в разные стороны, мы направились во двор к облезлому двухэтажному зданию, под старой крышей коего ютилось с десяток редакций гадких газеток. Первый этаж почти целиком занимал «Издательский дом „Комета“,» выпускающий аж целых три жиденьких газетки и книжечки исторически-сексуального направления, то бишь: где там кто кого имел впотьмах нашей великой истории. Причем историческая подлинность романов их совсем не интересовала, главное побольше громких имен. Каждый раз, когда я видела на экране телевизора наипошлейшую рекламу презервативов: «Государыня, к вам граф Орлов с „Визитом“,» так и вспоминала уродливую продукцию «Кометы».
Не дожидаясь бывшей подруги и Владика-дурацкого-хохотуна, я вскарабкалась по забросанной окурками лестнице, и толкнула дверь с табличкой «Редакция газеты „Непознанный мир“».
Глава четвертая
В кабинете царила неестественная тишина, весь наш немногочисленный доблестный коллектив корпел над очередным номером газеты, а меж столов дефилировал С. С. и пристально следил за рабочим процессом. Наша редакторша, в жизни ничего кроме пасьянса не открывавшая на компьютере, с сосредоточенным ужасом таращилась в монитор, выискивая безопасные тропы; художник забросил рисование голых теток с автоматами и бодро ваял полотно в стиле Валеджио, а все остальные писали, писали, писали! Аж дым из ушей! Я приготовилась, было, рапортовать о проделанной работе, даже диктофон достала, но С. С. подскочил ко мне и, не давая сказать ни слова, выпалил:
– Так! Про это дело забудь! Появилось кое-что поинтересней! Покончила с собой Мила Розовская! Вот тебе телефон, – он метнулся к своему столу, накарябал на клочке бумажки цифры, – это ее жених! Поговори с ним! Завтра материал мне в руки!
– А-а-а… э-э-э… – я так и стояла с диктофоном в протянутой руке.
– Я тебе потом объясню, кто такая Мила Розовская, – шепнула мне Тая, – денег проси.
– Станислав Станиславович, – откашлялась я, засовывая диктофон обратно в сумку, – мне бы это… денег на дорогу, а то у меня вообще ни копейки…
Боже, как унизительно! Жаль, руку опустила, а то в самый раз: подайте копиечку юродивому, вашблагородие.
– Идем в бухгалтерию, получишь аванс!
Вот и вся недолга: курсируй за свой счет, чернорабочий. Получив свои три рубля, я поплелась на выход, Тая двинула следом. Влад хотел сбежать с нами, но был изловлен на лестнице С.С. и возвращен в коллектив.
– Ну, как жить дальше, а? – Я вышла на улицу. Вовсю валил снег. Ненавижу московскую погоду, тепло начинается в мае, а заморозки в октябре, вот и тянется холодрыга больше полугода.
– Ты есть не хочешь? – Тайка застегнула молнию куртки и подняла воротник.
– Хочу.
– Будем обляпываться шаурмой у метро или заскочим в «Констанцию»?
– Пойдем в «Констанцию», там хоть горячим кофием напоют.
Ломая хрустящие корочки луж, мы побрели к кафе.
– Так что там про эту Милу… как ее фамилия?
– Розовская, – глаза Таи вспыхнули счастьем человека, обладающим информацией и обретшего шанс ее выболтать. – Ты, Сенка, словно из тайги вчера вернулась, вообще не в курсе никаких событий. Разумеется, ты не смотрела сериалы «Модельное агентство», «Полковник Пономарев», «Подмосковные войны»?
– Нет. И прошу тебя не пересказывать их содержание.
Мы вошли в кафе, заказали жареной картошки с курицей, кофе, и уселись в уголок.
– Так вот, – продолжила Тая, – Мила Розовская была звездой этих сериалов, она прямо новая Монро, только не такая толстая. Она еще в каких-то полнометражных фильмах снималась, уж не помню в каких, только ленивая газета, да ваша трупная не писали о ней и не помещали фотографий на первых полосах. Миле прочили оскаров и Канны, ее жених – обалденный красавец Александр Шведов, сын того самого актера Михаила Шведова, он все принцев играет…
– Михаил?
– Нет, Александр. Михаилу уже только очень пожилые цари-государи по плечу. Вот и скажи мне, подруга дней моих суровых, с чего это Милочке Розовской кончать с собой? С какого безумного горя?
– Может, больна была чем-нибудь неизлечимо?
По большому счету, мне и знать не хотелось, что там взбрело в голову Милочке Розовской. Для одного дня и одной меня многовато всяких криминальных драм. Хотелось домой, прогулять любимого песика, напузырить полную ванную воды с шампунем взамен душистой пены и предаться приятным мечтам, а не ломать голову над трагедиями незнакомых людей.
– Ей двадцать пять или около того, – фыркнула Тая, отставляя пустую тарелку, – да и не выглядела она
