– Почти. Есть сведения, что Юсуф аль-Рашиди связан с ультрарадикальными группами и является одним из руководителей «Аль-Каиды». Но там есть очень интересное сообщение насчет его отца. Он был ранен во время ирано-иракской войны, и его тогда спас кто-то из советских специалистов, работавших в Ираке. Как раз в те годы, когда вы работали. Может, вы слышали об этом?
– Откуда вы знаете, в какие годы я работал в Ираке? – удивился Сеидов.
– Я ваш помощник, – ответила Алена, глядя в глаза вице-президенту, – и должна все про вас знать.
– В таком случае вам будет интересно узнать, что Фаруха аль-Рашиди действительно вытащил из разбитой машины и дал ему свою кровь советский специалист, которого звали… Фархад Сеидов.
– Значит, это действительно были вы. – Алена не удивилась, скорее уточнила. Очевидно, она уже где- то об этом слышала.
– Кажется, да. Тем более что у нас с ним была одна группа крови. Очень редкая группа. Четвертая.
– У меня тоже четвертая, – неожиданно сказала Сизых.
– Значит, мы с вами одной группы крови, – прошептал Фархад. – Что еще вам удалось узнать про семью аль-Рашиди?
– Больше ничего. Но, судя по всему, он очень опасный человек, фактически организатор многих террористических актов. И американцы делают все, чтобы его поймать. Или уничтожить. Я даже полагаю, что ракета не случайно попала в его дом.
– Похвально, – пробормотал Сеидов, – конечно, не случайно. Как это у Булгакова – «случайно кирпич на голову не падает». Они хотели убить самого Юсуфа, а вместо этого уничтожили всю его семью. Ему сейчас должно быть сорок шесть лет. Я его лично знал, много раз с ним встречался. Это был такой застенчивый, интеллигентный, воспитанный молодой человек. Что должно было произойти, чтобы он превратился в настоящего монстра? Я не знаю. И не понимаю.
– Он может узнать о вашем приезде, – встревожилась Алена. – Почему вы раньше об этом не говорили? Вам нельзя туда лететь.
– Почему нельзя? Наоборот, только мне и можно. Каким бы монстром он ни стал, я думаю, что он не захочет убить человека, спасшего его отца и поделившегося с ним своей кровью. А насчет моего приезда я даже думаю, что уже поздно. Он наверняка обо всем уже знает.
– Вы так спокойно об этом говорите.
– Я фаталист, – признался Фархад. – Чему быть, того не миновать. Я даже думаю, что все наши последующие поступки, желания и действия уже записаны на некую пленку жизни, которую невозможно перемотать назад или изменить. Все абсолютно предопределено. И поэтому лучше не дергаться, а спокойно принимать жизнь такой, какая она есть. Тогда под бомбами я чудом остался жив, хотя погибли двое сопровождающих меня людей. Нашу машину перевернуло взрывной волной. И я получил шрам на подбородке, оставшийся на всю жизнь. Но больше у меня не было никаких ранений. Так иногда случается. Можно считать это чудом, можно везением, а можно судьбой. Я предпочитаю думать, что это моя судьба. Если я должен был погибнуть в Ираке, то погиб бы в восемьдесят шестом году.
– Я вас понимаю, – кивнула Алена.
Стюардесса начала разносить напитки. Сеидов попросил принести ему яблочный сок. В самолетах он никогда не пил, на высоте у него поднималось давление, и Фархад постоянно ощущал сухость во рту. Он обратил внимание на сидевших во втором ряду Резникова и Головацкого, каждый из которых попросил стопку коньяку вместе с апельсиновым соком.
Через три с половиной часа они приземлились в аэропорту иорданской столицы. В тени было около сорока градусов по Цельсию. Амансахатов тревожно озирался вокруг в надежде увидеть присланные машины и сопровождающих военнослужащих. Когда они прошли паспортный контроль и направились к выходу, к ним шагнул высокий мужчина, одетый в военную форму.
– Господин Сеидов? – уточнил он, обращаясь к Фархаду. – Разрешите доложить. Майор Гжегож Томашевски, я командир группы сопровождения, которая должна доставить вас в Ирак.
– Из польского контингента, – обрадовался Амансахатов, протискиваясь ближе. – Сколько вас человек? Взвод? Или два взвода? Я полковник Амансахатов. Вас должны были предупредить обо мне.
– Точно так, пан Амансахатов, – сказал Томашевски, довольно правильно выговаривая эту сложную для европейцев фамилию. Впрочем, по-русски этот польский офицер говорил довольно хорошо. – Мы будем вас сопровождать. Трое водителей и сержант охраны вместе со мной. Нас пять человек.
– Сколько? – изумился полковник, оборачиваясь на Сеидова. – Это черт знает что. Какая-то профанация безопасности. Пять человек охраны на группу из семи. Из них трое водителей и сам командир. Получается, что нас будет охранять один сержант. Пять человек? Их должно быть раз в десять больше.
– У нас три машины, – сообщил Томашевски. – Три внедорожника. Пятеро наших и семеро ваших. Двенадцать человек. По четыре в каждой машине. Больше взять мы не могли. И ваш груз вместе с нашим.
– Обычные машины? – окончательно растерялся полковник. – Я думал, что будут бронированные автомобили или хотя бы бронетранспортеры для огневой поддержки.
– Извините, пан полковник, но в Иорданию не пускают чужие боевые машины, – усмехнулся Томашевски. – Но у нас есть два лишних пистолета. Мы можем выдать их вашим сотрудникам. Или вам, для того чтобы вы чувствовали себя гораздо лучше.
Он явно не скрывал своей иронии.
– Я даже не знаю, что вам сказать, – разозлился полковник. – Как мы можем ехать с такой охраной в Ирак?
К ним подошел неизвестный мужчина лет пятидесяти, в мешковатом сером костюме. Он был ниже среднего роста, полноватый, узел галстука был ослаблен.
– Строганов, – представился мужчина, – Валерий Константинович. Я из российского посольства. Должен организовать вашу отправку в Ирак.
– Какую отправку? – встрепенулся Амансахатов. – Вы посмотрите, кого они прислали! Американцы хотят, чтобы нас раздавили как котят. Нас перебьют, как только мы въедем в Ирак. Достаточно поставить одного автоматчика, который хорошо стреляет. Сначала по шинам, потом по кабинам. Нас всех перебьют, – повторил он.
– Почему перебьют? – удивился Строганов. – Это поляки. Майор Томашевски часто сюда приезжает. И он хорошо знает русский язык. Вместе с ним трое водителей и его сержант, вооруженные автоматами и гранатами. К вам никто и близко не подойдет.
– У нас семь человек в группе, – напомнил Амансахатов. – Как они нас будут охранять?
– Как полагается, так и будут. Вам главное – доехать до «зеленой зоны» в Багдаде. Это центр города, который тщательно охраняется самими американцами и их английскими союзниками. Там почти не бывает террористических актов. А оттуда вас на вертолетах перебросят в Басру.
– Когда мы должны выезжать? – спросил Фархад.
– Прямо сейчас. Машины вас уже ждут. Вам нужно только рассадить свою группу по автомобилям. В первом поедет майор Томашевски, в последнем – его сержант. Я думаю, что во втором нужно отправить господина полковника, – предложил Строганов. – Он человек военный, сможет справиться с любой ситуацией.
– Так и сделаем, – согласился Фархад, – в первой машине едем мы с Аленой Сизых плюс майор Томашевски и его водитель. Во второй будут полковник Амансахатов, госпожа Гацерелия, Резников и водитель. В третьей поедут Головацкий, Кажгалиев плюс сержант вместе с водителем. Кажется, всех распределил. Так будет правильно. И в каждой машине будут люди, которые знают арабский язык. В случае необходимости автомобили смогут автономно добираться до места назначения.
– Вы настоящий руководитель, пан Сеидов, – восхищенно сказал Томашевски. – Не будем терять времени. По машинам…
– Я снимаю с себя всякую ответственность за безопасность нашей командировки, – успел вставить полковник Амансахатов. – Вы посмотрите, что они придумали. Три обычных внедорожника и несколько молодых водителей с одним сержантом. Это разве охрана?
– А вы думали, что нас повезут туда с танковой колонной? – пошутил Сеидов. – Не забывайте, что идет война, и каждый солдат на счету. В восемьдесят шестом, когда шла война между Ираком и Ираном, мы
