про меня, и даже девчонка, которую мне дали в напарницы.
Почему Глухарь вспомнил именно обо мне? Этот вопрос все еще волнует меня. Его путаные объяснения не удовлетворили. Он ведь не так просто вышел на Савелия. Если знает, что на этом деле можно сорвать огромный куш, то почему ничего не просит? Считать, что можно удовлетвориться процентами, зная характер Глухаря, наивно. Сначала я тоже думал, что дивиденды от нашей операции могут принести ему гораздо больше, чем деньги. Потом, поразмыслив, понял, что это не так.
Почему раньше не было такой массовой коррупции? Потому что законы были строже? Или брали не все? Конечно, нет. Брали всегда. Но была стабильность. Это именно тот компонент, при котором можно все планировать, можно рассчитывать на определенные дивиденды в будущем, зная, что на нужных местах сидят нужные тебе люди. Но всего этого нет в нынешней России. О какой стабильности можно говорить, если за несколько лет произошло столько событий? О какой стабильности может идти речь, если, заснув ночью в одном государстве, можно проснуться завтра в другом, полярно сменившем государственный строй. Может измениться не только строй государства, но и само государство. В один прекрасный день вместо СССР вы просыпаетесь в России, а на другой день в СНГ. Точно так же вы можете проснуться и оказаться в каком-нибудь Г. без добавления других букв.
Именно поэтому я не верю Глухарю. Не может он рассчитывать на дивиденды в таком государстве, как наше. Здесь нет никаких гарантий стабильности. Любой чиновник думает только о своем кармане, любой министр – только о завтрашнем дне. Все в правительстве и высшем руководстве сидят на чемоданах, готовые в любой момент рвануть «за бугор». И в такой ситуации Глухарь рассчитывает на будущее? Его просто нет. Его невозможно просчитать. Значит, возможен только один вариант – он меня обманул, и я хотел бы знать, почему он это сделал?
Моя спутница заказала какой-то ликер и сидит с таким довольным видом, словно уже получила все, что хотела. Интересно, как она знает языки? Впрочем, это я определю довольно быстро. Уже через десять минут после посадки будет ясно, это действительно профессионал или мне подсунули первую попавшуюся дуру.
– В Цюрихе понадобится подробная карта страны. Очень подробная. Желательно с указанием автомобильных и железных дорог, – тихо говорю я спутнице. – Вы меня слушаете?
– Конечно, – кивает она в ответ, – это не проблема. Я вам все покажу. И куплю все, что надо. Швейцария очень интересная страна. Там есть такие красивые места!
– Мы летим туда не туристами, – напоминаю ей, – и, кстати, почему вы так уверены, что я никогда не был в Швейцарии?
– Я видела ваш паспорт. Там нет предыдущей швейцарской визы. Поэтому я и решила.
Ох как она меня здорово достала. Какой я дурак. Совсем забыл про свой паспорт. Моим заказчикам не нужно следить за мной в этом самолете. Достаточно того, что они знают номер и серию документа. Найти человека по документам в такой стране, как Швейцария, очень легко. Наниматели убеждены, что я у них в руках. Они даже не предполагают, где именно я был в те часы, когда оторвался от наблюдения и оказался предоставлен сам себе.
Свою часть работы я сделал неплохо, а они, в свою очередь, неплохо сделали свою часть. Поэтому я и забыл про свой паспорт. И только теперь, после того как она сказала, вспомнил.
– А вы действительно Махрушкин Алексей Викентьевич? – спрашивает она.
«Господи, – с ужасом думаю я, – как хорошо, что она сказала. Ведь в этом паспорте у меня сохранилась только фамилия. Имя и отчество уже изменены, теперь я Алексей Викентьевич, о чем обязан помнить. Ну и отчество – пока его выговоришь, сломаешь язык».
– Вы же видели мой паспорт, – гневно говорю я и вспоминаю, что так и не узнал ее имени. Но спрашивать сейчас почему-то не хочется. Однако она сама представляется.
– А меня зовут Надя. Надежда Келлер. Я немка по происхождению. Мой отец работал переводчиком в советских войсках в Западной группе войск. Обычно все спрашивают, откуда у меня немецкая фамилия.
Я молчу. Пусть болтает, если хочет. Мне это все неинтересно. Главное, она должна знать немецкий язык. Объявляют посадку, и улыбающаяся стюардесса просит нас пристегнуть ремни.
Самолет мягко приземляется, в Цюрихе мы довольно быстро проходим таможенный и пограничный контроль и направляемся к линии ожидающих. Даже если бы я был дилетантом, то и тогда бы заметил двух мужчин с характерным азиатским разрезом глаз, резко выделяющихся в толпе встречавших европейцев. Впрочем, они не скрывают своего присутствия. Едва мы показываемся в зале, как эти двое направляются к нам, словно наши близкие родственники.
– Вы Махрушкин? – спрашивает один из них. По-русски он говорит очень хорошо.
– По-моему, да, – отвечаю я, уже понимая, что «главный мясник» предупредил эту парочку заранее.
– Мы приехали встретить вас, – сообщает второй, – машина уже ждет. Отель вам заказан. Или вы хотите еще куда-нибудь поехать?
– Нет, – улыбаюсь я этим ловким ребятам, – конечно, нет. Обязательно в отель. Надеюсь, вы сняли нам отдельные номера?
Нужно было видеть, как на меня посмотрела переводчица. Это был не гнев, нет. Это был взгляд презрения, я сразу его прочувствовал. Ей, очевидно, не нравились шутки на этот счет. Впрочем, с ее фигурой и другими данными можно было привыкнуть к подобным шуткам. Хотя, говорят, есть мужчины, которым нравятся мальчиковые фигурки женщин. Я, во всяком случае, до сих пор к ним не принадлежал.
По дороге в город она презрительно молчит, а я, сидя рядом с ней на заднем сиденье, делаю вид, что любуюсь красотами окрестных мест. Самое интересное, что меня они абсолютно не волнуют. Там, в Леньках, места были и покрасивее. Главное сейчас – выработать стратегию поиска. И здесь мне понадобится помощь этой подстриженной женщины, отвернувшейся от меня.
Нас привозят в отель и размещают в двух соседних номерах. Провожатые объясняют, что мы можем рассчитывать на их внимание в любое время суток. И снова деликатно интересуются, куда я намерен направиться. Я так же деликатно заявляю, что намерен принять с дороги душ и немного отдохнуть. Переглянувшись, они исчезают из моего номера. Едва они выходят, я звоню переводчице.
– Мне срочно нужны те самые карты, о которых я просил, – говорю быстро, – но сделайте это так, чтобы о вашей покупке знали только вы. Постарайтесь выйти из отеля незаметно. Вернетесь к себе в номер, позвоните мне, и я сам зайду к вам.
Она пытается что-то сказать, но я кладу трубку и бросаюсь к дверям. Наши встречающие еще стоят у лифта.
– Подождите, – громко кричу им, словно давно не видел, – не уходите. Кажется, я закончу довольно быстро и мы вместе выйдем в город.
Нужно видеть их изумленные лица. Откуда им знать, что я делаю это специально, давая возможность Надежде Келлер выйти из отеля незамеченной. Потом мне приходится полчаса терпеть этих типов в своем номере и даже дать им возможность покопаться в моих вещах, пока я принимаю душ. Впрочем, они делают это достаточно аккуратно и даже не берут денег, которые лежат на дне моего небольшого чемоданчика. Там не такая уж большая сумма – всего пять пачек. Я уже вышел из душа и просушил феном голову. Уже достаю из мини-бара небольшие бутылочки виски и водки, когда слышится стук в дверь.
Через секунду входит переводчица и портит мне настроение на весь день. А заодно срывает все, что я замышлял. Все-таки напрасно я согласился ехать с этой ненормальной.
ГЛАВА 17
За шесть месяцев до событий
– Что будем делать? – спросил Мясников, посмотрев на сидевшего перед ним Касимова. – Как нам быть?
– У вас вправду есть человек для поездки в Швейцарию или вы блефуете? – поинтересовался его бывший друг и нынешний враг.
– Разумеется, есть, я же действительно хотел вытащить оттуда эти деньги. Откуда я мог знать, что вы мне не доверяете?
– Сколько можно повторять одно и то же? – с раздражением заметил Касимов. – Ведь я же объяснил,
