был уже в центре города, где в шумном баре ему предложили небольшой столик и сразу принесли огромную порцию салата и иберийскую ветчину. Запивая их местным вином, он следил за молодыми людьми, отплясывающими под игру музыкантов, самозабвенно исполняющих зажигательные латиноамериканские песни.
Рядом с Дронго уселась девица лет восемнадцати. Она была в короткой куртке из искусственного меха и темном свитере, натянутом на голое тело. Когда она нагибалась, над юбкой обнажалась полоска кожи. Что касается джинсовой юбки, то она была настолько короткой, что скорее напоминала набедренную повязку. На ногах девицы были высокие сапоги и темные колготки в крупную клетку. Незнакомка пристально посмотрела на Дронго, затем вдруг спросила:
– Вам нравится?
Он понял ее вопрос, но не знал, как на него реагировать. Дронго вообще всегда чувствовал, что этот параллельный мир ему недоступен. Даже когда ему было пятнадцать, шестнадцать, восемнадцать, двадцать лет. В детстве он более всего любил проводить время с друзьями. Они играли в войну, разбившись на красных и белых, казаков и разбойников, в футбол. Когда ему исполнилось девять-десять лет, у него наступил «запойный период» чтения, который продолжается до сих пор. Вообще, Дронго нравились хорошие рестораны, красивые женщины, он бывал на приемах королей и шейхов, но на молодежные дискотеки никогда не ходил. Ни в молодости, ни позже. И не совсем понимал, как можно провести всю ночь в танцах, дергая конечностями, и получить от этого удовольствие. Может, потому, что он больше любил классическую музыку? Хотя ему нравится и джаз. И теперь, глядя на очень молодую особу, сидящую рядом, он пожал плечами и неопределенно сказал:
– Красиво. – Дронго намеренно ответил по-английски, чтобы она признала в нем иностранца.
Но девица лишь улыбнулась.
– Вы не испанец? – спросила она по-английски.
– Нет, мне кажется, что нет.
– Сколько вам лет? – Ее прямые вопросы несколько обескураживали Дронго. Но он решил ответить честно:
– Сорок пять.
– Хорошо, – кивнула она, – мне нравятся мужчины старше сорока. Они как раз созревают к этому возрасту.
Он усмехнулся. В этой особе поражало сочетание наглости и молодого цинизма.
– А когда созревают женщины?
– Никогда, – заявила она, – у нас нет для этого времени. Вы занимаетесь онанизмом с четырнадцати, потом встречаетесь с девочками в шестнадцать. И сохраняете силы до шестидесяти. А у нас все начинается в пятнадцать-шестнадцать и к тридцати пяти заканчивается. У нас нет времени на долгое созревание.
– Вы не правы, – возразил Дронго, – после тридцати пяти многие женщины еще остаются соблазнительными и загадочными для мужчин.
– Для каких мужчин? – снисходительно полюбопытствовала девица. У нее были зеленые глаза, скуластое лицо, полные губы.
– Для разных, – Дронго заметил, что их дискуссия начала привлекать внимание других.
– Старушки, – снисходительно произнесла его собеседница. – Когда мне исполнится тридцать пять, я выброшусь из окна. Разве можно жить после этого?
Он внимательно к ней пригляделся. Похоже, ей еще нет восемнадцати. Возможно, семнадцать или даже шестнадцать. Но она накрашена так, что ничего невозможно понять.
– Еще успеете выброситься, – отозвался он, сделав знак официанту, чтобы тот принес счет.
Девица заметила его жест и улыбнулась.
– Ты боишься? – спросила она. – Ты меня боишься?
– Нет, – ответил он. – Откуда ты так хорошо знаешь английский?
– Я жила в Англии, – пояснила она, – у меня отец дипломат, он работал в Лондоне.
– Значит, ты из хорошей семьи, – рассудительно констатировал Дронго.
Она поморщилась:
– Что ты хочешь сказать?
– Ничего. Я рад за тебя и за твоего отца.
– Он такой нудный м… – сердито произнесла девица. – Нашел кого вспоминать! Ты хочешь сказать, что у меня приличный отец, а я веду себя как проститутка?
– Нет, этого я не говорил. – Дронго подумал, что пора уходить.
Официант принес счет, и он, достав бумажку в пятьдесят евро, оставил ее на столике.
– Угости меня вином, – неожиданно попросила его собеседница.
– А сколько тебе лет? – поинтересовался Дронго.
– Ты такой же м… как мой отец, – в сердцах заявила она. – Ну и сиди здесь. А я хотела поехать с тобой в отель. Думала, что тебе понравится провести ночь с молодой женщиной.
– Извини. – Дронго поднялся и, не оборачиваясь, вышел из бара.
За его спиной слышались какие-то возгласы или крики. Может, его позвала девица, может, крикнула ему в спину нечто обидное. Дронго было все равно. У выхода его остановил молодой человек, похожий на бомжа, – с всклокоченными волосами, в рваных джинсах, причем рваных не в качестве последнего писка моды, а именно потому, что были старые и грязные.
– Ты куда уходишь? – нахмурился парень. – Ты почему обидел Кармэн? Она с тобой разговаривала, а ты… – Он поднял руку, но не сумел ее опустить.
Дронго, не делая резких движений, очень быстро и точно ударил парня двумя пальцами в грудь. Парень раскрыл рот, выдохнул воздух и согнулся от боли.
«Кретин, – подумал Дронго о себе, удаляясь с места событий. – Нашел куда приехать. Не хватало только подраться с этим парнем, который годится мне по возрасту в сыновья. А эти молодые девчонки готовы встречаться с любыми взрослыми мужчинами, проявившими к ним хотя бы минимальный интерес. Может, поэтому у „стаффордского потрошителя“ нет никаких проблем с его жертвами? Они ему доверяют, считая солидным и надежным старшим другом?»
Вернувшись в отель, Дронго долго стоял под горячей водой, словно хотел смыть усталость и впечатления от недавней встречи. Но настоящий сюрприз ждал его на следующее утро. В половине одиннадцатого в его номере зазвонил телефон. Он недовольно поднял трубку.
– Доброе утро, – услышал Дронго спокойный голос Мишеля Доула. – Я хочу сообщить вам, что вы его нашли. Вы сумели правильно вычислить этого убийцу.
– Не может быть, – прошептал Дронго. – Как вы это узнали? Это действительно он?
– В этом нет никаких сомнений. Я всю ночь проверял Баррета через моих американских друзей. Когда вы мне позвонили, в Америке было еще около трех часов дня. Так вот, такого человека просто не существует.
– Как это – не существует?
– Чарлз Баррет умер двенадцать лет назад: погиб в автомобильной катастрофе в Шотландии. Тогда же пропали все его документы. Кто-то ездит по его документам по всему миру.
– Не может быть, – повторил Дронго, окончательно проснувшись. – А как же его кредитная карточка?
– Она была оформлена в Чили в девяносто пятом году. Неизвестный просто открыл счет и получил карточку на это имя. И переводит деньги на этот счет все время из разных мест. Но несколько раз использовал Испанию и Францию.
– Значит, это он. – Дронго почувствовал, как у него задергалась рука.
– Теперь в этом нет никаких сомнений. Мы проверили его кредитную карточку через центральное отделение банка в Вашингтоне. Он переводил за это время большие суммы на кредитную карточку, у него очень неплохая кредитная история.
– И его ни разу не проверяли?
– Нет. Он был идеальным клиентом, все его счета в полном порядке. Я попросил сделать мне распечатку его счета.
– Неужели вам ее дали?
