Он заметался по номеру. Можно заказать шампанское в ресторане, пусть принесут в номер. Можно заказать и цветы. Здесь все можно заказать. Он подошел к телефону и поднял трубку. Затем, улыбнувшись, опустил трубку обратно. Зачем он суетится? Они могут спуститься вниз и вместе пообедать. Или поужинать. Он даже не знает, захочет ли она остаться в его номере. Захочет ли вообще с ним встретиться? Неужели он волнуется? И ему так важно, чтобы она согласилась остаться с ним в номере. Он ведет себя как нетерпеливый мальчишка. В его возрасте… Какой возраст, она ему нравится. Он хочет, чтобы она была рядом. Он хочет целовать каждый сантиметр ее тела, каждую клетку.
Если она не сможет с ним встретиться, он поймет. Возможно, она не может оставить своего сына надолго, возможно, что у нее полно дел и он оторвал ее от важных проблем. Все возможно. Но сейчас она постучится и войдет в номер. И он снова испытает то самое чувство, которое охватывает его каждый раз, когда он видит и слышит ее рядом с собой. В дверь постучали. Он поспешно подошел к дверям, открыл их. На пороге стояла Элина. Она была в сером платье, волосы рассыпались на плечи. Она ему улыбалась. Он протянул руку, буквально втягивая ее в номер. И утонул в аромате ее дивных волос.
Он не помнил, что произошло потом. Они целовались, обнимая друг друга. Или он прижимал ее так сильно, что невольно вызвал у нее стон. Он помнил, как они целовались и как раздевались, словно молодые влюбленные, разбрасывая вещи по всей комнате. А потом они занялись любовью. Как пошло звучит – «занялись любовью». Любовью нельзя заниматься, ею можно жить. Занимаются сексом или удовлетворением половых потребностей друг друга. Но в этот день филологические изыски были бы нарушены. Они именно занимались любовью. Он любовался ее телом, проводя пальцем по каждой извилине ее молодого упругого тела. Она отдавалась страсти с таким неистовством, словно много лет ждала именно его.
Потом они долго лежали, взявшись за руки и глядя в потолок. Он повернулся и вдруг увидел слезы в ее глазах. Приподнялся, встревоженно глядя на Элину.
– Что случилось? – спросил Тимур. – Почему ты плачешь?
– Я думала, что у меня ничего больше не будет, – призналась она, не глядя на него, – я считала, что в моем возрасте пошло и глупо искать подходящего мужчину.
– Какой у тебя возраст. Ты молодая и красивая женщина, – мягко возразил он.
– Это ты нарочно говоришь, – улыбнулась Элина, – не забывай, что у меня взрослый сын.
– У меня тоже взрослый сын. И я могу тебе сказать, что за всю мою жизнь я не встречал более молодой и красивой женщины, чем ты. Как ты думаешь, будет правильно, если я прямо сейчас попрошу тебя выйти за меня замуж?
– Своеобразное предложение, – прошептала она. – Ты не мог подождать, пока мы хотя бы оденемся?
– Это будет слишком поздно. Ты можешь выйти за меня замуж?
– Нет, – выдохнула она, – и ты прекрасно все понимаешь. Я не могу сейчас разводиться с мужем. Хотя бы ради сына. Пусть он немного успокоится, выздоровеет. Тогда все и решим. Я не хочу его сейчас травмировать.
– Тогда обещай, что через три месяца ты будешь моей женой, – настаивал Караев.
– Ты думаешь, что все так просто? Не забывай, что ты холостой мужчина, а я замужняя женщина. И даже мой приход к тебе в номер с точки зрения общепринятой морали…
– Плевал я на общепринятую мораль, – отмахнулся Тимур, – я тебя люблю. Кажется, я тебе об этом уже говорил. Слова стираются от их частого употребления, но это тот случай, когда я могу повторять их вновь и вновь. Я хочу, чтобы ты была всегда рядом со мной, чтобы я слышал твой голос, ощущал рядом твое тело, видел твои глаза, чувствовал запах твоих волос. Разве я так много хочу?
– Через два или три свидания вас потянет на молодых, господин полковник, – насмешливо сказала она. – У вас просто слишком много нереализованной потенции. Сказываются годы отшельнического затворничества.
– Хватит. – Он прижал ее к себе, утыкаясь в ее волосы. – Ты не ответила на мое предложение.
– Разве? Я уже сказала «нет».
– Ты сказала «да», – возразил он. – Ты сказала, что готова выйти за меня замуж, когда поправится твой мальчик. Я думаю, нам нужно познакомить наших ребят.
– Наверно, нужно, – вздохнула она. – Как подумаю, что могла его потерять… Я проснулась вчера ночью вся мокрая. Оказывается, я плакала во сне. Можешь себе представить? Потом мне сказали, что ему очень повезло. Он мог сломать себе шею и погибнуть на месте. Я бы сошла с ума, Тимур. Я бы просто сошла с ума. Можно я задам тебе один личный вопрос?
– Сначала нужно одеться, – усмехнулся Тимур, – а уже потом мы будем решать личные вопросы. Или это такой вопрос, который можно решить именно в таком положении?
Он обнял ее за плечи.
– Подожди, – сказала она, мягко высвобождаясь, – это очень серьезно. Ты действительно хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?
– Я об этом мечтаю. Или ты сомневаешься?
– Нет. Ты мне очень нравишься. Иначе я бы сюда не приехала. Ты нравишься мне настолько, что я ощущаю себя маленькой шаловливой девочкой. Как будто сразу сбросила лет двадцать или еще больше.
– Надеюсь, не больше. Иначе меня обвинят в совращении несовершеннолетней, – пошутил Караев.
– Нет, я серьезно. – Она взглянула ему в глаза. – Я хочу очень серьезно тебя спросить, Тимур Караев. Ты все продумал? Ты действительно хочешь, чтобы мы создали семью?
– По-моему, я мечтаю об этом. Что мне еще нужно сделать, чтобы ты поверила в искренность моих намерений?
– Нет, ты не понял. Я не сомневаюсь, что ты действительно хочешь, чтобы я стала твоей женой. Но ты понимаешь, что у нас должна быть настоящая семья? Ты это понимаешь?
– Я не понимаю, что тебя так волнует? Конечно, семья. Я все понимаю. Ну и что?
– Тимур, – как-то загадочно произнесла она, – когда любишь мужчину, хочешь родить для него ребенка. Это моя мечта. Ты меня понимаешь? Я хочу родить. Родить от тебя. Мне уже за сорок. Мой последний шанс. Я хочу иметь еще одного ребенка. Я к этому готова, я к этому шла уже много лет, решив для себя, что как только найду подходящего кандидата, так сразу и рожу. У нас с мужем не все получалось. У меня отрицательный резус-фактор, и больше одного ребенка мне не советовали иметь. Хотя сейчас есть лекарства, которые подавляют этот фактор, но я боялась их принимать. Очень боялась. У моего дедушки был младший брат. Он страдал эпилепсией. Я боялась, что это может передаться и моим детям. Помнишь, я спросила, какая у тебя группа крови? Когда ты сказал, я подумала, что это судьба. У меня первая отрицательная, а у тебя третья отрицательная. Почти идеальное сочетание. Как видишь, это не только судьба, но еще и наука. Я хочу родить. Хочу родить от тебя ребенка. Как ты думаешь, это не слишком большое желание?
– Вот почему ты меня любишь? – грозно сказал Тимур. – Значит, если бы у меня была другая группа крови…
– Дурачок, – сказала она, мягко улыбнувшись, – какая бы группа крови у тебя ни была, я бы все равно хотела родить именно от тебя. Только от тебя. Я ответила на ваше предложение, полковник Караев, или вы все еще недовольны моим ответом?
Сан-Франциско. Штат Калифорния. США. 27 мая 2006 года
Скобелев помнил свой разговор со специальным агентом Джеймсом Крейгом, который приехал к нему всего несколько дней назад. Он рассказал ему о появлении в Америке пары «ликвидаторов», которые начали методичный отстрел бывших сотрудников советских спецслужб. И если одного они закололи ножом, то остальных четверых пристрелили. Ему показали фотографии, но он никогда не видел этих людей. Он вообще давно не работал в разведке, с тех пор как перешел в Девятое управление КГБ СССР. И он лично никого не сдавал. Если не считать новейшие системы вооружений, которые он сдал американцам. Но это техника, а не живые люди. И вообще, почему «ликвидаторы» должны приезжать именно за ним? Его раздражала подобная постановка вопроса.
Ему установили в доме какие-то приборы, рядом поставили машину, в которой все время находилось
