Отдаешь мне все свои цветы,
и даже цветы тебя самого.
Почему ты мне отдаешь, почему ты так поступаешь, почему? А?
А потому что я люблю тебя больше всего на свете.
А почему ты любишь меня больше всего на свете,
Хотелось бы мне узнать, почему?
А потому, что в этом весь и смысл моей любви.
Ты бог, и я люблю тебя больше всего на свете,
Потому что в этом-то и есть весь смысл моей любви.
Ты бог, в этом-то и есть смысл моей любви.
Ты бог, ты и есть смысл
Моей любви.
Ты смысл моей любви, в этом-то
и есть смысл.
Ага. Интересно, очень интересно.
А откуда,
Откуда ты знаешь, что я есть?
Что, у тебя есть доказательства
или факты,
Какие-нибудь радиосигналы, или там специальные шифры?
У тебя что, есть радиограммы?
У тебя есть такие радиограммы,
На которых доказано, что я есть, или фотографии космонавтов,
Или фотографии любителей космонавтов, есть у тебя данные? Такие специальные данные, что я есть?
Есть у тебя какие-нибудь данные, что я есть?
Какие у тебя есть данные, а?
Нет, специальных данных нет,
Специальных каких-нибудь фактов нет, конечно, у меня.
И в помине такого ничего нет. Но и у других тоже
Ничего такого нет, а все равно церкви же построили.
Зачем-то же их построили,
На каких-то данных же они основывались, когда строили.
Без кардиограмм и фотографий, они бы не стали строить,
Или там когда еще не было фотографий, то
Какая-то замена же была, чтобы вместо фотографий
На чем-то еще основывались, иначе просто же так не стали бы, Не стали бы строить столько по всему миру.
А денег-то сколько вложено, просто так никто бы не стал. Значит, у них что-то было,
ради чего-то же
Столько церквей понастроили, и столько чудес понатворили? Столько людей по всему миру верит себе и верит
Без единого научного факта, без единого факта,
Без единой кардиограммы, без ничего, за просто так.
Ну, может быть, у них и есть смысл.
Для них, может быть, есть какой-нибудь смысл верить,
Может быть, для чего-то всем им необходимо
И строить, и чудеса творить,
и все такое прочее,
Может, им, каждому в отдельности и всем вместе, все это
И нужно, может быть, для чего-то и нужно,
А тебе-то зачем все это?
У тебя-то какие причины верить в меня, и любить меня,
Не имея никаких ни фактов, ни кардиограмм, ни фотографий, Ни даже путевой кардиограммы, какой тебе смысл меня любить Больше всего на свете и верить в то, что я есть?
А я тебе так отвечу, такими словами о любви,
Я тебе скажу, что любовь есть непознанность,
Вот это я тебе скажу сперва
И потом еще добавлю, что любовь есть смысл всего сущего,
А смысл всего сущего познать
нельзя.
Нет такой кардиограммы или эфирной волны,
Чтобы зафиксировать смысл всего сущего, ничего этого
Нет, такой техники нет.
Это все на уровне, что прячется
где-то глубоко внутри,
Это все прячется где-то там, где сердце,
Но не внешнее сердце, которое внутри,
А внутреннее сердце,
Которое невидимое живет внутри невидимой души,
Которая живет внутри нас.
Да какая чушь, господи, какая чушь, господи, боже мой,
Какая чушь!
Да слышать об этом смешно,
Не только все это наблюдать со стороны, а слышать
смешно.
Да нет у всего сущего никакого смысла,
Ну, господи, ну да неужели это не ясно, ну ей-богу,
Не смешите меня.
Нет никакого смысла ни в чем, ни в сущем, ни в вездесущем,
Ни в водоплавающем, ни в земноводном,
Ни в чем нет никакого смысла, ни в чем.
И во мне, в боге твоем, нет никакого смысла, потому что
Меня и самого нет.
А если меня и самого нет,
то и смысла во мне,
Конечно, тоже нет,
Это же чистая арифметика,
как дважды два,
Нет никакого бога, поверь, это же я сам тебе говорю, бог твой.
VI сцена
реальное письмо
Письмо Антонины Великановой
Ивану Вырыпаеву.
«Здравствуйте, Иван!
В моей пьесе два персонажа – Бог и жена Лота. Но, как вы поняли, я дала им конкретные имена. Богу я дала имя моего врача и вашего знакомого Аркадия Ильича. Сходства между ними никакого. Тем более
