? Всё? – спросил брюнет.
? Всё, ? сказал Машков. – Спасибо тебе, Иосиф. Выручил. Завалил бы репортаж – редактор бы меня с говном съел.
? Всегда рад помочь земляку на чужбине, ? сказал брюнет, бросив знающий взгляд на машковский «Кэнон». ? Тем более коллеге.
? Ну, я, собственно, не вполне коллега.
? Почему же?
? Я же не полиграфист. Простой журналист.
? Можно подумать, я не журналист. У меня шесть глянцевых журналов, между прочим.
? Да ну?
? Ну да.
? И все про полиграфию?
? Почему же. Разные есть. Есть, например, посвященный автотуризму. Ты не писал репортажей про автомобильные путешествия по Маньяне? Могу взять.
? Да я про это дело могу сто мемуаров накатать.
? Так и накатай. Вот тебе моя визитка. Я тут ещё два дня, потом поедем с супругой на Юкатан. Уже джип арендовал. Заезжай ко мне в гостиницу, расскажешь про дорогу.
? А что? Я позвоню.
Журалисты – липовый и настоящий – пожали друг другу руки, и Машков ушёл. К полиграфисту подошла гибкая красивая дама.
? Кто это был, Иосиф?
? Прикинулся журналистом, ? сказал Иосиф. – Хотя он такой же журналист, как я – президент Путин.
? В смысле?
? Ирка, ты видела когда-нибудь человека, которому бы приспичило уединиться в тёмном помещении для того, чтобы перемотать пленку, застрявшую в
Ирка задумалась.
? Не отвечай, ? сказал Иосиф. – Я тебе дома объясню, кто это был.
Глава 27. По хитрой рыжей морде
Агата три раза проехала мимо сторожки возле шоссе, той самой сторожки, от которой поднималась в гору дорога к дому Фелипе Ольварры. У шлагбаума вяло топтался крупный парень с пластырем на скуле. Это был Касильдо, разжалованный Доном в рядовые sicarios. Он ходил взад-вперёд вдоль глупой полосатой палки и бессмысленно сплёвывал на асфальт сквозь ущербное место в нижней челюсти, где всего неделю назад рос прекрасный жёлтый зуб, крепкий, как агуаскальентское пульке.
Ну что, подумала Агата. Типичный бычок с одной прямой извилиной в известном месте. Чем расспрашивать окрестных крестьян, возбуждая к себе разные подозрения, разве не лучше припасть к первоисточнику, прикинувшись скучающей нимфоманкой? Главное, не отдаться ему невзначай до того, как он всё выложит. А после того это и вовсе не обязательно.
Она затормозила прямо напротив шлагбаума.
– Амиго! – сказала она, изящным движением закурив сигарету. – Я ищу Северо Морато. Не подскажешь, где тут будет его халабуда?
– Как же! – сказал Касильдо. – Есть такой. А зачем он тебе, этот засранец?
– Моё дело, – сказала Агата.
Ну вот, рыбка бычок и заглотнула наживку с первого раза. Даже не понадобилось в блондинку перекрашиваться… Никакого ведь Северо Морато в природе-то и не существует. Я только что его придумала. Так что ты, бычок, у меня теперь на крючке. Трепыхайся, рыбий сын.
Предложение выпить кофе в сторожке было, после некоторого дежурного набора невинных колкостей и сомнений в целесообразности этого акта, принято. Агата не могла не отметить опытным солдатским взглядом, что бычок бросил свой сторожевой пост ничтоже сумняшеся; отсюда можно сделать вполне утешительный вывод о качестве охраны дона Фелипе Ольварры вообще.
Агата была одета в джинсы и чёрную трикотажную майку. Из глаз боевика вылетали незримые лучики и пронзали пространство по касательной к ее груди и заднице. Раз уж он так разнежился, не разжиться ли у этого бычка заодно и серьёзным оружием, подумала девушка.
– Так зачем тебе сдался этот Северо-Мореро? – опять спросил Касильдо.
– Служба доставки грузов Хенекен Северо-Запад, – засмеялась Агата. – Теперь уже, собственно говоря, и незачем по большому счёту.
Касильдо действительно сварил кофе и разлил его по чашкам.
– Тебе, дорогая, наверное, интересно, что я здесь делаю и куда ведет эта дорога? – спросил он.
– Que va, – сказала девушка. – Вовсе неинтересно.
Она старалась не выпускать его из виду: ну как взбредёт в бычью башку с бритым затылком намешать ей в кофе клофелину, ЛСД или ещё чего похуже?.. Разложить на обспермаченной кушетке, невнятно гунявющую, пускающую слюни, да и трахнуть на четыре раза?.. Что она Ивану скажет, когда он за ней вернётся?..
– Ты не думай, что я тебя сюда затащил только потому, что мне потрахаться с красивой тёлкой захотелось, – неожиданно сказал Касильдо. – Я ведь сразу углядел, что ты не из придорожных шалав, которых тут шляется легион, и не предназначена для того, чтобы тобой попользоваться и выкинуть на фиг…
– Спасибо на добром слове, господин, – скривилась Агата. – Что же заставило тебя дать приют бедной страннице?
– Торчу тут целый день, как… – большой парень замялся. – Поговорить не с кем.
– Скучно? – удивилась Агата.
– Да не в том дело, что скучно.
– В чём же?
– Плохо. На душе как-то гадко, тягостно…
– Убил, что ли, кого? Тогда тебе нужно в церковь, парень. Могу порекомендовать собор Сан-Пауло в Манзанилло. Там добрый отец-настоятель, он все грехи спускает одним махом, особенно если с утра пораньше от души глотнет текилы…
– С тобой не соскучишься, – сказал Касильдо и посмотрел на неё, прищурившись. – Видишь, я с первого взгляда определил, что ты неординарная личность…
– Ты тоже не так прост, как кажешься, – сказала Агата. – Настоящий интеллигент, хоть с виду и не скажешь. Небось, Dostoievski по ночам читаешь под одеялом?..
– Ну, ты думай о чём говоришь, – обиделся Касильдо. – Сроду онанизмом не занимался и не собираюсь…
– Извини, – сказала Агата. – Не хотела. Само вырвалось. Извини.
– De acuerdo, – сказал Касильдо. – Живи пока.
– Что же тебя гнетёт?
– Жизнь, – усмехнулся Касильдо.
– Жизнь?
– Ну да, жизнь.
– Хочешь умереть?
– Нет.
– А, понимаю, – сказала Агата. – Ты считаешь, что способен на большее, чем топтаться с дурацкой пукалкой возле полосатой палки, охраняя непонятно что. А никто этого не видит.
– Точно, – сказал Касильдо. – Ни одна сволочь не интересуется тем, что у меня копошится под черепом.
– А там таки копошится?
– Ещё как.
– Хм. Надо подумать. Уйти отсюда тебе, вероятно, не дадут?
– Куда там, – вздохнул Касильдо. – Мой касике – он знаешь, какой крутой…
