Он с любопытством уставился на меня.
— Я разговариваю по-английски, — сказал он почти без акцента. — Многие годы я жил в Аризоне вместе с родственниками Клары. Меня зовут Эмилито. Я смотритель. А ты, наверное, живущая на деревьях.
— Что ты говоришь?
— Ты — Тайша, не так ли? — сказал он, сделав несколько шагов в моем направлении. Его движения были легкими и плавными.
— Да, Тайша. Но что вы имели в виду, когда сказали, что я — живущая на деревьях?
— Нелида сказала мне, что ты живешь на большом дереве перед главным входом в дом. Это правда?
Не задумываясь, я утвердительно кивнула в ответ, и только теперь до меня дошло нечто столь очевидное, что лишь твердолобая обезьяна могла до этого не додуматься: мое дерево находилось на запретной территории перед домом к востоку от него. Эту часть прилегающей к дому территории до сих пор я могла лишь обозревать из своего наблюдательного пункта на холмах. Открытие отозвалось во мне радостным возбуждением, потому что я поняла, что теперь я уже свободна обследовать те места, которые раньше были запретными для меня.
Радости у меня поубавилось, когда Эмилито покачал головой, словно ему было жаль меня.
— Что ты натворила, бедная девочка? — спросил он, нежно похлопывая меня по плечу.
— Ничего я не натворила, — сказала я, отступая назад.
Он явно намекал на то, что я сделала что-то не так, за что меня наказали, подвесив на дерево.
— Ну-ну, я не хотел тебя обидеть, — сказал он, улыбаясь. — Тебе не нужно ссориться со мной. Я ничего собой не представляю. Я — просто смотритель, наемная рабочая сила. Я не отношусь к их числу.
— Ничего я не натворила, — оборвала я его. — Еще раз говорю вам, что ничего такого не делала!
— Ладно, если ты не желаешь говорить об этом, не говори. Мне как-то все равно, — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы вернуться на кухню.
— А здесь и говорить не о чем! — крикнула я, желая, чтобы мое слово было последним.
Мне ничего не стоило повысить на него голос, чего бы я никогда не осмелилась сделать, если бы он был молодым и красивым. Я даже сама удивилась, когда продолжила кричать:
— Нечего меня здесь допрашивать! Я здесь главная! Меня Нелида оставила присматривать за домом! Она написала об этом в записке!
Он подскочил, словно пораженный молнией.
— Ты очень странная, — пробормотал он.
Затем он откашлялся и тоже закричал на меня:
— Осмелься только подойти ближе ко мне! Хоть я и выгляжу старым, у меня еще хватит силенок! Работая здесь, я не обязан рисковать своей жизнью или выслушивать оскорбления идиотов! Я уволюсь!
Я сама не знала, что на меня нашло.
— Погодите, — сказала я тоном, которым просят прощения. — Я не хотела повышать голос, но я сейчас очень раздосадована. Клара и Нелида оставили меня здесь, не предупредив, что уезжают, и не объяснив, что делать.
— Кто ж, я тоже не хотел на тебя кричать, — сказал он в точности таким же тоном, как и я. — Я просто хотел узнать, почему они подвесили тебя перед отъездом. Поэтому я и спросил тебя, не натворила ли ты чегонибудь. Я не хотел тебя обидеть.
— Но уверяю вас, сэр, я ничего не натворила, честное слово.
— Почему же ты тогда стала живущей на деревьях? Эти люди очень серьезны. Они бы не сделали этого с тобой просто так. Кроме того, очевидно, что ты — одна из них. Если Нелида оставляет тебе записки, в которых просит присматривать за домом, значит, ты ее закадычная подруга. Она никогда не разбрасывается подобными словами.
— По правде говоря, — сказала я, — я и сама не знаю, зачем они оставили меня висеть на дереве. Я была с Нелидой в левом крыле дома, а потом следующее, что я помню, — это то, что я проснулась с искривленной шеей, вися на дереве. Я насмерть перепугалась.
Вспомнив о том, что я обнаружила себя одну в доме, когда все остальные уехали неизвестно куда, я помимо своей воли снова разволновалась. Я начала дрожать прямо там, стоя перед этим странным мужичком, а на лице у меня выступил пот.
— Ты была в левой части дома?
Когда он спросил это, его глаза расширились, а на лице появились признаки непритворного удивления.
— Какое-то мгновение я была там, но потом все куда-то провалилось, — ответила я.
— И что же ты видела?
— Я видела много людей в холле. Целую толпу.
— Сколько их было, ты можешь сказать?
— Холл был заполнен людьми. Быть может, их было двадцать или тридцать.
— Так много? Да-а, это странно.
— Почему это странно, сэр?
— Потому что во всем доме никогда не было столько людей. В то время в нем находилось только десять человек. Я знаю, потому что я — смотритель.
— Что это все значит?
— Будь я проклят, если знаю! Но мне лично кажется, что с тобой что-то не так.
Мой желудок завязался в узел, когда меня окутало знакомое облако обреченности. Подобное чувство я пережила еще ребенком, когда в кабинете врача у меня обнаружили
— Ну-ну, — ласково сказал смотритель. — Не стоит впадать в панику. Я не хотел задеть тебя. Давай я лучше расскажу тебе то, что я знаю о том приспособлении, в котором ты висела. Возможно, это что-то прояснит для тебя. Они подвешивают в нем тех, кто не… как сказать, немного не в себе. Если ты понимаешь, что я имею в виду.
— А что вы имеете в виду, сэр?
— Называй меня Эмилито, — сказал он улыбаясь. Но, пожалуйста, не обращайся ко мне «сэр». Можешь называть меня смотрителем подобно тому, как все называют Джона Мишеля нагвалем. А сейчас давай пройдем на кухню и сядем за стол, где обстановка более располагает к разговорам.
Я последовала за ним на кухню и села. Он налил в мою чашку теплой воды, которая нагрелась на печке, и поднес ее мне.
— Так вот, о том приспособлении, — начал он, садясь на скамейку напротив меня. — Бытует мнение, что оно излечивает душевные недуги. Обычно они подвешивают в нем тех, кто свихнулся.
— Но я не сумасшедшая, — запротестовала я. — И если вы или кто-то другой будут обвинять меня в этом, я уеду отсюда.
— Но ты ведешь себя как сумасшедшая, — заключил он.
— Этим все сказано. Я уезжаю домой, — сказала я, поднимаясь на ноги.
Смотритель остановил меня.
— Погоди, Тайша. Я не хотел сказать, что ты не в своем уме. Это все можно объяснить и по- другому, — сказал он дружелюбно. — Эти люди очень доброжелательны. Вероятно, они сочли, что тебе нужно немного укрепить психику, пока они находятся в отъезде, а вовсе не вылечиться от душевной болезни. Вот зачем тебя подвесили. Я был неправ, когда начал делать поспешные выводы. Пожалуйста, прими мои извинения.
Я была рада этому примирению со смотрителем и снова уселась за стол. Помимо всего прочего, я была заинтересована в том, чтобы быть с ним в хороших отношениях, потому что он, очевидно, знал, как разжигать печь. Кроме того, мне не хотелось расходовать энергию на то, чтобы чувствовать себя
