От этих слов Нина вздрогнула, как от удара и почему-то злым голосом сказала ему:
— Серебряков, тебе уже не шестнадцать лет, чтобы говорить о любви. На свете есть вещи и поважнее, чем любовь. Знаешь, Николай, ты выглядишь очень глупо, говоря о своих чувствах в тот момент, когда я прошу тебя о разводе. Будь благородным, наконец, давай расстанемся, как цивилизованные люди. Не знаю, как сложатся твои дела дальше, но я обещаю, что не буду неблагодарной свиньёй и уже очень скоро ты сможешь лечь на операцию, но сначала я должна добраться до Рианона и хоть немного там обжиться. Думаю, что всё произойдёт именно так, как это мне было обещано. А сейчас, если ты не против, я хотела бы решить кое-какие проблемы финансового характера. Если ты не будешь против, то я хотела бы продать этот дом и купить тебе жильё немного подешевле. Серебряков, я уже договорилась с риэлтерской компанией и через два года смогу выкупить его обратно. Они даже не станут продавать дом, а будут сдавать его в аренду каким-нибудь чиновникам республиканского правительства. Наш район пользуется у них популярностью. Понимаешь, Серебряков, на первых порах мне потребуются на Рианоне деньги. Это ведь тебе не Республика с её бесплатными похлёбками и бараками.
Николай при этих словах удивительно поднял брови. Это было уже что-то новенькое. Ещё никогда его жена, пару раз бывавшая на Стилане, не отзывалась о Республике столь нелестно. Однако, куда больше его волновало сейчас не это, а то, что она собиралась сделать и он спросил жену, поднимаясь из кресла и направляясь к камину, рядом с которым он встроил в стену сейф:
— Сколько денег пообещали тебе эти барыги?
Жена Николая смутилась и негромко ответила:
— Семьдесят пять тысяч кредитов.
Николай открыл сейф, достал из потайного отделения золотистую банковскую карточку и сказал, протягивая её жене:
— Здесь больше, чем они тебе предлагают. Где ты только нашла такое жульё? Этот дом стоит минимум двести тысяч кредитов, а квартиру в городе, особенно в новостройках, можно купить всего за тридцать. Причём очень хорошую. Ладно, раз уж я тебя подавляю и не даю творчески развиваться, будь по твоему, давай свои бумаги. Ну, а чтобы тебе было на что жить на Рианоне, можешь продать ещё и мою машину. Этот бездельник, твой приятель Эдик Дроздецкий, недавно предлагал мне за неё уже пятьдесят пять тысяч кредитов. Ну, он может позволить себе такие покупки, у него папаша магнат районного разлива.
Нина взяла из рук Николая банковскую карточку, как-то жалко и пришибленно улыбнулась и тихо сказала в ответ:
— Спасибо, Серебряков. — Быстро вскочив на ноги она бросилась к столу и стала выкладывать на него из сумочки какие-то уже заполненные зелёные, желтые и голубые бланки, торопливо приговаривая — Вот и прекрасно, Серебряков, что ты у меня такой умный и благородный. Вот и хорошо, что ты всё понимаешь. Так будет лучше, чем обращаться в суд. Настя пусть пока что поживёт у мамы, а потом я заберу её на Рианон и как только решится вопрос с наследованием моего графского титула, она сможет прилетать к тебе на Землю. Надеюсь, что к тому времени у тебя уже будет новая жена. Ты ведь такой красивый и правильный, Серебряков. Тебе просто нужна совсем другая женщина. Не такая, как я, зацикленная только на своём творчестве, а домашняя, ласковая, как котёнок, и совсем ручная.
То, как Нина уговаривала его и стремилась доказать, что они совершенно не подходят друг другу, также весьма насторожило Николая потому, что он слышал от неё такое впервые. Что-то здесь, явно, было не так, но что именно он никак не мог понять, хотя и пытался. Вместе с тем в словах жены ему слышалась такая твёрдость, что он даже опешил. Хотя ему и хотелось подвергнуть жену допросу с пристрастием, он решил не делать этого, а просто подошел к столу и стал подписывать все бумаги, которые на нём лежали. Был среди ни и какой-то контракт не контракт, но что-то вроде обязательства, на котором он также расписался даже не читая его. Когда все бумаги были подписаны, Нина как-то робко поцеловала его в щёку и резко отпрянула, словно боялась обжечься. В её душе, явно, боролись какие-то совершенно непонятные для него чувства и от этого непонимания Николаю тоже становилось не по себе и он чувствовал себя обманутым, униженным и оскорблённым, но не мог ничего высказать женщине, которую очень любил. А ещё всё это очень попахивало самым элементарным предательством.
Двое парней тем временем собрали всё, что нужно было Нине, в несколько больших пластиковых пакетов и вместе со швейной машинкой, которую он купил ей в подарок для будущего музея, посвящённого её творчеству, погрузились в фургон и уехали. Это было ещё одним сигналом, что его теперь уже бывшая жена преисполнена решимости начать новую жизнь на Рианоне, хотя ещё сегодняшним утром она об этом даже и не заикалась. Николай слишком хорошо знал свою жену, чтобы не понять очевидного, — её поведение было очень странным и совершенно нетипичным. На его взгляд выходило так, что это решение не было спонтанным. Она всё тщательно продумала и специально отправила Настю к матери, а все эти разговоры о большом заказе, как и то, что она в последние два месяца являлась домой так поздно и ложилась спать отдельно от него, на самом деле были симптомами того, что сейчас произошло — развода.
Как это было не печально, но у его жены появился любовник и это был никто иной, как граф эс- Вигано, которого он видел однажды в ростовском доме высокой моды. Вряд ли теперь имело смысл отлавливать этого типа и бить ему морду, это нужно было делать гораздо раньше. Не имело теперь смысла и удерживать Нину возле себя. Если уж она что решила сделать, то стремилась к этому изо всех сил. Однажды она влюбилась в него, когда он отметелил шестерых обкуренных придурков и двух здоровенных лбов, вознамерившихся ею попользоваться, точнее её хотели продать двум бандюкам, и, ничего о нём не зная, вознамерилась стать его женой. Хотя у него на этот счёт имелось совсем другое мнение, Нина, которой он тогда предложил пожить у него неделю, пока он не разберётся окончательно с её бывшими оборзевшими дружками-однокурсниками и их корешами-бандитами, сумела очень быстро настоять на своём, хотя и считала его стариком, а ведь он был старше неё всего на десять лет.
Теперь у неё имелись совершенно иные планы и скорее всего этот граф эс-Вигано был всего лишь её любовником, но именно он вскружил ей голову своими россказнями о Рианоне. Нельзя было исключать также и того, что он каким-то образом сумел посодействовать ей, но вряд ли Нина захочет жить с ним долго. Граф был довольно субтильным типом, а ей нравились высокие, широкоплечие и мужественные мужчины, способные постоять за себя, ведь она была высокой красавицей и отличалась разборчивостью, что однажды и стало причиной того, что её решили так жестоко проучить однокурсники. Нет, с таким смазливым хлюстом она не захочет блистать в свете. Ей был нужен красавец совершенно иного рода. Именно таким когда-то и был Николай, да, и сейчас он всё ещё оставался таким.
Нина, поцеловав Николая в щёку, быстро достала из буфета два бокала, открыла шампанское, разлила вино и буквально вложила один бокал в его руку. После этого она чокнулась с ним, раздался мелодичный звон хрусталя, быстрыми глотками выпила шампанское и пошла к двери. Николай, словно сомнамбула, последовал за ней держа бокал в руке. Он вышел вслед за бывшей женой в коридор и сказал ей что-то, но она даже не обернулась и молча вышла из дома, а он остановился посреди коридора, чувствуя себя последним идиотом. Ещё ему было обидно, что всё у них закончилось таким банальным образом. В Николае медленно, толчками стал подниматься гнев, который вскоре достиг такого предела, что у него в глазах всё потемнело и он хрипло зарычал от ярости, словно дикий зверь.
Глава 2. Принятое решение
Праведный гнев на супругу, предавшую его так очевидно, довольно быстро сменились у Николая унынием, плавно перешедшим в полную апатию. После внезапно нахлынувших на него бурных негативных эмоций, целых три дня подряд он почти круглосуточно лежал на диване, лишь изредка вставая для того, чтобы выпить стакан воды и еще реже, чтобы что-либо съесть. В основном это были крекеры, хотя еды в доме было предостаточно, включая кастрюлю его фирменного борща с оливками и сотейник с тефтелями, которые он приготовил к возвращению Нины с работы по своему особому рецепту. Есть ему все эти три дня просто не хотелось. Более того, Николай ощущал чуть ли не отвращение к своей собственной стряпне, хотя
