или другого признака механизма.
И снова проявилась непонятная и пугающая в своей таинственности техника космического корабля неведомой планеты. Словно кто-то разумный и внимательный наблюдал за ними, стерег каждый их шаг.
— Тут должен быть вход, — сказал Мельников, протягивая руку к стене. И в ответ на это движение они увидели, что вход действительно существует.
Часть металлической стены резко изменила свой вид. Сразу потускнели на ней блики света. Обозначился пятиугольный контур. Металл быстро «таял», превращаясь в пустоту. Словно обрадовавшись, лучи прожекторов рванулись вперед, внутрь кольца. Сверкнули какие-то длинные цилиндры — красные, зеленые, желтые. От двери в глубину шла узкая, как будто стеклянная, дорожка — странный, почти невидимый мостик.
Куда он вел? Что находится там, в темной неизвестности?..
Второв внезапно схватил руку Мельникова.
— Смотрите! — воскликнул он, указывая назад.
Это было новым доказательством «разумности» автоматики, управлявшей дверями и стенами космического корабля.
Прозрачная труба, по которой они только что пришли, не видя ее, превратилась в металлическую, потеряла прозрачность. Исчез лес Венеры. Плотную мглу рассеивал только свет их прожекторов, скользивший по стенкам длинными светлыми полосами.
И там, по ту сторону кольца, невидимая труба превратилась в видимую.
— Какая-то чертовщина! — сказал Второв.
— Стенки трубы становятся прозрачными, когда в ней кто-нибудь находится, — задумчиво произнес Мельников. — Двери открываются, когда к ним кто-нибудь подходит. Соединение техники телевидения с автоматикой «мыслящих» машин вполне может справиться с такой задачей. Лет пятьдесят тому назад это могло показаться «чертовщиной», но сейчас…
— Этак мы можем, сами того не подозревая, пустить в ход двигатели корабля.
Мельников вздрогнул.
— Ты прав, Геннадий! Надо быть очень осторожными. Попробуй пойти обратно к центру. А я останусь здесь. Увидим, что произойдет.
Произошло то, чего и ждал Мельников. Едва Второв сделал три шага в сторону центра и вышел за края кольца, стенки трубы стали опять прозрачны. Это случилось почти мгновенно.
Было ясно, что тысячелетняя автоматика работает с поразительной точностью, реагирует на каждое движение.
Создавалась грозная опасность.
Кто были хозяева этого корабля? Каков был их умственный уровень? Не приходилось сомневаться, что неизвестные звездоплаватели стояли на очень высокой ступени развития. Но, может быть, эта ступень была слишком высокой? Может быть, человек Земли не в силах понять то, что для них было просто и естественно?
Малейшая неосторожность могла привести к совершенно непредвиденным последствиям. Ни Мельников, ни Второв не имели никакого представления о принципах работы автоматики корабля; они блуждали по нему «с завязанными глазами». Точно в таком же положении мог оказаться человек, не имеющий специальных знаний, очутившийся в полном одиночестве на пульте управления современной атомной электростанции и вздумавший наугад поворачивать ручки и нажимать непонятные ему кнопки.
Второв вернулся обратно. Как и следовало ожидать, труба снова потеряла прозрачность.
Они стояли перед пятиугольной дверью, не решаясь пройти туда, где казавшийся хрупким «стеклянный» мостик уходил вдаль, окруженный разноцветными цилиндрами неизвестного назначения.
— Может быть, благоразумнее вернуться? — спросил Второв.
— Дверь в центр закрыта.
— Она, вероятно, откроется, когда мы к ней подойдем.
— Это вполне возможно. Но раз мы рискнули прийти сюда, — пойдем дальше. Только не надо делать никаких жестов и ни до чего дотрагиваться.
«Разве не может быть так, что на этом корабле все приводится в действие автоматикой, реагирующей на жесты? — думал Мельников. — Двери, прозрачность стен, двигатели. А может быть, и еще что-нибудь, о чем мы даже не подозреваем. Мы не знаем, какие жесты могли делать существа, о внешнем облике которых ничего не известно. Я протянул руку к стене — и открылась дверь. Это произошло здесь. Но, может быть, в другом месте движение моей руки приведет к пуску двигателей — и корабль вдруг поднимется. Никакие деревья, как бы крепко они ни срослись друг с другом, не удержат звездолет и будут сорваны, как бумажные. Мы рискуем улететь с Венеры, не умея управлять кораблем».
Но, думая так, он внешне спокойно ступил на мостик.
Казавшийся стеклянным, он заметно прогнулся, когда Второв вслед за Мельниковым ступил на него. Не было никаких перил. Узкая, не шире тридцати сантиметров, прозрачная полоска висела в воздухе примерно на середине кольцевой трубы. На чем она держалась, было неизвестно, — как будто ни на чем.
— Вернись! — отрывисто сказал Мельников, каждую секунду ожидая, что мостик сломается.
— Некуда! — ответил Второв.
Действительно, дверь позади них уже закрылась. Круглая стена казалась сплошной — никаких следов пятиугольного отверстия.
— Протяни к ней руку!
Второв повиновался. Но жест, который с той стороны привел к появлению двери, на этот раз не оказал никакого действия.
— Стой на месте!
Мельников осторожно сделал шаг вперед.
И вдруг…
Неяркий, странно голубой свет озарил внутренность трубы. Казалось, что воздух внезапно получил способность светиться; источника света нигде не было видно.
Мельников замер. Второв боялся дышать. Оба стояли неподвижно, как статуи.
Голубой свет физически ощутимо обволакивал их со всех сторон, как легкая дымка тумана. Они не видели ни одной тени. Свет не имел направления, он был повсюду, в самом воздухе. Таинственные цилиндры странно изменили свой цвет — красные стали фиолетовыми, желтые — зелеными, а те, которые раньше были бледно-зелеными, теперь стали бирюзовыми. Мостик совсем исчез из глаз, словно растворившись в светящемся воздухе.
И вот они почувствовали едва уловимый незнакомый им запах. Воздух космического корабля проходил через фильтры противогазов и, смешиваясь с земным кислородом, проникал в их легкие.
Мысль о возможном отравлении этим чужим воздухом заставила их вздрогнуть. Это не был воздух Венеры, — они не слышали раньше этого запаха, — это был воздух какой-то другой планеты, откуда прилетел корабль, и который тысячи лет находился в замкнутом пространстве кольцевой трубы. Было вполне возможно, что он смертелен для человека Земли.
«Бежать!» — подумал Второв.
Но бежать было некуда. Выход был отрезан сомкнувшейся за ними стеной. Как открыть его, как заставить появиться пятиугольное отверстие, они не знали.
Кругом лежали загадочные цилиндры; длинные, окрашенные в различные цвета. Между ними, неизвестно как державшаяся в воздухе, проходила узкая дорожка, которую почти невозможно было увидеть, — в голубом свете она стала какой-то нереальной. Метрах в сорока впереди дорожка исчезала за поворотом, плавно загибаясь влево вместе со всей трубой.
Мельников машинально потушил лампу на шлеме. Симптомы отравления не появлялись, но если бы они даже и появились, отступать было некуда.
— Будь, что будет! — сказал он. — Вперед, Геннадий!
