Трудная операция была выполнена без выстрела. Это во­оду­ше­ви­ло десантников.

Поставив Паблито часовым, Мануэль приказал всем переодеться в одежду страж­­ников.

Наварро заглянул в кабинет Томазо. Со стен на него смотрели хол­ли­вуд­ские кинозвезды и какие-то военные в форме иностранного легиона. Тут же висело фото расстрела связанных арабов. Летчик пристально вглядывался в лю­дей в бурнусах, с презрением глядевших на карателей, направивших на них дула автоматов.

— Вот как умирают! — с уважением прошептал он.

Под большим простреленным зеркалом, между флаконов с одеколоном, пистолетных патронов и брит­венных принадлежностей, стояла солидная бутыль с ромом. Наварро сперва понюхал, а затем, отведав ее содержимое, прищелкнул языком.

— Ямайский ром! — определил он. — Чудесное питье. Я думал, что и попробовать больше не доведется.

В шкафу он обнаружил белье и крахмальные воротнички, а в соседнем отделении висела капитанская парадная форма.

— Пожалуй, она мне подойдет, — решил Наварро.

Он нарядился, как военный щеголь, и закурил сигарету.

Остальные также переодевались в захваченную одежду. Мануэль надел мундир Томазо, висевший на спинке кресла, и направился во внутренние помещения комендатуры. Навстречу ему вышел франтоватый офицер с дымящейся сигаретой в зубах. Выхватив пистолет, Мануэль прицелился в в него. Офицер выронил сигарету и крикнул:

— Не стреляй, Мануэль! Какого черта! Это же я.

— Руки вверх или душа вон! — одновременно раздался позади грозный голос Жана.

Наварро поднял вверх руки вместе с бутылью.

Узнав летчика, Мануэль опустил странно потяжелевший пистолет и перевел дыхание, а Жан тут же крикнул:

— Чего же ты поливаешь меня! Опусти бутыль, говорю!

— Приказ есть приказ, особенно когда он подтвержден пистолетом, — ответил Рамон, опуская руки. Увидев на полу лужицу вина, летчик расстроился: — Думал, парни согреются после проплыва, а оно теперь вот где. Твоя доля, Жан, вся здесь.

Собравшись вместе, десантники с трудом узнавали друг друга. У Кончеро был вид обиженного неудачника. Мундир не сходился на его груди, а брюки треснули по шву.

— Все перемерил, ничего нет подходящего, — жаловался он.

Наварро присел за стол и, раскрыв папку со списками личного состава, сказал:

— Ничего, оденем парня без всякой примерки. Так… Вес у тебя какой? Был сто шесть килограммов? Сейчас, значит, не более девяноста. Рост сто восемьдесят семь? А ну, вызвать сюда старшего надзирателя Тумбейроса. Он понадобится и Мануэлю.

Жан поднял крышку люка и крикнул:

— Старший надзиратель, на носках!

— Чего изволите? — высунув круглую физиономию, с подобострастным видом спросил Тумбейрос.

— Принесите сюда вашу парадную форму! — приказал летчик.

Сопровождаемый Паоло надзиратель прошел в кладовую за спальней и вынес разглаженный мундир с брюками. Силач натянул объемистые брюки Тумбейроса и сразу же заулыбался.

— Что ты скажешь, в самый раз! — восхищался он.

Неожиданно очнулся Томазо. Он поднялся по лесенке, держась за голову и заметив, что старший надзиратель стоит в одной ночной рубашке, по привычке рявкнул:

— Почему без штанов? В карцер захотелось? Помогите подняться!

Мануэль распорядился столкнуть ничего не соображавшего капитана вниз и взялся допрашивать надзирателя. Тот на все вопросы не отвечал и только хлопал глазами. Пришлось припугнуть:

— Утопим, если не заговоришь.

Трясясь мелкой дрожью, Тумбейрос, наконец, заговорил:

 — И…и…я… з-заикаюсь. И…и… н-не соберусь с мыслями. Ночью сюда никто не является. Распоряжения поступают к ужину, а сейчас уже десять часов. Господин майор и медик живут на той стороне утеса. В клубе отдыхают стражники, прибывшие вечером на судне. Что еще изволите?

— Кто может позвонить сюда? — осведомился Наварро, взглянув на черный рупор на стене.

— Никто! Кто же осмелится беспокоить капитана Томазо по пустякам?

— Как отвечаете на вызов?

— «Пост номер два слушает». Очень прошу снисхождения, пощадите меня, господин начальник. Детки у меня… они еще маленькие, не оставьте сироток.

— Вот ради детишек, пожалуй, и следует тебя утопить — с самым серьезным видом сказал Жан.

— Ох, господа, пощады! Я буду верно служить вам, — упав на колени, принялся канючить Тумбейрос.

Его подняли и потащили в подвал. Но стоило открыть крышку люка, как снизу послышался хриплый голос Томазо:

— Послушайте, как вас там, черти, дьяволы! Почему меня посадили вместе с солдатами? Не положено. Немедля переведите в другое помещение, — требовал капитан — Нарушаете международные законы о содержании военнопленных. Я жаловаться буду!

— А-а, сразу о законах заговорил! Жалуйся старшему надзирателю, — сказал Жан. Подтолкнув вниз Тумбейроса, он закрыл за ним крышку люка.

Десантники стали распихивать по карманам патроны и запасные обоймы к автома­там. Лишь Кончеро, действуя вместо ложки двумя пальцами, молча трудился над раскрытой банкой консервов, с наслаждением уплетая холодные бобы с мясом.

Мануэль вышел на улицу. Внизу, где светился фонарь, у пирса покачивались два морских катера. Они, казалось, только ждали властной руки рулевого, чтобы ринуться в океанскую даль. Никого из команды на катерах не было. Мануэль разыскивал в рубке аккумуляторный фонарь. Он сошел с ним на пирс, повернулся в сторону острова Панданго и трижды включил свет. Это был условный знак — теперь Хосе знал, что комендатура захвачена.

«Что происходит там? — подумал Мануэль, всматриваясь в темноту. — Видимо, от радости обнимаются, поздравляют друг друга. Но не рано ли?»

Он вернулся в комендатуру. Ренни откуда-то притащил вторую бутыль вина и стал разливать по кружкам.

— За долгожданную свободу, друзья! — торжественно сказал он. — За удачу!

Внезапно резко прозвучал продолжительный звонок. Десантники растерянно переглянулись. Звякнула выпавшая из рук Ренни кружка, ром разлился по полу.

— Что обозначает этот звонок? — не понимал Мануэль и жестом приказал Району, стоявшему ближе всех к телефону, снять трубку.

— Пост номер два слушает! — ровным голосом сказал летчик.

— Говорит пост номер один! Капрал Варош просит капитана весьма срочно! — зарокотал репродуктор на стене.

— Спокойнее, капрал, спокойнее, — начальственным тоном ответил Наварро. Капитану Томазо некогда… Он занят!

— Чрезвычайное происшествие! — настаивал Варош.

Из репродуктора слышалось его прерывистое дыхание.

— Тогда передайте донесение адъютанту полковника Луиса. Он сейчас подойдет к телефону. Извольте трубочку, сеньор адъютант! — проговорил Наварро, обернувшись к Мануэлю. Тот, благодаря

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату