выдержке летчика, успел опомниться и, взяв трубку-микрофон, недовольным голосом спросил:
— Ну, что там у вас, капрал?
— Важное сообщение! Потому я решил потревожить капитана. Сейчас к электропоясу явился каторжник. Он вызвал меня по секретному телефону и назвал пароль. Это разведчик С-122. Ввиду чрезвычайности, я открыл проход и пропустил. Агент утверждает, что сегодня ночью или утром намечен побег. Он настаивает на личном докладе майору Чинчу.
Мануэль взглянул на десантников. Ближе всех находился Жан, устремивший напряженный взгляд на репродуктор; рядом с ним стояли, обеспокоенно прислушиваясь, Паоло и Паблито. Кончеро недоумевающе переводил взгляд от рупора на товарищей, ничего не понимая.
Неожиданное спокойствие овладело и Мануэлем; он произнес твердым голосом:
— Что за чепуха, капрал! С Панданго побег невозможен. Надеюсь, что вам это известно?
— Так точно! Но разведчик утверждает…
— Где этот разведчик?
— Согласно инструкции, посажен в камеру. Никто не видел в лицо, даже часовой. Как прикажете действовать дальше?
— До нашего приезда ничего не предпринимать! Боюсь, что полковник не похвалит за такой вздор. Разведчик, видимо, решил выслужиться, а вы и уши развесили. Ждите меня! Через час мы выясним все на месте.
— Господин адъютант, прошу извинить, но я поступаю по инструкции, — оправдывался капрал, смущенно покашливая.
— Понимаю. Благодарю за службу, капрал Варош! — ответил Мануэль и, выключив микрофон, взглянул на притихших товарищей.
Сообщение Вароша смутило десантников. По первому впечатлению казалось, что план Реаля рушится, что стражники первого поста подняты по тревоге.
Ренни отшвырнул ногой кружку и сказал:
— Ясно, на Панданго среди нас был предатель; он предупредил оставшихся там стражников. А нас всего восемь человек! А что, если вся эта затея не только глупость, а кое-что похуже? Ваш Хосе изобретал спасательные поплавки из бамбука, но почему-то сам не поплыл на них. — Не получив ответа, Ренни продолжал с возрастающей уверенностью: — Нам, друзья, повезло; мы вырвались оттуда. Конечно, мы спасли бы и остальных, но вмешалось предательство. В нашем распоряжении ночь и катера. Оружие и консервы есть, не забыть бы захватить пресной воды. Нужно спасаться, пока не поздно.
— А как же товарищи? — недоумевая, спросил Чезаре.
— Теперь мы не в силах помочь им. Не погибать же и нам!
— Один все же нашелся! — с горечью сказал Мануэль. — Вот что делает страх… глупый, животный страх!
— Я не трус, но это разумный выход, — возразил Ренни, рассовывая по карманам консервы и галеты. — Вы не годитесь в командиры, раз не понимаете, в какое положение мы попали.
— Я думаю о спасении всех, — начал было Мануэль, но Ренни перебил его:
— Дешевка! Красивые слова. Я не хочу подчиняться краснобаям, когда своя шкура горит. Ты не учитываешь обстановки.
Паблито, переглянувшись с Паоло, сказал:
— Лучше погибнуть, чем бросить товарищей.
— Они скажут, что мы подлецы! — добавил Паоло.
Жан бросился к ящику и выхватил несколько гранат.
— Погибать — так по-настоящему! Веди нас, Мануэль, на катер. Будем брать Пан-данго силой! Ты говоришь, их там полсотни? Их останется много меньше, когда мы умрем. Эх, сюда бы креола Лескано, вместо этого труса! А ты запомни: умирают только раз, так сумей хоть это сделать по-человечески!
Настроение большинства было понятно Мануэлю, но он спросил:
— А что думает Наварро?
Летчик сидел на патронном ящике, курил и щурился от дыма. Он был преображен офицерской формой и казался гостем в этой комнате.
— Я подчиняюсь приказаниям командира, — ответил Наварро. Пусть он и распоряжается. Мое дело — выполнять, а не рассуждать.
Ренни посмотрел на летчика с укором. Он знал, что Наварро не коммунист, и втайне рассчитывал на его помощь.
— Я спрашиваю потому, что в дальнейшем мне нужны только надежные люди, — пояснил Мануэль. — Пусть враги пронюхали, но мы ведь вооружены. Наша задача: во что бы то ни стало завладеть Бородавкой. Потом мы займемся островом Панданго. Таков план нашего штаба, вы отлично его знаете. То, что предлагает Ренни, вызвано растерянностью и страхом. Нам пока ничто не грозит. Мы продолжаем начатое. Спасение не в бегстве, а в соединении с ожидающими нас товарищами.
Ренни, поправив висевший на нем автомат, пододвинул мешок с консервами к выходу.
— У меня свой вариант, — сказал он. — Внизу стоят два катера. Я забираю один себе. Желающие могут оставаться и погибать по этическим соображениям. Это фанатизм; я предпочитаю жить!
— Напрасно Наварро вытянул тебя из воды, — глухо сказал Жан. — Снимай оружие и проваливай на свой катер!
— Спокойнее, французик! Я предвидел все, — ответил Ренни, водя стволом автомата. — Сидите на месте, пока не уйдет катер, иначе я не ручаюсь.
— Предусмотрительный, ничего не скажешь! — отметил Жан. — Ничего, может, еще где-нибудь встретимся.
— Выдержка, товарищи! Первый выстрел погубит все, — предупредил Мануэль. — Они вызовут по радио миноносцы, побег сорвется, и тогда…
— Что тогда? — наглея, спросил Ренни. Он понимал, что никто не рискнет выстрелить в него. — Повесят всех.
— Даже висеть с таким противно. Ты не трус, нет, ты — расчетливый негодяй! Бери второй катер, он нам не нужен. Мы останемся продолжать начатое. Труса можно понять и простить, но ты смеешь угрожать товарищам, спасшим тебя! — сказал Мануэль.
— Посмотрим, далеко ли ты уплывешь в одиночку, — добавил Жан. — Кланяйся от нас морским ежам!
Ренни на миг задумался. Представив все трудности плавания в океане, он взглянул на Района и развязно сказал:
— Когда приходит неудача, лозунги меняются. Правильно я говорю, летчик? Твое положение еще хуже, чем у них.
— Почему? — буркнул Наварро.
Ренни криво усмехнулся.
— Ты же не коммунист; тебе-то зачем рисковать? Идем со мной. Какие тут идеалы, когда смерть берет за глотку?
Наварро слегка покосился на его автомат и сказал:
— Всякое хорошее дело для меня под конец обязательно обернется какой-нибудь пакостью! А почему я вдруг так полюбился тебе?
— Пусть никто не упрекнет в неблагодарности. Ты все-таки вытянул меня из воды, а теперь я спасаю тебя. Вдобавок, ты и в моторах разбираешься.
— Вот для чего я понадобился, — усмехнулся Наварро.
— Им ты тоже был нужен не за красивые глаза, — цинично заметил Ренни. — Ты только попутчик! Идем-ка лучше на катер, пока не поздно.
— Ну что ж, видно, судьба готовит мне свои пути, — вздохнув, сказал летчик и шагнул к пирамиде.
Жан пренебрежительно швырнул окурок к его ногам. Наварро опустил голову и начал выбирать винтовку.
— Так-то оно умнее! Не копайся, бери любую, — в нетерпении торопил Ренни, по-прежнему держа
