восемьдесят втором году.
На трассе она обычно ездила довольно быстро. Вот и в этот раз огоньки спидометра начали увеличиваться.
— Осторожнее, — нарушил молчание Кемаль, — впереди будет поворот.
— Знаю, — раздраженно ответила она, — я здесь тридцать лет проезжаю, а ты только начал ездить.
Она все время намекала на его неместное происхождение, словно это была часть вины самого Кемаля за ее неустроенную личную жизнь.
— Твой отец будет волноваться, — вместо ответа оказал он, снова посмотрев на часы, — я обещал, что мы приедем к семи. Ты ведь знаешь, он не любит, когда ты садишься за руль.
— Ничего, перетерпит.
— Опять у тебя такое собачье настроение, — не выдержал наконец, Кемаль, — что случилось?
— Ничего не случилось. Ты сидел дома с таким видом, словно я виновата перед тобой. А мне нужно было выбрать платье. Ты даже не посмотрел на меня, когда я его одела.
— Следи за дорогой, — посоветовал Кемаль.
— Вот это все, что ты мне можешь сказать. Следи за дорогой, мы опаздываем, ешь меньше сладкого, отец будет волноваться. Хватит. Надоело. Нам нужно разводиться, Кемаль. Эта жизнь только губит нас обоих.
— Хорошо, — мрачно согласился он, — вернемся ночью домой и решим. А сейчас следи за дорогой.
Она нажала на тормоза, съезжая с трассы.
— Мы можем один раз в жизни поговорить спокойно? — спросила Марта. — Почему ты так ко мне относишься, Кемаль? Что я тебе сделала?
— Мы опаздываем, — терпеливо сказал он, — уже и так половина восьмого.
— А я вообще не хочу туда ехать, — зло огрызнулась Марта, — видеть эти рожи. Не хочу и все. Можешь ехать один, если тебе так нужен мой папочка. Чтобы он не волновался. А я поеду домой. Лучше посижу с Марком, чем с этими толстомордыми кретинами.
— Хорошо, — он вышел из автомобиля, захватив пакет с подарками, — можешь возвращаться.
Она посмотрела на него, очевидно, намереваясь что-то сказать. Затем передумала и, дав газ, стремительно рванула автомобиль с места. Он проводил машину долгим взглядом и зашагал по дороге.
«Хорошо разведчику без жены, — подумал он невольно, — никаких проблем». Это только в кино шпионы спят со всеми подряд и не женятся десятилетиями. В жизни все бывает сложнее. Хочешь закрепиться — обязательно должен жениться. Иногда его предыдущая жизнь казалась ему сном, каким-то нереальным сновидением, случившимся в молодости. Он уехал из страны в конце семьдесят четвертого. Прошло уже восемь лет. За эти годы ему удалось закрепиться в стране, восстановить американское гражданство, стать почти своим в столь сложном и амбициозном штате, как Техас и даже сделать успешную карьеру.
Вдали показались огни автомобиля. Он поднял руку. Подъехавший старый, помятый серо-голубой «форд» затормозил рядом с ним. За рулем сидел пожилой техасец лет шестидесяти.
— Куда идешь? — спросил он вместо приветствия.
Кемаль показал рукой вперед.
— Садись, — кивнул техасец. Он оценил молчание своего будущего попутчика. Здесь не любили болтунов.
До Пассадины они доехали в полном молчании. Старик не спрашивал, откуда взялся на трассе его спутник, почему он шел пешком, где была его машина. Это было просто не его дело. Только в самом городе он наконец, разжал губы и спросил:
— Куда дальше?
— Сойду в центре, — ответил Кемаль и техасец, одобрительно кивнув головой, развернул машину в сторону центра. У здания мэрии он остановился.
— Спасибо, — вышел из автомобиля Кемаль. Техасец кивнул на прощание, не сказав больше ни слова и отъехал.
Еще минут пять пришлось ждать такси, пока наконец, он не вошел в один из небольших магазинчиков и не вызвал машину по телефону. Уже поднимался ветер, когда приехало такси и он, уставший и голодный, отправился на виллу Каррингтона.
Подъехав к вилле, он заметил на площадке в глубине парка автомобиль своей супруги и громко выругался. Испуганный темнокожий водитель обернулся к нему:
— Что-нибудь не так, сэр?
— Все в порядке, — он заплатил по счетчику, добавив щедрые чаевые.
Со стороны дома раздавались веселые крики. К нему спешили сам хозяин дома Джеймс Каррингтон и его тесть Роберт Саймингтон. Каррингтон был высоким красивым мужчиной с густой, сплошь седой шевелюрой и резкими морщинами пересекавшими все лицо. Саймингтон — напротив, был чуть ниже ростом, почти лысый, с вечно лоснящимся от пота лицом.
— Мистер Каррингтон, я вас поздравляю, — постарался придать своему голосу как можно больше радушия Кемаль.
— Спасибо, Марта уже приехала, сказала, что ты задерживаешься на работе, — протянул руку Каррингтон.
От волнения Кемаль, кажется, пожал руку хозяину чуть сильнее, чем было нужно. Каррингтон в удивлении уставился на него, но ничего не сказал, быстро вернулся к гостям. Саймингтон протянул свою руку.
— Опять поцапались с Мартой, — понимающе кивнул он.
— Опять, — подтвердил зять, — она высадила меня на трассе, сказав, что возвращался домой. А сама приехала сюда.
— Просто бесится, — вздохнул тесть. — Как у нас дела в Эр-Рияде?
— Я отправил человека. Кажется, они согласятся на подписание документов. Но мне нужно будет туда вылететь.
— Разумеется. Твои способности, Кемаль, там очень пригодятся. Но идем к гостям. Сегодня там веселятся. Старайся не обращать на Марту никакого внимания. Я ее знаю, она в таком случае быстро успокаивается.
Они пошли к гостям, собравшимся вокруг большого бассейна. Играла музыка, некоторые пары танцевали. Марта сидела за столиком с двумя женщинами, среди которых он узнал и хозяйку дома.
— Ты уже приехал? — невинным голосом спросила жена.
— Кажется, да, — он, не глядя на нее, поцеловал руку миссис Каррингтон и прошел к бассейну.
Молодежь веселилась особенно бурно. Он поймал себя на мысли, что впервые не относит себя к этой категории лиц. Все правильно. Тридцать шесть лет — это слишком много. Он разглядел в глубине парка стоявшую у небольшого дерева высокую женщину в голубом платье. Ее волосы были красиво уложены. Подойдя к столику, он взял два бокала с шампанским и поспешил к женщине. Та смотрела куда-то вдаль, видимо, погруженная в свои мысли.
— Миссис Лурье? — громко опросил он, улыбаясь.
Женщина повернула голову.
— Мистер Кемаль, — вспомнила она, — вот не ожидала вас встретить. Я бы могла вас не узнать.
— А я вас сразу узнал, — сказал он, протягивая ей бокал шампанского.
Она приняла с благодарностью.
— Вы совсем другой в смокинге, — произнесла она улыбаясь, — он вам явно идет.
— Ну, вы тоже несколько отличаетесь от той женщины, которая так громко ругалась на трассе.
Они улыбнулись друг другу, подняли бокалы и каждый сделал несколько глотков.
Женщина не была красивой. Но уверенность в ее взгляде, горделивая осанка, стройные линии ее спортивного тела действовали на него притягивающе. И он это сознавал. А может, на него просто действовала магия ее должности? Или это был подсознательно заданный уровень разведчика, при котором знакомство с государственным деятелем такого ранга было осознанной необходимостью. Он вдруг с испугом
