Сенцов оставил службу и стал запасаться оружием и провизией. В тот момент, когда все окончательно рухнет, он должен быть готов. О том, к чему именно ему стоит готовиться, капитан имел самые смутные представления. Но был все время на взводе, ожидая самого худшего.
Не он начал эту войну – за ним пришли (точнее, прилетели) прямиком из федеральной службы. Письма капитана Сенцова, наконец, дошли до адресата.
Минуло несколько лет с тех пор, как профессор Кравченко объявил о своем открытии. Славы и денег молодой гений (внешне он стал еще моложе) теперь не чурался – огромный небоскреб Центра трансформации возвышался за кольцевой автодорогой. Более всего резиденция генетика напоминала гиганский пчелиный улей – пузатое здание в двести с лишним этажей имело крохотный подъезд для посетителей внизу и широкую овальную дыру вверху. Туда то и дело залетали сотрудники центра.
В гигиенических целях их крылья имели серый оттенок. Ухаживать за оперением было непросто. К тому же секрет, выделяемый подмышечными железами для смазывания перьев, был сероватого оттенка. От идеи делать крылья кожистыми, лишенными покрова, Кравченко отказался – неэстетично. Облик летучей мыши не сочетался с его нынешними воззрениями на природу человека и бога. Он хотел видеть рядом с собой людей-ангелов, бессмертных и бесконечно прекрасных в обретенном ими телесном совершенстве.
Для себя профессор сделал исключение – обзавелся парой ослепительно белых крыльев, рассудив, что творец может позволить себе небольшое отступление от нормы. Каждое утро перья профессора подвергались принингу, то есть тщательной чистке с помощью твердых щеток, затем водным процедурам, сушке, после чего обрабатывались специальным составом в лаборатории, более устойчивым нежели естественный секрет.
Не афишируя новые научные изыскания, Кравченко провел над собой еще несколько качественно иных трансформаций, поработав, в том числе, над лобными долями. Окружающие и не догадывались, что теперь гений может слышать обрывки их мыслей. Новые открытия существенно изменили профессора. Он стал полагать себя существом иного порядка, в корне отличным от обыкновенных хомо сапиенсов, а затем утвердился в мысли, что он и есть бог…
– Мы неоднократно приглашали вас зайти к нам для беседы. Вы получали наши запросы?
Сенцов отметил, что у человека, присланного властями (впрочем, какой он, к черту, человек?), каменное лицо и желваки ходят под кожей. Федерал выглядел раздраженным. Второй был куда спокойнее – войдя, он сразу сложил серые крылья за спиной и развалился на диване, закинув ногу на ногу. Вид у него был такой, словно ему нет до происходящего никакого дела.
– Получал, – сказал Сенцов, он и сам умел быть предельно жестким, – но был занят.
– Чем? – спросил тот, что сидел на диване, глядя куда-то мимо собеседника. – Со службы вы уволились, не работаете… Вот мы и хотим узнать, чем вы были так заняты, что не смогли к нам придти.
– Не мог – и все. Не получилось. Звучит по-дурацки. Но это так.
– Звучит, и вправду, по-дурацки, – согласился крылатый с дивана. – Что же нам с вами делать, господин Сенцов?
– А что со мной делать?
– А вы не понимаете? Хорошо, давайте я вам объясню. Вы присылаете каждый месяц по двадцать- тридцать писем в Центр трансформации. А там работают очень занятые люди.
– Люди? – встрепенулся Сенцов.
Нетактичное замечание пропустили мимо ушей.
– У них хватает времени только на то, чтобы разбирать запросы тех, кто хочет себя улучшить. А они вынуждены отвлекаются на послания всяких ненормальных.
– Это неправильно, – угрюмо проговорил Сенцов. – Вы сами не знаете, что творите.
– Да что мы с ним разговариваем! – рявкнул нервный оперативник и попытался ударить Сенцова поддых. Он не знал, с кем имеет дело. Бывший спецназовец был к этому готов. Перехватив руку, он резко вывернул ее в обратном направлении, влепил стопой под колено и, ухватился почему-то за крыло. Этот неестественный фрагмент птичьего тела, растущий почему-то из тела человеческого, вызвал сильное отвращение у Сенцова. Крыло оказалось гибким, как рыбий плавник, а оперение густо смазано салом. Он крутанулся и встретил второго федерала тычком ноги в живот. Тот отлетел обратно на диван.
Выхватить пистолет было делом одной секунды. Жаль, не успел прикрутить глушитель. Две пули угодили нервному оперативнику в грудь, одна легла другому точно посередине лба…
Крыло одного из мертвецов конвульсивно подергивалось. На своем веку Сенцов успел повидать многое, так что с приступами тошноты быстро справился. Ее спровоцировало не столько убийство, сколько нервное напряжение. Остывающие трупы напомнили Сенцову парочку подстреленных уток. Похожие ощущения он испытал на охоте, еще до службы в армии. Перед ним на залитом кровью полу лежали не люди, а просто не пригодная в пищу дичь.
С тех пор Сенцов ушел в подполье. Несколько месяцев он прожил в подвале чьей-то чужой дачи. Выходить наружу решался только под покровом ночи – когда крылатых в небе не наблюдалось. Убежище, конечно, было так себе, но сносное. С водой проблем не возникало – колодец. Споласкивался в сумерках прямо из ведра, к походной жизни капитану было не привыкать. А вот когда кончились продукты, припасенные рачительными хозяевами дома, пришлось совершить ограбление – забрался в местный магазин. Хоть и рисковое дело, но прошло удачно. Набил рюкзак консервами – по большей части, тушенкой, несколько буханок хлеба – можно насушить сухарей, прихватил рисовой и гречневой крупы – плита не работала, но у него имелся походный котелок, можно было варить кашу. Совершил также несколько набегов на окрестные огороды. Но там, увы, обнаружилась одна подгнившая капуста и поздний кабачок.
Долго подобное затворничество продолжаться не могло – хотя история знала примеры, когда преступники скрывались годами. К тому же, пернатый сосед по пустынному дачному поселку, совершая вечерний облет окрестностей, заметил беглеца от закона – Сенцов как раз вышел в ночной рейд за очередной партией продовольствия. Грабить местный магазин второй раз не хотелось, слишком рисково, но другого выхода не было.
Осознав, что он раскрыт, решил, что пора перебраться еще дальше от города… Но сначала пошел в местный храм. Чувствовал, справиться с проблемами поможет бог. Не этот генный инженер, уничтоживший все святое, что было в людях. А настоящий бог, пронизывающий собой все сущее, а потому – всесильный.
Перед Сенцовым стоял юный священник в черной рясе. Впрочем, юный ли? Понять было сложно. Любой столетний старик мог выглядеть теперь моложе. За последние годы капитан сильно состарился. Всюду молодые люди смеялись и парили, наслаждаясь качеством новой жизни. Сенцов же стремительно дряхлел, превращаясь в самого старого человека в мире.
Он пришел в храм за спасением, как уже приходил однажды. Но теперь не мог вымолвить ни слова. Только слышал пульс сердца, а в голове стремительно проносились мысли и кошмарные картины. В руке Сенцов сжимал пистолет…
За спиной священника трепетали два серых крыла.
– Опусти оружие. Я не причиню тебе зла, – мягко проговорил он.
Сенцов сглотнул. Как такое может быть?! Что происходит с миром, если даже священник способен уничтожить тело, созданное по образу и подобию Его?
– Ненавижу, – пробормотал он.
– Не совершай ошибку… Прекрати идти по этому пути.
– Неправда, – бросил Сенцов. – Это все они!
– О ком ты говоришь? О людях? О своих братьях?
– Они мне не братья. Они даже не люди. Вы все – не люди…
– О чем ты говоришь? Я не понимаю.
– Все ты понимаешь! – выплевывал слова Сенцов. – Центр трансформации. Кравченко. Они против бога. Ведь это он, он мнит себя богом. БОГОМ!
– Мне кажется я понял тебя. – Священник склонил голову в скорбном поклоне. – Но мир изменился. Ты должен принять новые законы, как данность. Как приняла эти изменения церковь.
– Не все, не все вы такие. – Пистолет заплясал в руке. – Да, есть отступники. Вроде тебя. А есть те, кто все понимает…
