Сегодня намного теплее, не так ли, сэр? — вежливо закончил он.
— Нам, ветеранам, опытным, заслуженным полицейским, есть ещё кое-что показать этой молодежи. Вы что, не верите? Ну ладно, я возвращаюсь домой, сказал Гидеон и, уходя, добавил: — Желаю вам хороших снов.
Проходя мимо кабинета Большого Шефа, он заглянул в него: тот был пуст. Затем зашел в диспетчерскую, где просмотрел только что пришедшие по телетайпу и рации сообщения. У него создалось впечатление, что сегодня вечером скапливается немало новостей: минимум пять краж со взломом, но в пригороде, что, в принципе, не интересовало напрямую центральные подразделения.
Внезапно он вспомнил, что завтра одного из арестованных повезут в тюрьму Эндсворт. Навсегда. Он убил свою жену и был приговорен к пожизненному заключению.
В его памяти всплыло и то, что в мрачной камере подразделения «Эйч-5» находится парень, которому грозит такая же трагическая участь.
А в это время он, Гидеон, спокойно возвратится в свой уютный дом, увидит жену, поужинает и затем будет спать в кровати… если только, конечно, его не поднимут на ноги ночью.
Глава 9 ДА ЗДРАВСТВУЕТ СВОБОДА!
Бенсон не знал, что его фотография и описание были высвечены на всех экранах английского телевидения. Он находился один в кухне, далеко от радио, которое что-то невнятно нашептывало в углу соседней комнаты. А в близлежащем доме, наоборот, радио было запущено на полную мощность, и от доносившегося оттуда шума и гама нервы Бенсона были взвинчены до предела. Впрочем, сейчас ему все приходилось не по душе, и даже, где-то подсознательно, тот факт, что так славно удался в полном соответствии с его тщательно продуманным планом их побег из тюрьмы.
Фредди Тисдейл какое-то время назад покинул их убежище.
Было без десяти семь. Фредди должен был вернуться с минуты на мимнуту.
И вдруг Бенсон задумался, а стоит ли вообще ему доверять?
Уходя, Фредди посоветовал ему спокойно оставаться на месте, в тепле. Зачем выходить вдвоем, заметил он, когда вполне будет достаточно одного, и дело-то в общем было пустяковое: требовалось всего пять минут, чтобы добраться до бакалейной лавки, что на углу. А там для него — просто детская забава: так сказать, «изъять» немного продуктов и вернуться. У Фредди, судя по всему, нервы были покрепче, и он совершенно не испытывал никакого беспокойства в отношении своей вылазки. Он был уверен, что все пройдет, как по маслу.
Но несмотря на это, уже минуло двадцать минут с момента его ухода.
Бенсон открыл ящики буфета, чтобы просмотреть их содержимое. Его, казалось, загипнотизировали ножи. Особенно заинтересовал один, для разделывания с вытянутым кончиком, с лезвием, которое от частой заточки было вогнуто в середине. Рядом лежал войлочный чехол с другим ножом для резки хлеба. Бенсон принялся шарить в ящиках, пока не нашел точильный камень, который тут же смочил водой из-под крана. Затем начал затачивать лезвие. В комнате слышался лишь скрежет металла о камень, не считая тех моментов, когда Бенсон прерывался, чтобы прислушаться к посторонним, вне дома, звукам.
По-прежнему все было тихо. Условленного с Фредди кода — стук три раза подряд — так и не слышалось.
Бенсон закончил свое дело. Провел большим пальцем по острию: оно резало, как бритва. Он засунул новоприобретенное оружие в войлочный чехол и прикрепил его к поясу, привязав к пуговице штанов, чтобы тот случайно не выпал.
Теперь Бенсон улыбался.
Семь часов пять минут! Улыбка постепенно сошла с его лица. Фредди заставлял себя ждать!
Возможны, подумал он, три варианта причины его отсутствия. Первый: Фредди просто задержался и скоро появится с продуктами. Вот тогда устроим пиршество! Второй: тот, заранее все продумав, сбежал, бросив его здесь одного. И, наконец, третий: его задержали!
Второе предположение вряд ли было правдоподобным, но третье следовало принять во внимание. Несмотря на дрожь от холода, Бенсона прошиб пот — да ещё какой! — и снова, ещё сильнее, чем раньше, стало сводить живот. Соразмерно усилению этих мук от голода росли и его опасения. Он знал о Тисдейле только то, что ему удалось выведать о нем в тюрьме, и не был абсолютно уверен в том, что тот выдержит и не сдаст его полиции. Полиция? А вообще, может ли он услышать, как они подкрадутся к дому, учитывая обильный снег, который заглушал шум шагов?
Он поднялся на второй этаж, проскользнул в спальню, где царил пробиравший до костей холод, и, по-прежнему, весь дрожа, подошел к окну. Заметить его снаружи никак не могли, поскольку Бенсон прислонился к стене, как если бы за ним следили тысячи глаз. Он всмотрелся в ночь, внимательно изучая улицу, тротуары и белесовато поблескивавшие заросли кустарника.
Никого.
Если бы легавые окружили дом, он наверняка заметил бы их.
Бенсон возвратился в кухню и уже вошел в коридор, когда услышал приглушенный шум. Кто-то осторожно приближался к дому. Он тут же остановился, замерев, как статуя. По всем показателям это должен быть Фредди, и все же, несмотря на это, по мере приближения к двери сердце его бешено колотилось в груди. А вдруг за Фредди был «хвост» и он нарочно тяжело ступал, чтобы предупредить Бенсона, что за ним следом идет легавый?
А что если он придет с пустыми руками?
Бенсон вжался в стенку рядом с дверью, вытащил из-за пояса нож, сунув его в карман, и левой рукой повернул ключ в замке. Затем слегка приоткрыл дверь.
Фредди протиснулся в кухню. Он настолько продрог, что у него зуб на зуб не попадал. Его била дрожь; лихорадочно блестевшие глаза, похоже, были готовы вывалиться из орбит; щеки и нос приобрели фиолетовый цвет от мороза, но зато в руках он нес большую коробку, а карманы его плаща были набиты съестным.
Ну теперь-то уж точно попируем!
Бесшумно закрыв дверь, Бенсон включил свет и с облегчением глубоко вздохнул. Фредди поставил коробку на стол и вывалил все из карманов, не переставая при этом содрогаться всем телом от холода.
— Там торчали две клиентки, настоящие стервозы, заботлавшиеся с хозяином и его гребаной женой! И ведь никак их оттуда не вытуришь. А какой адский ветер! Так хлестал по лицу, будто полосовал бритвой. Ну ладно, жри, что принес, а я пойду согреюсь.
Бенсон не проронил ни слова.
Устроить подобную пирушку они не имели возможности целых три года! Горячий суп, ветчина, горошек и картошка, сыр, ржаной хлеб! Они ели медленно, с расстановкой и в течение двадцати минут не обменялись ни единым словом. Фредди, закончив первым, рыгнул.
— Эх, пивка бы сейчас, — внезапно с тонкой ухмылкой произнес Бенсон. — Ты, случаем, не принес?
— Хочешь, чтобы я за ним для тебя сбегал? — спросил Фредди. Он тоже растянул губы в улыбке, гораздо более открытой и любезной.
— Ты клевый парень, Фредди. Сделал все, что мог. Хорошо, так что будем делать, выбравшись отсюда? Останемся вместе или каждый потопает своей дорожкой?
— А у тебя ничего нет на примете? — спросил Фредди.
— Выбор, естественно, есть. Но сначала я тебе кое-что объясню. Ты знаешь, что у меня голова отнюдь не пустая. Забита прелюбопытнейшими данными! Тот ещё списочек, лучшего не найдешь во всей стране: в нем все! Имена и адреса не только всех тех, кого полиция считает способными к сговору с нами, но и таких, кого она в этом и не подозревает! Вот с ними-то я и свяжусь, как только проберусь на юг. И они сделают все по моей просьбе. Надежно укроют и снабдят капустой. Кстати, и совсем не обязательно там задерживаться долго. Есть у меня деньжата и в заначке. И я смоюсь из этой страны, но только после того, как решу одну личную проблему.
