– Как-кой еще госпиталь?! – X. аж начал заикаться. – Мы двигаемся вперед, ясно?! Марш!
– Дайте мне машину, – повторил я очень спокойно. – И поживее.
– Т-ты с ума с-сошел… – Глаза капитана, как у краба, выдвинулись вперед и завращались. – Убери автомат. Ты у меня под суд пойдешь…
– Хорошо. Но сейчас вы дадите мне машину. – Дуло моего автомата упиралось в его грудь.
– В лесу перед чурками свою доблесть демонстрировал бы, глядишь, Кричевский живым остался, – зашипел X.
– Он и сейчас жив! – заорал я, осознав болезненную справедливость этих слов, хотя и произнесенных товарищем X. И тем сильнее почувствовал свою ответственность за Дениса. Мне в тот момент было глубоко наплевать на все суды в мире… – Я выстрелю, товарищ капитан, будьте уверены. Мне все равно, что со мной будет. Я устал. Дайте мне машину… Машину, сукин сын! – Я чувствовал, что теряю контроль.
И уже не мог остановиться. – Машину! Я пристрелю каждого, кто попытается мне помешать, клянусь! Положите Дениса в машину! И дайте мне ключи!
Видимо, я выглядел помешанным, потому что больше спорить капитан не рискнул, может, еще и оттого, что меня поддержал возмущенный ропот ребят, все это время шедших с Денисом бок о бок, понимающих, как никто, что на его месте мог оказаться любой из них. Дениса аккуратно положили в кузов нашего «Урала», вылили в двигатель ведро проклятой воды. Я почти не умел водить. И тогда попытался сделать то, что когда-то показывал Денис:
Взревев, машина тронулась с места. С превеликим трудом я развернулся, выслушав через открытое окно последнее напутствие X., что отныне я – дезертир и мою дальнейшую судьбу будет решать военная прокуратура…
Научиться останавливать машину я так и не успел и потому, примчавшись на территорию военного госпиталя с бибиканьем и криками «Не стреляйте! Я – свой!» – выбрал объектом торможения стену одного из покинутых домов, с грохотом обрушившуюся на кабину.
– Ты что, очумел?! – Из палатки вылетел паренек в белом халате. Наверное, студент-мед-брат.
– Заткнись! В кузове тяжелораненый!
Дениса вытащили и унесли в операционную.
Я сел на землю, прислонившись к колесу верного «Урала», стащил ботинок. Щиколотка распухла и приобрела зловещий фиолетово-черный оттенок. На меня вдруг навалилась такая свинцовая усталость – пальцем не шевельнуть, хоть режь без наркоза. Казалось, появись передо мной сейчас хоть командующий армией, хоть военпрокурор, хоть сам президент, – послал бы куда подальше. Да еще распроклятую ногу задергало так, что с удовольствием отрубил бы к чертовой матери.
Парнишка-медбрат подсел рядом. Он выглядел смущенным.
– Извини, – пробормотал он, – что я на тебя заорал… подумал, псих какой решил покататься… Тут на днях один обкурился, чуть своих из гранатомета не уложил…
– Бывает… Что с Денисом?
– Тяжело. Но, думаю, выкарабкается. Сегодня «вертушкой» на большую землю отправим. Вовремя ты его привез.
– Должен же я хоть что-то сделать вовремя.
– Тебе тоже надо ногу врачу показать… – сказал он, жестом предлагая закурить из новенькой пачки «LM».
– Твоему Франкенштейну? Нет, спасибо. – Я взял сигарету и спросил, давно ли из дома: здесь таких не сыщешь.
– Второй день. Но уже третий раз… Практика.
– Откуда?
– Из Питера.
– А курс?
– Третий.
Перед моими глазами в строгом хороводе проплыли белые колонны в обрамлении желтых стен – институтского здания на Пироговке…
– А я до третьего не дотянул, – выговорил я, несколько раз моргнув от колючей пыли.
– У тебя еще все впереди.
– Ага. Как срок отмотаю.
– Какой срок?
– Какой дадут…
– За что?
Не знаю, почему я тогда не послал его подальше. Командующего армией, военпрокурора, президента – точно бы послал. А его – нет. Может, потому, что он был для меня в тот момент тем, кем мог бы стать я сам, сложись все иначе. А может, я и был им… Где-то в ином измерении… Кто знает?
Час спустя я получил медицинскую индульгенцию, в которой, наряду с устрашающим описанием возможной гангрены в начальной стадии, значилась еще тяжелая психологическая травма, повлекшая временное помрачение рассудка и, как следствие, неспособность отвечать за свои действия и поступки. А соответственно, несовместимость с армейской службой, особенно в условиях, близких к экстремальным…
Помню, я не удержался и заржал, как жеребец, над последней формулировкой. На что «доктор Франкенштейн», неплохой, как выяснилось, мужик, грустно поглядев на меня через толстые стекла очков в золотой оправе, назидательно произнес:
– Да будет вам известно, молодой человек, официально у нас не ведется никакой войны…
26
В пятницу я отправился к Денису. На первом этаже его дома разместился «Детский мир». Очень кстати: я совсем упустил из виду, что у него маленькая дочь. Как-то неприлично заявляться в дом, где есть ребенок, без игрушечного пустяка. Но я понятия не имею, что любят годовалые дети. Продавщица, полная дама средних лет, быстро разрешила мои проблемы, подобрав яркую глазастую куклу-неваляшку. Я от души благодарю даму-продавца – попадись молоденькая бездетная девчонка – до вечера б не отоварился. Забираю фирменный пакет и топаю к выходу…
Черт, за каким делом я вспоминаю о том, что меня не касается?
Возвращаюсь. Захожу в пестрящий разнокалиберными коробочками отдел, интересуюсь «Лего» – радиоуправляемой космической станцией. Улыбчивая красотка подает мне синюю коробку внушительных размеров с четырехзначным числом на красной этикетке сбоку, которое я по простоте принимаю за инвентарный номер.
– Радиоуправляемая?
– Разумеется. Последняя модель, – лучезарно улыбается красотка. – Будете брать?
– Сколько стоит?
– Вот же цена. – Ее улыбка несколько охладевает, когда длинный ноготь, словно указка, касается красной этикетки.
– И это дерьмо столько стоит?!
Я спохватываюсь, извиняюсь. Красотка сдвигает брови и, стерев улыбку, обиженно заявляет, что это – настоящая Дания, не какой-нибудь Китай. В эту минуту я понимаю, что люблю китайцев гораздо больше датчан.
– На какую сумму вы рассчитываете? – сжалившись, вновь снисходит до моей скромной персоны мисс «Лего».
Я прикидываю, сколько осталось до зарплаты, и сообщаю. Девушка смотрит на меня и вдруг улыбается не дежурно-голливудски, а совершенно искренне, как своему. Наверное, с ее зарплаты тоже не разыграешься в датские радиоуправляемые бензоколонки.
– Возьмите это. – Она протягивает мне коробочку с каким-то космическим тарантасом. – Из. недорогих это самое ходовое. А рукодельные папы умудряются еще как-то и батарейки туда пристраивать…
Коробочка помещается в кармане моей куртки, даже не оттопырив его.
