ему было не больше тридцати пяти, уже начал лысеть, зачесывая остатки шевелюры назад, при этом его седые виски особенно бросались в глаза. Обычно они с Левитиным появлялись в институте в штатском, но следователь был всегда одет в немного старомодный двубортный черный костюм, а полковник — в модный серый, с тремя пуговицами.
— Ну вот видите, — торжествующе заметил полковник, — вы сами ни в чем не убеждены, а пытаетесь доказать нам, что арестованный Мовчан не виноват. Вы ведь не знаете всех обстоятельств дела. И тем более не стоило вызывать эксперта. Времена добровольных сыщиков давно прошли. Шерлок Холмс был хорош для девятнадцатого века. Сейчас конец двадцатого, и частные детективы, даже очень гениальные, — ядовито добавил он, — мало что могут.
— Тогда вам тем более нечего опасаться, — вставил Дронго. — Или вы боитесь, полковник, что я снова вас обойду?
Левитин нахмурился, но не стал возражать.
Следователь неожиданно решил вмешаться.
— Нет, — сказал он, — лично я не боюсь. Полковник обернулся, собираясь что-то возразить, но почему-то передумал. Архипов облегченно вздохнул:
— Значит, возражений нет, — сказал он, — и наш гость может остаться.
— Но он не сможет ходить по территории института, — напомнил Левитин, — это запрещено.
— Я был только в том здании, куда разрешается входить даже дежурным охранникам, — парировал Дронго. — Надеюсь, вы это знаете?
— Я все знаю, — отрезал Левитин. — И вообще я больше не намерен говорить на эту тему.
— Вы считаете, что убийцей был арестованный вами Мовчан? — спросил Дронго.
— Вы хотите меня допросить? — нервно уточнил полковник. — Я же вам объяснил, что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не рассказываем посторонним лицам о ходе следствия. Неужели вы этого не знаете?
— Я не прошу вас рассказывать мне подробности вашего следствия, — возразил Дронго, — просто я полагаю, что могу оказаться полезным.
— Мы убеждены в виновности Мовчана, — сказал следователь, видя, что Левитин не намерен отвечать на вопросы. — Моя фамилия Климов. Михаил Климов. Советник юстиции. Я много слышал о вас и о ваших аналитических способностях. Но это совсем другой случай. Мы нашли отпечатки пальцев на ручке двери, на его платке, который валялся рядом, на платье убитой. Это отпечатки арестованного. Улик более чем достаточно. А с журналами просто кто-то решил позабавиться.
— Но если он маньяк, то почему он бросил все и сбежал. Это ведь глупо? — настаивал Дронго. — Такой глупый побег. Он ведь имел судимость, знал, что значит оставлять подобные улики. Отпечатки пальцев повсюду. Почему он оставил свой платок? И даже не выключил свет, выбежав из комнаты. Вам не кажется, что логичнее согласиться с его версией, что он сбежал, попросту испугавшись?
— Вам уже все рассказали, — мрачно бросил Левитин. — Поздравляю, Михаил Михайлович, вы уже успели рассказать обо всем.
— Возможно, что у него был неуправляемый срыв, а потом — спонтанное решение сбежать, — ответил Климов. — Мы не исключаем и такой вероятности. Хотя психиатры полагают, что парень вполне вменяем, просто замкнут и подавлен. Но в его положении это понятно.
— Как вы его взяли?
— Он пытался встретиться со своей женой. Мы установили наблюдение за семьей. В момент встречи мы его и взяли.
— И вы настаиваете на том, что он маньяк? Человек, который не сбежал после таких чудовищных обвинений из города, а пытался увидеться со своей женой?
— Все против него, — возразил Климов, — он собирался предложить жене уехать вместе с ним куда- то в Сибирь. Поэтому и оставался в Москве, ночуя где-то у друзей. Мы проверяем все его показания. Возможно, на нем еще и другие преступления.
Левитин снисходительно усмехнулся и спросил:
— Вы закончили со своими вопросами? И теперь разрешите нам уйти?
— Закончил. Только мне кажется, что вы все равно поторопились со своими выводами. Насколько я понял, охранник, принявший дежурство, обязан был совершить обход. И зачем ему убивать женщину в помещении, где слышны все крики и его могут обнаружить. Если он маньяк, то он должен был подготовиться к этому преступлению. И тем более не оставлять своего платка и отпечатков своих пальцев. Здесь что-то не сходится.
— Это оправдание для адвокатов, — отмахнулся Левитин. — Или вы хотите сказать, что убийцей был кто-то из сотрудников института? Мне остается думать, что маньяк кто-то из ученых, а не имевший судимость охранник? Вы для этого пригласили сюда вашего эксперта, Сергей Алексеевич? — иронично спросил он у директора. — Насколько я помню, вы всегда доказывали мне, что никто из ваших людей не может быть маньяком.
— Я и сейчас так считаю, — ответил Архипов, — но ведь кто-то опять стал хулиганить.
— Мы все проверим, — заверил его Левитин.
— Вы проверили всех, кто был в тот момент в здании института? — спросил Дронго у Климова.
— Всех, — подтвердил следователь прокуратуры, — все девятнадцать мужчин были нами проверены.
— Почему девятнадцать? Да, да, правильно. Вы ведь считаете вместе с Мастуковым. Но ведь в тот вечер на территории института было еще восемь женщин.
— Вы и это знаете, — зло заметил Левитин. — Мне кажется, вам пора работать здесь вместо Михаила Михайловича. Вы обладаете такой информацией.
— Психиатры считают, что женщины не бывают маньяками, — с улыбкой пояснил Климов, — хотя мы проверили на всякий случай и всех оставшихся женщин. Там четыре уборщицы и еще четыре научных сотрудника института — от заместителя директора до младшего научного сотрудника. Но у всех есть твердое алиби. Почти все покинули территорию института в одно и то же время. Сотрудницы раньше, уборщицы позже. Но все вместе. Среди девятнадцати мужчин некоторые ушли позже обычного. Их мы проверяли очень тщательно. Но ни к кому не смогли придраться. Я думаю, что в вас говорит просто дух противоречия. Я вас понимаю. Иногда самые простые решения кажутся не самыми верными. Но это не тот случай. Убийца был Павел Мовчан, и мы намерены передать дело в суд.
— Мне можно будет почитать дело? — спросил Дронго. — В порядке исключения.
Следователь взглянул на Левитина. Формально полковник был выше его по званию. Советник юстиции соответствовал воинскому званию подполковника. Но юридически следователь считался независимой процессуальной фигурой, способной самостоятельно принимать решения об ознакомлении кого-либо с уголовным делом. Левитин молчал, ожидая решения Климова.
— Хорошо, — сказал наконец следователь. — Вообще-то это у нас не практикуется. Но, учитывая вашу известность, я сделаю исключение. Приезжайте завтра в одиннадцать к нам в прокуратуру, я вам разрешу почитать некоторые наши материалы.
— Спасибо.
— Кажется, нам пора, — недовольно буркнул Левитин, не скрывающий своего раздражения решением следователя.
Он поднялся, взглянул на Климова. Тот остался сидеть за столом, словно размышляя, как ему поступить.
— Вы едете? — недовольным голосом спросил Левитин.
Формально они были из разных учреждений. Но существовало и такое понятие, как корпоративная этика. Следователь кивнул, поднимаясь следом.
— До свидания, — он протянул руку Дронго на прощание.
Левитин, вышел, попрощавшись только с Архиповым. На Сыркина он лишь сверкнул глазами. Дронго холодно кивнул. Когда они ушли, Архипов обратился к своему гостю:
— Извините нас, я не думал, что он так быстро все узнает.
— Это вы меня извините. Я, кажется, начинаю причинять вам неудобства, еще ничего не узнав.
— Неужели убийцей был этот молодой человек? — вздохнул Архипов, — Как все это страшно.
