— Мне нужен адрес Ревелли, — без обиняков сказал Дронго.
— Какой адрес? — притворно удивилась женщина. Синяки у нее начали проходить, и она уже несколько пришла в себя.
— Быстрее… Адрес Ревелли, — требовал Дронго.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Она неторопливо прошла к своей кровати, села на нее.
— Вы говорили, что Хорьков решил послать киллеров убрать Ревелли. Правильно?
— Да, правильно. Ну и что?
— Куда он их послал? Он же не мог послать их куда попало. Или поручить им искать Ревелли по всей Европе. Он дал им конкретный адрес. Где? Где адрес Ревелли?
— Да, — растерянно сказала она, — он дал адрес. Я совсем про это забыла.
«Или она гениальная актриса, или действительно забыла», — подумал Дронго и быстро переспросил:
— Где адрес?
— Остался на даче, на столе Хорькова, — вспомнила женщина.
— Вы изъяли все бумаги Хорькова? — повернулся Дронго к Машкову.
— Да, они все сейчас в ФСБ.
— Звоните в Москву. Срочно. Пусть поднимут все бумаги. Там должен быть адрес Ревелли.
— Они и так сейчас занимаются всеми бумагами Хорькова.
— Нам не нужны все, полковник. Нам нужны только адреса в Париже. Звоните в Москву.
Машков вышел, чтобы позвонить от себя. Дронго задумчиво посмотрел на Суровцеву. Она улыбнулась:
— Вы бываете такой строгий.
— Не стоит стараться, — поморщился он, — не люблю самок.
— Что?
— Не люблю животных самок, — повторил он, глядя на нее с отвращением.
— Вы негодяй, — убежденно произнесла она, — вы оскорбляете женщину, которая зависит от вас. Вы настоящий негодяй.
— Я не вижу здесь женщины, — возразил он, — если вы относите себя к представительницам женского пола, то должен вам сказать, что вы своей принадлежностью к ним оскорбляете весь женский род. Здесь нет женщины, Суровцева. Настоящая женщина никогда не позволит себе так хладнокровно планировать убийство собственного мужа, отца своего ребенка. Вы не женщина, вы чудовище. Хорьков рассказал Машкову, что вы обманули его даже в последнюю секунду, заявив, что беременны от него. Врачи, которые вас осматривали, не нашли никакой беременности. Вы чудовище, — повторил Дронго, — лживое и подлое.
— А вы гнусный женоненавистник, — разозлилась она. — Вы, наверно, импотент. Или голубой. Я думаю, скорее первое. Поэтому вы так и ненавидите меня, что сами ничего не можете сделать.
— Я не собираюсь вам ничего доказывать. Думайте как хотите. У вас просто-напросто извращенная психика.
— Дурак! — Она отвернулась и замолчала, потом несколько раз нервно повторила: — Дурак, дурак, дурак!
Он вышел из комнаты и прошел к Машкову. Тот положил трубку и обернулся к Дронго.
— Едем быстрее. Они дали мне шесть адресов. Три в Париже, один в Ницце, один в Милане и один в Палермо. Адреса, написанные от руки, нашлись среди других документов. Наши сотрудники как раз их разбирали, собираясь отправить запросы с указанием адресов в Интерпол.
— К этому женоподобному Корню, — кивнул Дронго. — Он бы вам ответил через год, когда взрыв уже давно стер бы с лица земли часть Европы. Поехали по парижским адресам.
Захватив переводчика, они, не мешкая, выехали. Первый оказался адресом известного французского борделя. Машков хмуро улыбнулся и велел следовать дальше. Зато у дома, значившегося во втором адресе, их встретила толпа.
— Здесь только что произошло убийство, — объяснил один из прохожих. — Убили двух молодых людей. Говорят, что они русские.
— Опоздали, — прошептал с досадой Машков, — мы опоздали.
— Нет, — возразил Дронго, — здесь что-то не так. Скорее всего погибли те двое убийц, которых посылал Полухин. Странно, почему убиты они, а не Ревелли? Здесь что-то не так.
— Надеюсь, вы не хотите предложить свои услуги полиции? — хмуро спросил Машков.
— Нет. Но здесь произошло что-то непонятное. Время, время! У нас нет времени. У нас совсем нет времени. Послушайте, Машков, кажется, нам все-таки понадобится этот ваш Корню. Вы можете завтра снова поехать к нему со мной?
— Конечно, — озабоченно кивнул Машков, — а зачем это нужно?
— У меня такое предчувствие, что мы можем не успеть. Вы видите, как все работает против нас? Мне ужасно интересно, как Ревелли ухитрился убрать двух подосланных к нему профессиональных киллеров. Без посторонней помощи он явно не обошелся.
Москва. 18 августа
В это утро он передал свое заявление в приемную, сообщив, что будет на работе. Манюков даже не предполагал, что визит Кларка в их фешенебельный дом был зафиксирован сотрудниками ФСБ и соответствующая записка уже в понедельник утром была отправлена директором ФСБ Президенту с пометкой «Секретно». К этому времени Манюков сидел у себя в кабинете, ожидая решения своей судьбы.
Весь день его не вызывали, пока наконец к вечеру Президент не пригласил к себе своего помощника. Когда Манюков вошел в кабинет, там уже находился руководитель администрации Президента, которому формально подчинялись все помощники.
— Садитесь, Виктор Федорович, — подчеркнуто любезно произнес Президент и, когда помощник сел за стол, улыбнулся ему. — Я читал ваше заявление. Вы просите освободить вас от занимаемой должности по состоянию здоровья.
— Да, — мрачно кивнул Манюков. Меньше всего ему хотелось уточнять подробности.
— Мне казалось, что вы еще достаточно молодой и здоровый человек, — сказал Президент. — Ведь мы с вами работаем уже столько лет, и вы никогда не жаловались на здоровье.
Манюков молчал. Врать Президенту он не хотел, а раскрывать причины, побудившие его подать заявление, было неприятно. И больно.
— Мы все немного устали из-за этой истории с похищенным оружием, — продолжал Президент. — Я думаю, что вы поступили очень мужественно и честно. В то время как виноватые в наших министерствах и ведомствах сидят на своих местах, вы решили взять на себя всю вину. Это не совсем правильно.
«О чем он говорит? — с недоумением подумал Манюков. — Какую вину? При чем тут похищенное оружие?»
— Мне сегодня звонил американский президент, — продолжал хозяин кабинета. — Его интересует эта неприятная история, случившаяся в Финляндии. Как мы и думали, скрыть все оказалось невозможно. Он знает, что на границе произошла, неприятная история с вывезенным оружием. Мы договорились, что к нам в Москву прилетит известный вам Ньюмен, и вместе с ним мы согласуем наши позиции.
Манюков понял, что положение еще хуже, чем он предполагал. И понял, что назойливый иностранный гость, побывавший у него в субботу, уже передал в Вашингтон свои подозрения, сработав достаточно оперативно.
— Вы, конечно, не виноваты, — продолжал Президент. — Хотя, знаете, мне сообщили о ваших неофициальных контактах с американцами. Они у вас бывают дома и дружат с вашей семьей… И дочь ваша сейчас в Америке отдыхает. Вы знаете, где она отдыхает?
— Догадываюсь. — Во рту у Манюкова стадо непривычно сухо.
