Из спальной комнаты вынесли носилки с телом. Все мужчины, сидевшие в гостиной, невольно встали. Один из криминалистов, проводивших осмотр места происшествия, подошел к Террачини.
— Мы закончили, комиссар. Проведем патологоанатомическую экспертизу и еще раз все проверим. Но думаю, почти убежден, причина смерти — механическое сдавливание горла.
— Ясно, — сказал комиссар, — можете уезжать. Мы останемся здесь и побеседуем с остальными участниками этого «банкета».
Когда носилки вынесли, Хеккет сел на свое место и недовольно сказал:
— Не люблю покойников, даже если при жизни они были очаровательными женщинами.
— Позовите Обозова, — приказал комиссар, — он, кажется, сидит в соседнем номере.
Обозов появился в гостиной через минуту. Он уже успел несколько отойти от первоначального шока. Его изжеванное морщинами лицо превратилось в застывшую маску. Обозов вошел в комнату и, кивнув комиссару, сразу прошел к стулу, стоявшему рядом со столом, словно уже знал, куда именно нужно сесть.
— Разрешите? — спросил Обозов.
— Садитесь, — кивнул комиссар и включил диктофон. — Вы давно работаете с сеньором Лабунским?
— Непосредственно пять лет, а до этого мы были знакомы. В общей сложности — более десяти лет.
— У вас всегда были хорошие отношения?
— Если мы работаем вместе столько лет, значит, отношения были нормальными, — рассудительно заметил Обозов.
— А какие отношения были у сеньора Лабунского с супругой?
— Нормальные, — ответил Обозов, — иногда они ссорились, иногда спорили. Но в общем отношения были нормальные. Как у любых супругов.
— У вас есть жена? — улыбнулся комиссар.
— Нет. Мы разведены больше десяти лет, — ответил Обозов и, заметив улыбку на лице комиссара, кивнул. — Конечно, в семейной жизни многое бывает. Но не обязательно доводить до развода. У нас был именно такой случай. А если люди живут вместе, значит, они хотят жить вместе. Сеньор Лабунский — очень состоятельный человек, и по нашим законам супруга не всегда получает такие деньги, как в западных странах. У нас нет брачного контракта. Тем более у них не было детей. Поэтому Лабунскому не нужно было убивать свою жену. Если она ему не нравилась, он мог с ней развестись. Кстати, она тоже была довольно состоятельным человеком, хотя и не такой богатой, как ее муж.
— Вы, кажется, юрист по профессии? — уточнил комиссар.
— Да. Я руководитель юридической службы.
— Сеньор Лабунский рассказал нам, что именно вам он доверил свои карточки и разрешил подняться в его номер.
— Да, — кивнул Обозов, — сначала он поднялся сам и забрал договор, чтобы уточнить один из его пунктов. Потом он передал мне договор и ключи, и я поднялся в его номер.
— Но до этого в номер поднялась сеньора Лабунская?
— Поднялась, — подтвердил Обозов, — она испачкала платье и решила переодеться. Она ушла чуть раньше. А мы поднялись следом.
— Вы сказали «мы», сеньор Обозов. Значит, вас было двое?
— Мы поднялись вместе с мистером Дронго. — По-английски Обозов говорил с сильным акцентом, делая паузы, но довольно четко выговаривал все слова.
— Очень хорошо, — кивнул Террачини. — Вы можете рассказать более подробно, желательно по минутам, весь ваш путь наверх и возвращение в ресторан?
— Конечно, могу. Я взял договор и две карточки, которые передал мне Лабунский. Они и сейчас со мной.
— Вы можете их нам показать?
— Конечно.
Обозов достал из кармана две пластиковые карточки. Одна была от кабины лифта, другая служила ключом к входным дверям апартаментов. Комиссар взял обе карточки, повертел в руках и вернул их Обозову.
— Продолжайте, — разрешил он.
— Я успел вбежать в кабину лифта, где уже находился мистер Дронго, и предложил ему подняться со мной.
— Это вы сами предложили?
— Да, я вставил карточку и нажал кнопку десятого этажа. Мы поднялись, и я попросил мистера Дронго пройти со мной, чтобы оставить текст договора в сейфе. Потом мы вместе пошли за его мобильным телефоном.
— Очень интересно, — нетерпеливо перебил его комиссар, — получается, что вы чего-то боялись и вам нужен был свидетель.
— Нет, — сказал Обозов, посмотрев на Дронго. — Нет, — повторил он, — я ничего не боялся, и мне не нужен был свидетель. Просто я предложил мистеру Дронго пройти вместе со мной.
Он не стал говорить о напряженных отношениях между супругами и своем подозрении о возможной встрече Торчинского с Екатериной Лабунской. А Дронго также не стал ничего уточнять. По взаимному согласию они решили не вспоминать столь неприятный инцидент.
— Вы всегда ходите в паре с другими мужчинами? — спросил комиссар.
— Нет. Но поскольку дело касалось такого договора, я хотел подстраховаться, — ответил Обозов, — я думал, будет лучше, если вместе со мной будет такой известный эксперт, как мистер Дронго. Мы прошли по коридору, я открыл дверь. Мы вошли в гостиную, и я сразу повернул в кабинет. Обычно сейфы стоят у входа, рядом с вешалкой, но в наших апартаментах сейф находится в кабинете. Я прошел туда, открыл сейф и положил документы. После чего вернулся обратно и увидел, что мистер Дронго говорит с Катей Лабунской. Затем она вошла в спальню и закрыла дверь. А мы ушли. Вот собственно и все.
— Вы не видели больше никого? Может, кто-то был в спальной комнате?
— Нет, — нахмурился Обозов, — там никого не было. Во всяком случае мы никого не заметили.
— Вы сами видели женщину, или она говорила с вами из-за закрытой двери? — вмешался Хеккет.
— Я сам ее видел, — ответил Обозов, — она как раз закончила говорить с мистером Дронго и прошла в спальню.
— Он видел, как она закрывала дверь, — вспомнил Дронго. — Возможно, ему кажется, что, выгораживая меня, он невольно подтверждает и собственное алиби.
— Что было дальше? — спросил комиссар.
— Мы вышли из номера, прошли по коридору. Спустились на третий этаж и забрали мобильный телефон из номера мистера Дронго. Затем вернулись вниз, в ресторан. Это все.
— И вы не заметили ничего подозрительного?
— Нет, ничего.
— Подождите, Обозов, — снова вмешался Хеккет, — когда вы вернулись, нескольких человек не было за столом. Я разговаривал с сеньором Лицци и видел, как в туалет пошли несколько человек. Сначала вернулся Жураев, потом — Лабунский, а вот Соренко пришел очень поздно, и у него был сильно помятый вид.
— Да, — подтвердил Обозов, — все так и было. Но Леонид слишком слабый человек, чтобы его можно было подозревать в таком страшном преступлении.
— Иногда именно слабые люди совершают самые жестокие преступления, — философски заметил Террачини. — Вы больше ничего не хотите сказать?
— Нет, ничего.
— Вы можете проверить сейф? — спросил комиссар и выключил диктофон.
— Конечно.
Обозов поднялся, пошел в кабинет. Комиссар пошел следом. Обозов набрал известную ему
