комбинацию, открыл сейф и достал документы. Затем показал их Террачини.
— Все в порядке, — сказал он, — я их сам сюда положил.
— Очень хорошо, — кивнул Террачини, — положите обратно и закройте дверцу сейфа. Спасибо за сотрудничество, сеньор Обозов.
Комиссар вернулся в гостиную. Снова сел в кресло. Подождал, пока Обозов вернулся, и попросил его оставить обе карточки, которые ему дал Лабунский. Обозов передал комиссару карточки и вышел из гостиной.
— Кажется, вы были правы, Дронго. Он подтвердил ваше алиби, — невозмутимо заметил Хеккет, — но я все равно настаиваю, что женщину убил Торчинский.
— Давайте позовем его, — предложил комиссар, — сегодня все равно нам уже не отдохнуть до утра. — Позовите Торчинского! — крикнул он своему помощнику.
Через несколько минут в гостиной появился Олег Торчинский. Очевидно, ему удалось убедить сотрудников полиции и они разрешили ему спуститься в свой номер. Он успел переодеться и был теперь в серых брюках и темно-зеленом свитере. Войдя в гостиную, Торчинский кивнул всем сидящим, прошел к столу и уселся на стул, не спросив разрешения. Очевидно, он привык к особому вниманию и чувствовал себя уверенно. Но его самоуверенность явно не понравилась комиссару.
Террачини достал сигарету и чиркнул зажигалкой. Затянувшись, он посмотрел на Торчинского.
— Извините, — сказал певец, — вы не могли бы не курить в моем присутствии. На меня плохо действует дым.
— Хорошо, — комиссар затушил сигарету.
Затем подвинул к себе диктофон и подчеркнуто вежливо спросил у Торчинского:
— Вы не возражаете?
— Нет, — ответил певец, — пожалуйста.
— Вы можете назвать свои имя и фамилию?
— Мне казалось, что меня хорошо знают в Италии, — с достоинством заметил Торчинский.
— И тем не менее назовитесь, — попросил комиссар. Он был профессионалом и умел сохранять невозмутимость в подобных ситуациях.
— Олег Торчинский.
— Как долго вы находитесь в Италии?
— Я прилетел несколько часов назад и собирался утром вернуться в Вену. У меня концерт в Венской опере, — сообщил Торчинский. — Слава Богу, чтобы летать из Вены в Рим, не нужна специальная виза.
— Вы абсолютно правы, сеньор, — кивнул комиссар, — значит, вы прилетели только на один вечер. Все правильно?
— Именно так, — ответил Торчинский, — на один вечер.
— Вы давно знакомы с семьей Лабунских?
— Давно. С Екатериной Лабунской — больше десяти лет, с ее мужем — около пяти.
— Извините меня за вопрос: вы были с ней в интимных отношениях?
Торчинский нахмурился и не ответил.
— Извините, — еще раз терпеливо сказал комиссар, — вы поняли мой вопрос?
— Порядочные люди не отвечают на такие вопросы, — немного растерянно заметил Торчинский.
— Сегодня произошло убийство, — напомнил комиссар Террачини, — и я спрашиваю вас не для собственного удовольствия. Если вас смущают посторонние, я попрошу их выйти из комнаты, и вы мне ответите.
— Нет, — сказал Торчинский, — не нужно им выходить. Впрочем, я думаю, что это не такой секрет, чтобы его скрывать. Вы все равно все узнаете. Да, раньше мы с ней были близки. Но после того как она вышла замуж, наши отношения прекратились.
Хеккет шумно вздохнул и с торжеством посмотрел на Дронго.
— Как вы с ней познакомились? — спросил комиссар.
— Катя работала в элитном клубе, — пояснил Торчинский, — в конце восьмидесятых. У нее было какое-то образование, кажется, она закончила педагогический институт. Была художественным руководителем танцевальной группы. Ей было тогда лет двадцать пять. А потом, в начале девяностых, Катя стала руководителем элитного клуба, в котором любили отдыхать политики и бизнесмены. Мы знакомы еще с тех пор. Она была современной женщиной и умела ценить таланты. Потом она познакомилась с Марком Лабунским. Они некоторое время встречались, а затем решили пожениться. Конечно, с тех пор мы с ней не встречались. Это было бы противно моим принципам. А на их праздники и юбилеи я специально прилетал. И насколько я могу судить, ее муж не возражал против моих приездов. Он знал, что мы с Катей только друзья и ничего между нами не может быть.
— Он знал о ваших прежних отношениях?
— Не думаю. Она не стала бы ему ничего рассказывать. Она не любила, когда копались в ее прошлом.
— Во время ужина в ресторане вы неожиданно вышли и вернулись минут через тридцать-сорок. Где вы были все это время?
— Я поднимался к себе в номер, — пояснил Торчинский, — у бассейна я почувствовал, что становится прохладно. Мы сидели на улице, и я решил переодеться. Я поднялся наверх, к себе в номер, и надел майку. Предварительно принял душ. А потом поговорил с моим импресарио в Вене и спустился вниз.
— Вы не поднимались на десятый этаж в эти апартаменты?
— Я поднимался только один раз, до ужина. Принес цветы для Екатерины и спустился вниз вместе со всеми. А потом поднялся наверх, когда услышал… — его голос дрогнул, — когда узнал о случившемся.
— Вы вышли из ресторана и сразу поднялись к себе на этаж, — уточнил комиссар, — а потом спустились вниз и узнали об убийстве сеньоры Лабунской. Значит, вы провели в своем номере минут тридцать-сорок.
— Да, я никуда не выходил из своего номера. Поднялся к себе, переоделся и спустился вниз. Вот собственно и все.
— Скажите, сеньор Торчинский, вы хорошо знали людей, которые были на ужине?
— Не всех. Катю знал хорошо, был знаком с ее мужем. Знал семью ее сестры. Да, еще давно знаю Станислава Обозова.
— Как, по-вашему, кто из них мог испытывать к погибшей неприязнь?
— Никто, — ответил Торчинский, — никто. Ее все уважали. И любили.
— Уважали? — насторожился комиссар.
— Она была сильной женщиной, — сообщил Торчинский, — и не все относились к ней одинаково. Но все ее уважали.
— У нее был свой бизнес?
— Об этом лучше узнать у Обозова. Но у нее были свои деньги, которые она зарабатывала независимо от мужа. Хотя могла бросить все свои дела и наслаждаться жизнью. Ее муж был достаточно богат, чтобы исполнить все ее желания.
— У нее были враги?
— Думаю, были. У сильного человека всегда есть враги. Но среди присутствующих, вряд ли. Мне кажется, вы теряете время, комиссар. На вашем месте я бы принял какие-то меры по охране отеля и постарался выяснить, кто из посторонних мог проникнуть в номер.
— Мы так и сделаем, — усмехнулся комиссар, — а теперь…
Он не договорил. Вошел помощник и что-то сказал комиссару. Тот поднял удивленное лицо и тихо переспросил. Помощник наклонился еще ближе и снова повторил сообщение. Комиссар нахмурился. Кивнул помощнику, разрешая удалиться, и посмотрел на Торчинского. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Сеньор Торчинский, — ледяным тоном начал комиссар, — вы сказали, что поднялись к себе и все время были в своем номере. Но вы упустили самую важную деталь. Не рассказали нам, что сразу после того, как вы вернулись в номер, к вам поднялась сеньора Лабунская. Дежурная с девятого этажа, узнав об убийстве, вспомнила, что к вам приходила эффектная женщина. Мой помощник просмотрел пленку службы
