— Несколько дней назад в отеле «Метрополь» была убита женщина, — терпеливо объяснил Дронго, — мне бы хотелось поговорить об этом убийстве.
— Это меня не касается, — быстро ответил Лысаков, слишком быстро, даже не дожидаясь, когда Дронго закончит фразу. Очевидно, он сам понял, как могла выглядеть его Торопливость и, разозлившись, добавил: — Это не мое дело. Все убийства ведут следователи прокуратуры. Обратитесь к ним.
— Но это ваш участок, — напомнил Дронго.
— Ну и что, — окончательно вышел из себя Лысаков, — думаете, я такой олух, что не понимаю, зачем вы здесь? Хотите выгородить президента компании, на которого работает Викентий Алексеевич? Думаете, никто не знает, что он адвокат Александра Михайловича? И теперь вы явились сюда, чтобы узнать у меня какие-то подробности. Любомудров знал, что я ничего нового не сообщу ему, и поэтому не явился сюда, а послал помощника. В общем так, я ничего не знаю и ни о чем с вами разговаривать не стану. Вот и весь сказ.
— Вы не поняли, — улыбнулся Дронго, — я пришел сюда не говорить о работе Любомудрова или о его патроне. Я хочу поговорить о вашей работе, майор Лысаков. Лично о вашей.
Лысаков бросил на гостя испытующий колючий взгляд. Помолчав какое-то время, хрипло спросил:
— О моей?
— Камера, — пояснил Дронго очень тихим голосом, — в номере, где убили женщину, была установлена камера. И вы об этом знали.
Наступившее молчание на этот раз было куда более зловещим. Лысаков почему-то сглотнул слюну, словно она мешала ему говорить. Потом тоже очень тихо переспросил:
— Камера?..
— Которая снимала убитую, всю сцену в момент убийства. — Дронго смотрел в два глаза-буравчика, нацеленных прямо на него. Лысаков, казалось, хотел испепелить его своим взглядом.
— Ты кто такой? — спросил наконец майор.
— Человек, который помогает Викентию Алексеевичу в установлении истины.
— Имя? Как тебя зовут?
— Это не важно.
— Не хочешь говорить, — зло усмехнулся Лысаков, — значит, думаешь, такой умный, что можешь приходить сюда и валять дурака. Сюда, ко мне, в милицию. — Его взгляд не предвещал ничего хорошего. Дронго вдруг подумал, что совершил ошибку, решив поговорить именно с Лысаковым. Есть тип людей, которые просто не воспринимают такой манеры. Его надо было вытащить из здания управления, где он чувствовал себя хозяином. Нельзя было начинать эту беседу в его кабинете, за столом, где Лысаков — царь и бог. Но, начав игру, уже нельзя было ее прерывать. Остановка в таких случаях равна поражению.
— Мне нужно знать все об установленной вами камере, — твердо сказал Дронго, выдерживая взгляд Лысакова.
— Так, значит, — майор расстегнул воротник, словно размышляя. И вдруг спросил: — Света раскололась? — и сам ответил на свой вопрос: — Ну конечно, она. Предупреждал ведь ее, дуру…
Он выдвинул ящик стола, и в следующую минуту случилось то, чего Дронго не мог предположить даже в страшном сне. Лысаков рванул из ящика пистолет и направил его прямо на посетителя.
— Встать! — прошипел он свистящим шепотом. — Встань и повернись лицом к стене.
— Не сходи с ума, Лысаков, — посоветовал Дронго, — всем известно, куда я пошел. Если я не вернусь, Любомудров будет знать, что я задержался именно у тебя. И если меня не найдут, то искать будут тоже у тебя.
— Думаешь, я буду в тебя стрелять? — спросил Лысаков. — Нет. Не дождешься. Ты сейчас мне сам все расскажешь. И откуда ты знаешь про камеру в номере отеля. И почему так интересуешься убитой. Все расскажешь. А потом я тебя отправлю в тюрьму. Ты пытался шантажировать офицера милиции. Знаешь, какой срок тебе светит?
— Значит, это правда, — сказал Дронго, все еще не поворачиваясь к стене, — значит, ты действительно знал о камере в номере убитой.
— Ничего, — усмехнулся Лысаков, — сейчас ты мне все расскажешь. Напрасно ты явился в милицию. Небось думал, что здесь пройдет твой геройский наскок. Явишься, и я тут же затрясусь от страха.
Он поднял трубку внутреннего телефона и приказал:
— Попов, возьми кого-нибудь из ребят и быстро ко мне. У меня здесь интересный типчик сидит.
— Ты хоть понимаешь, что подписываешь себе приговор? — спросил Дронго. — Если история с камерой станет известна, за твою жизнь никто не даст и копейки. Тебя либо уберут, либо выгонят с работы.
— Сейчас ты нам все расскажешь, — не слышал его Лысаков, продолжая сжимать в руках пистолет.
В кабинет вошли два сотрудника уголовного розыска. Дюжие, ростом с Дронго парни. По взмаху пистолета хозяина офицеры набросились на гостя. Один схватил его за руки, а другой, в форме капитана, более мощный и широкоплечий, очевидно, тот самый Попов, размахнувшись, ударил его под дых, так что Дронго на мгновение даже потерял ориентацию. Второй удар был уже менее болезненным, и Дронго сумел резко оттолкнуться от стены, прижимая державшего его человека к углу сейфа. Тот взревел от боли, разжав руки. И тут Дронго изо всех сил нанес удар Попову в скулу. Тот отлетел к стене. Второй нападающий оторвался от сейфа, в ярости сжимая кулаки, но Дронго успел развернуться и достал его прямым ударом правой.
— Стоять! — крикнул Лысаков, не выпустивший пистолет. — Стоять, или буду стрелять.
— Стреляй, — тяжело дыша, ответил Дронго. Заметив, что Попов пытается встать, он ударил его еще раз, ногой. Тот со стоном вытянулся на полу.
— У меня нет оружия, — сообщил Дронго, — если вздумаешь стрелять, тебя не поймут.
— Стоять! — с перекошенным от ненависти лицом заорал Лысаков, и Дронго понял, что сейчас тот выстрелит. Он замер. И тут открылась дверь, и в кабинет вошел человек в форме. Это был подполковник. Очень высокий, на вид лет сорока, светловолосый и ухоженный.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Ничего, — нелепо буркнул Лысаков, убирая пистолет в стол. Участники инцидента поднялись с пола, при этом Попов успел подтолкнуть Дронго к стене, но в драку лезть уже не стал. Его напарник вел себя иначе — нанес удар Дронго по почкам. От боли он согнулся. Здесь умели бить с максимальным эффектом.
— Задержанный? — спросил подполковник.
— Пока нет, — ответил Лысаков, — мы еще не оформили все как положено. Но он пытался меня шантажировать. И напал на наших офицеров.
— Сукин сын, — лениво сказал подполковник, — и чего вы с ним церемонитесь? Бросьте его в третью камеру, там как раз ребята подобрались подходящие. Они его так обработают, мать родная не узнает. Всю жизнь будет кровью мочиться.
— Сделаем, — пообещал Лысаков, и Дронго понял, что теперь его может спасти только чудо.
Он с горечью подумал, что не сумел просчитать всех своих шагов. Отвык в своих «заграницах» от стиля работы родной милиции. А она, в сущности, осталась все такой же — костоломы, как и раньше. Ничего в бывшем Союзе не изменилось. Просто в каждой республике наплодилось больше начальников и больше подлецов, берущих взятки и закрывающих глаза на разного рода преступления. Исчез прежний страх перед Москвой, перед всесильной и вездесущей партией, державшей на себе общий каркас правоохранительных органов единой империи. Теперь же бывшие милиционеры, переименованные в ряде стран в полицейских, еще ретивее берут взятки, бьют арестованных, убивают строптивых и калечат невиновных.
— Уберите его, — поморщился подполковник, — как его зовут?
Лысаков переглянулся со своими людьми. Попов протянул руку, достал из внутреннего кармана задержанного паспорт и перевел удивленный взгляд с документа на Лысакова.
— Дипломатический, — пробормотал он, ошалело глядя на майора.
Тот взял паспорт, внимательно просмотрел его, и небольшие глазки Лысакова превратились в узкие
