нигде ни одного дня и рекомендованным в органы КГБ партийной организацией института, где был парторгом.
— Кто вы такой? — Галинский явно не узнавал своего «старого знакомого».
— А я думал, вы более внимательны, — сказал Дронго. — Не помните меня?
Австрия. Вена. Девяносто первый год.
Галинский побледнел и бросился к своему чемоданчику. Щелкнул замком и стал лихорадочно шарить в нем.
— Вы ищете это? — Дронго достал пистолет. Галинский тяжело сел на кровать.
— Что вам нужно? — тихо спросил он, с ужасом глядя на человека, казалось, возникшего из небытия. Он был убежден, что Дронго давно погиб.
— Ответ только на один вопрос, — холодно сказал Дронго, — где и когда состоится ваша акция?
— Какая акция? — Лицо у Галинского дернулось.
— Ваша группа попросила мафию помочь в устройстве двух людей на работу. В Тбилиси и в Баку. Вы заплатили за это по сто тысяч долларов. Я должен знать почему? Что должно случиться?
Бывший офицер ПГУ, опустив голову, молчал. Он понимал, что встретил бесстрастного судью, уйти от которого нет никаких шансов.
— Говорите, Галинский, — с трудом сдерживаясь прохрипел Дронго, — вы должны понимать, как мне хочется вас застрелить.
— Если скажу, вы даете слово, что оставите мне жизнь? — спросил Галинский.
— А вы верите в мое слово?
— В ваше верю, — откровенно признался Галинский.
— Говорите, — потребовал Дронго, глядя в глаза негодяя.
— Наша группа готовит покушение, — выдавил наконец Галинский.
— Это я давно понял. На кого? Имена и время?
— На президентов Азербайджана и Грузии. Во время их встречи в Баку.
— Кто заказчик? — уточнил Дронго.
— Я не знаю, — честно признался Галинский, — не забывайте, вы дали слово.
— Когда это должно произойти?
— Одиннадцатого или двенадцатого июня. Во время визита президента Грузии и подписания договора между двумя странами.
Дронго замер. Неужели Галинский говорит правду? Впрочем, врать ему нет никакого резона. С фактами, которые у них уже были, это сообщение вполне сходилось. Он даже на секунду забыл, что перед ним сидит тот самый Аркадий Галинский, которого он искал столько лет.
— Сколько человек в группе Груодиса?
— Пять, — ответил удивленный Галинский.
— А женщины в вашей группе есть? — Нет. А почему вы спрашиваете?
— Вы уверены в этом?
— Да, конечно. Нас всего пятеро.
— Уже четверо. Пискунов погиб, — мрачно сообщил Дронго.
— Вы его убили?
— Нет. Это сделал кто-то другой. И я до сих пор не знаю кто.
— Вы дали слово, — снова напомнил Галинский.
— Да, — подтвердил Дронго, открывая мини-бар и доставая несколько бутылочек виски, джина и коньяка. — Пейте, — приказал он, — откройте бутылочки и пейте.
— Вы с ума сошли? — Галинский испуганно смотрел на Дронго.
— Пейте, или я буду стрелять, — потребовал тот. Галинский открыл бутылочку виски и выпил целиком.
— Пейте остальные, — последовал приказ. — Пейте все, иначе я отсюда не уйду. Если хотите, я закажу вам яблоки или ужин, чтобы их принесли в номер. Я вас ненавижу, Галинский, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не пристрелить вас.
— Идите к черту. — Галинский открыл следующую бутылочку виски.
Через двадцать минут все восемь бутылочек были пусты.
— Теперь все? — спросил заплетающимся языком Галинский.
— Все, — кивнул Дронго и вдруг, размахнувшись, ударил Галинского по лицу.
Тот отлетел к столику и упал, больно ударившись головой. Из разбитого носа потекла кровь.
— Вы обещали меня не убивать, — всхлипнул пьяный.
— Да, — Дронго с омерзением глядел на него, — тогда ты был неистовым ревнителем чистоты наших рядов. Из-за тебя погиб мой друг. Такие, как ты, развалили мою страну. Это вы — бывшие партийные чиновники и комсомольские подхалимы, циники и проходимцы — предавали все. Идею, верность, идеалы, страну. Это для вас не существовало ничего, кроме выгоды. Будь ты проклят, Галинский! — Он больно пнул его ногой и грозно сказал:
— Вставай, пошли.
— Вы обещали… — снова заканючил Галинский, тяжело поднимаясь.
Они вышли в коридор. Галинский шатался. Ему было нехорошо.
Дронго подошел к мраморному столику и, вдруг подняв торшер, с размаху бросил его в большое стекло. Стекло лопнуло, торшер с невероятным шумом полетел вниз.
— Что вы делаете? — пролепетал в ужасе плохо соображавший Галинский.
Дронго осторожно поднял пистолет и отстрелял всю обойму в окно, вызвав внизу панику — в Стамбуле боялись курдских террористов. Сразу в двух лифтах к ним уже спешили сотрудники охраны отеля и полицейские.
— Возьмите ваш пистолет, — передал оружие ошалевшему Галинскому. — Вас посадят за хулиганство хотя бы на один месяц. А я за это время успею разобраться с вашими друзьями, — объяснил Дронго, быстро проходя к своему номеру. Ведь его шестьсот тридцать седьмой был рядом с лифтом.
Галинский пошатнулся. Он уже ничего не понимал. Ему было плохо, он упал в раскрывшиеся створки лифта, прямо в объятия охранников отеля.
Утром было принято решение об аресте иностранца, незаконно владевшего оружием и учинившего злостное хулиганство в отеле «Хилтон». Галинский получил шесть месяцев тюрьмы. Но, сидя за решеткой, он сумел встретиться с пришедшим на свидание Груодисом и рассказать ему о Дронго. Так Груодис впервые узнал, что Дронго пытался помешать им во Франкфурте и устроил такой шум в Стамбуле.
— Дронго, — сказал Груодис, криво улыбаясь, — мы еще посмотрим, кто кого.
Глава 13
Самолет пошел на посадку, и стюардесса напомнила о необходимости застегнуть ремни. Груодис с интересом посмотрел вниз. Изрезанное на квадраты пространство и невероятное количество нефтяных вышек вокруг города столь характерно определяли его облик, что ошибиться было невозможно. Это был Баку — бывшая и будущая столица нефтяной империи.
В конце девятнадцатого века начался экономический бум, собственно, и породивший тот космополитический Вавилон, который возник в начале двадцатого века. Нищие прежде сельские жители небольших поселков вокруг центра города, владельцы крохотных клочков земли с лачугами, построенными из местного известняка, становились миллионерами за один день, когда на их участках находили нефть. В начале века здесь была самая настоящая «нефтяная лихорадка».
Ротшильды и Манташевы сколачивали здесь миллионы. Будущие владельцы Нобелевских премий даже не подозревали, что на протяжении всего двадцатого века будут получать деньги, заработанные бакинскими рабочими для семейства Нобеля.
Строились невероятные дворцы-палаццо, напоминавшие своей эклектичностью и итальянские дома эпохи Ренессанса, и французские дома эпохи барокко. Миллионеры щеголяли богатством, в городе кипела
