думаю, официально объявить его имя в присутствии местного представителя закона. Тем более, что господин Вальтер, несмотря на тяжелое ранение, рвется принять участие в расследовании.
Отец Иеремия попросил зайти во двор к жандарму только тех, кого он пригласил специально: Лауру и Франца, учителя Рудольфа, молочников Нину и Йоахима, а также их дочь Марию, бродягу Альфонса Габриэля, кузнеца Генриха и его подмастерье Себастьяна, мельничиху Марту, лесничиху Анну и двух чужаков: Ганса и Мартина.
— А мне можно? — робея и боясь услышать запрет, спросил Иоганн и очень обрадовался, когда дядя сказал:
— Тебе? Да-да, ты там должен быть обязательно!
Пока дядя не передумал, Иоганн быстро помчался к калитке во двор дома жандарма, куда уже успела юркнуть Мария и не торопясь потянулись те, кого назвал священник. Но затем Иоганн решил, что лучше будет держаться поближе к дяде, так чтобы не упустить ничего важного.
— Пойдем, — кивнул ему отец Иеремия, подошел к двери в дом, постучал в нее, и через минуту из нее высунулось опухшее и обрюзгшее лицо доктора Филиппа. Священник внимательно посмотрел на него. — Господин Вальтер не спит? — спросил он.
— Да нет, шум такой на площади, мертвого разбудит, — недовольно протирая сонные глаза ответил врач.
— Господин Вальтер, — торжественно и церемонно начал отец Иеремия, — Я знаю, кто убийца. И хотел бы объявить об этом в присутствии всех тех, кто был заподозрен в этом злодеянии. Позволите ли вы впустить их всех к вам в дом? Как ваше самочувствие? Сможете ли вы вынести такую толпу?
— Конечно же! — воскликнул сидящий на постели жандарм и, потянулся за стоящими у кровати сапогами. — Я боялся, что мне вообще забудут сообщить все самое главное. Я вам очень благодарен, святой отец, что вы обо мне вспомнили. Зовите всех! Так вы и вправду имеете достоверные доказательства, что убийца — мадьяр? Мне сказали, что я ранил его в ногу, и это явно подтверждает его вину. Ведь так?
Отец Иеремия скорбно вздохнул и, печально покачав головой, высунулся в окно и пригласил собравшихся во дворе в дом.
Когда все собрались, даже большая комната жандарма показалась Иоганну забитой народом. Он заметил, что пожилой вахмистр, как только вошел последний из приглашенных, встал у двери, по стойке «смирно». А господин фон Вебер, словно бы случайно, подошел к раскрытому настежь окну, и закрыв его, сел под ним на покрытый ковром сундук.
Воцарилось молчание. Все смотрели на отца Иеремию, а он опустил глаза долу и не спешил говорить. «Почему он молчит? — подумал Иоганн. — Неужели дядя не уверен, что виноват мадьяр?»
Наконец священник заговорил. Он по-прежнему не поднимал глаз от пола. И голос его был глухим и расстроенным.
Никто в деревне не любит чужака-мадьяра Иштвана. Он всегда вел себя странно, подозрительно, и вид у него дикий, и ходил он всегда с большим ножом, пугая даже взрослых мужчин, не то что детей и женщин. Всем хотелось бы думать, что человек, совершивший вчера несколько страшных преступлений в Рабеншлюхт, именно он. Но я вынужден сообщить вам, что убийца не мадьяр. — отец Иеремия опять надолго замолчал, но никто не решился спросить у него вертевшийся у каждого на языке вопрос: «А кто?»
Иоганн окинул комнату взглядом. Следователь фон Вебер, словно его происходящее вовсе не интересовало, постукивал пальцами по стеклу и глядел в окно. Чужаки Мартин и Ганс держались в отдалении от остальных, в углу. Вид у Ганса был суровый и насупленный, а у Мартина растерянный и слегка глуповатый. Похоже, он, как и все, был уверен, что отец Иеремия объявит преступником мадьяра. Ближе всех к чужакам стоял учитель Рудольф, он переминался с ноги на ногу, будто обувь была ему тесной. За ним, прислонившись к столу, — вертелась, оглядываясь по сторонам, Мария. Она снова подмигнула Иоганну и тут же отвернулась. Супруги Нина и Йоахим стояли вплотную друг к другу. Нина была испугана и прижималась к мужу, а тот отодвигался от нее, словно ему это было неприятно, и морщился. Марта… она, как и Иоганн, пристально вглядывалась в лицо каждого находившегося в комнате. Генрих положил тяжелые ладони на плечи Себастьяну, а подмастерье выглядел так, словно по-прежнему все обвиняют именно его. Гордо и прямо смотрела Анна. Лаура растерянно оглядывалась. А Франц стоял, как ни странно, вдали от нее, ближе всех к двери, почти задевая локтем вахмистра. В дальнем углу примостился бродяга, он сверкал черными глазами, но весь как-то съежился. Доктор вытирал серым мятым платком испарину со лба. Кто же из них убийца? Кто?
— Филипп, — извиняющимся голосом спросил отец Иеремия, — я вижу, господин Вальтер переоделся, куда вы положили наручники? Они нам сейчас понадобятся.
— Наручники? — удивленно спросил доктор. — Я ночью раздел господина Вальтера, когда он спал, одежка вся в крови была, Марта выстирала, повесила во дворе. А наручники… Не было наручников. — он посмотрел на жандарма, словно что-то вспоминая. — А вчера ведь были? Были, кажется. Куда вы их дели, господин Вальтер?
— Наручники я оставил в кутузке, — не задумываясь, ответил жандарм. — Они в столе в верхнем ящике. Надо послать за ними вахмистра.
— Нет, не надо, — сказал отец Иеремия. — Господин Вальтер, вспомните хорошенько. Вчера, когда вас раненого принесли домой, вы были без сознания. Револьвер у вас взял еще на огороде доктор и передал мне. А на поясе у вас оставались наручники. Как только вы пришли в себя, вы спросили, где они. Филипп успокоил вас, сказав, что наручники на поясе, он предложил их еще отстегнуть и снять. Но вы не позволили. Скажите, куда вы их дели?
— Они в столе в кутузке, — повторил жандарм и застонал, дотронувшись до затылка.
— Там другие наручники, — терпеливо и словно извиняясь, тихо произнес священник. — Филипп, господин Вальтер куда-нибудь без вас отлучался? По нужде или так?
— Да какое там? — сказал Филипп. — Как я его в таком виде оставлю одного? Он же ходить не может. Неужто он?.. — доктор закрыл рукой рот. — Вы хотите сказать…
Нина ахнула. Франц скрестил на груди руки и внимательно смотрел на жандарма. Следователь Герман фон Вебер вдруг резко встал, все взгляды в комнате обратились к нему.
— Проверьте постель! — велел он вахмистру. Вахмистр подошел к кровати Бауэра, приподнял матрац и тут же вытащил из-под него наручники.
Жандарм вцепился руками в край постели и с ненавистью посмотрел на вахмистра. Тот отнес наручники следователю. Фон Вебер принялся их внимательно рассматривать. Внезапно он быстрым движением что-то повернул в них и вдруг наручники словно разделились. Следователь тихонько вскрикнул, с его ладони потекла кровь. Иоганн не сразу понял, что произошло, а потом увидел, что наручники — это вовсе не наручники. Это две остро отточенных в виде диска пластины, соединенные металлическим раскрывающимся чехлом.
— Да это чакры! — вдруг воскликнул Генрих. Иоганн испуганно посмотрел на кузнеца. — Я видел их в книге о восточном оружии. Они из Индии. Таким запросто убить можно. Только чакры никто никогда не носил в чехлах. Индийцы их надевают на островерхие шапки и так носят. Помните, святой отец, я говорил о них вчера, когда мы думали, как можно было убить ворон на расстоянии?
Отец Иеремия кивнул.
— Ну вот и все, — произнес он. — Убийца найден.
Бауэр протянул вперед руки, на которые вахмистр уже надевал настоящие наручники.
— Пожалуйста, не надо, — вступился вдруг за него священник. — Господин Вальтер болен. Ведь видно, что сейчас он не может убежать. И кому-либо как-то повредить также…
— Порядок есть порядок, — сказал фон Вебер. — Сейчас надо найти телегу, чтобы довезти его до города, там поместим в тюремной больнице. А до этого преступник должен быть закован в наручники.
— Можете мою телегу взять, — сказал Генрих. — Раз уж такое дело.
— Одну вещь хотел у вас спросить еще, — обратился отец Иеремия к Бауэру. — От чего этот ключ?
Жандарм презрительно улыбнулся и ничего не ответил.
— Сдается мне: он от этого сундука, — пробормотал священник, подошел к сундуку и снял с него ковер. Крышка сундука легко открылась. — Странно, — как бы удивился священник. — там должны быть
