— Зачем?
— По любой из дюжины причин. Чтобы достать ещё один образец. Поймать несколько мышей для экспериментов на целом организме. Чтобы собрать немного растений в качестве сырого материала для выделения местных протеинов. Мы не можем просто делать магические пассы, ты ведь понимаешь. Нам нужно иметь материал для работы. Не так-то просто выполнить все намеченые операции с едва ли двумя граммами образца… да и тот факт, что он содержится всё время изолированно от воздуха лаборатории, тоже не слишком помогает. Мы всё время работаем сквозь пластиковые мембраны.
— Ладно, — сказал он успокаивающе. — Мы достанем то, что тебе нужно. Если необходимо. Я всего лишь говорю, что мы должны быть осторожны. Мы не знаем, что может произойти, выйди мы из шлюза. Договорённость приказала долго жить.
— Если бы они хотели сыграть злую шутку, — сказал я, — у них была масса возможностей. Они спасли мне жизнь… Они позволили мне вернуться сюда и рассказать вам, что я видел. Нежели тебе это кажется началом войны? Они проджолжают думать, что могут поговорить — убедить нас признать их точку зрения.
— В таком случае, — сказал Натан, — им предоставляется возможность возобновить переговоры, в любое удобное для них время.
Я покачал головой и вернулся к работе. Это было наиболее безопасной и благоразумной линией поведения.
На данном этапе не приходилось ничего делать нового и ничего не нужно было изобретать. Требовалось только снова и снова… проверять, фиксировать в таблицы, просматривать результаты. Если паразит рос на культуре, которая давала ему такую возможность, мы испытывали доступные нам средства убить его. Прикончить его было не просто… Мы не обнаружили ничего, что бы надёжно уничтожало его на человеческих тканях, не нарушая одновременно и связей между человеческими клетками. Но этого можно было только ожидать.
Линда начала создавать список простейших молекул, характерных для метаболизма паразита. К несчастью, даже на этом уровне отмечались различия между образцами выращенными на различных тканях. Клетки
Мы не разговаривали. Мы не мешали друг другу. Мы достигли чего-то похожего на идеальные рабочие взаимоотношения — внутри лаборатории, по крайней мере. Снаружи мы рассуждали, спорили, сравнивали идеи. Внутри — мы работали. Если мы и заговаривали друг с другом, то только, чтобы обменяться информацией с максимальной эффективностью и минимумом разглагольствований. Мы почти не замечали, как вращаются стрелки часов. Я устал, но не особенно обращал на это внимание. Как только удаётся вогнать тело и разум в определённый ритм, всё что нужно — это, чтобы и мозг и руки были заняты. Можно продолжать так почти вечно, впадая в своего рода транс.
Когда Линда снова появилась в дверях лаборатории, я просто решил, что время истекло и что настала моя очередь идти спать. Я уже почти прошёл в дверь, когда заметил, что она не была одета для работы и что она звала также и Конрада.
— В чём дело? — Спросил я. Я глянул на часы и увидел, что ещё не было полуночи по корабельному времени. Смена должна была длиться ещё три часа.
— Карен вытащила меня из постели. Снаружи корабля кто-то есть. И он не из города.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вдуматься в сказаное. Мне нужно было, фигурально выражаясь, переключить скорость, а автоматическая коробка передач не работала.
— Не из города, — повторил я, пытаясь заставить слова самим раскрыть своё значение.
Затем до меня дошло.
Все остальные были в главном отсеке, если не считать Пита, который находился в отсеке управления. На экране было изображение, передаваемое внешней камерой с повышенной чувствительностью. Она показывала человека, который наощупь исследовал пространство, прилегающее к воздушному шлюзу, словно в поисках дверной ручки или щели, в которую он мог бы просунуть кончики пальцев. Его глаза были неподвижны из-за полной темноты.
Я обошёл вокруг, давая возможность Конраду и Линде войти в помещение, и обнаружил, что сжимаю локоть Карен.
— Он вызвал сигнал тревоги благодаря теплу своего тела, прошептала она. — Я включила инфракрасный свет и разбудила Пита. А затем и всех остальных, как только получили изображение и увидели…
Ей не нужно было продолжать. Было достаточно понятно, что именно она увидела.
У человека были волосы… масса волос. Он был обнажён до пояса, и единственное, что росло у него на теле, на сколько мы могли видеть, были густые, курчавые волосы. И на груди и на спине. Он не был очень крупным, но был крепким. Его мышцы были толстыми, не имеющими ни грамма лишнего жира. Волосы на голове отросли длинными и были перевязанны сзади потрёпанным клочком материи. Борода была коротко подрезанна.
Он отвернулся от гладкой наружной стенки корабля, словно прислушиваясь к какому-то звуку, раздавшемуся где-то вблизи, и мы увидели всю его спину. На ней не было ни малейшего следа чёрной паутины.
Кончиками пальцев он нащупал край воздушного шлюза и попытался просунуть ногти в щель — глупое, бесполезное движение, но которое в определённой степени выдавало нам его намерения.
— Похоже, — сказал Конрад спокойно, — что паразит, в конечном счёте, добрался не до всех.
— Ты сказал, что не видел никаких следов, — шепнул мне Натан.
— Не видел, — заверил я его. — Но что это доказывает? Нельзя делать вывод из отсутствия доказательств.
Он знал это так же хорошо, как и я. Я посмотрел на него и увидел, что его брови нахмурились. Он был обеспокоен. Это было нечто, чего он не предвидел. Горожане сказали ему, что за пределами города людей не было. Я не обнаружил ничего, что позволяло бы предположить, что они могли существовать. Подозрение, приходящее ему на ум, было достаточно очевидно.
Не было ли это хитростью?
— Эти волосы не могли отрасти за одну ночь, — сказал я. — И мне не верится, что люди города могут запросто снять свою поросль, как если бы она была просто грязной рубахой.
— Впусти его в шлюз, — сказала Карен. — Нам вовсе не нужно пускать его куда-либо дальше. Мы можем разговаривать через интерком. Но впусти его… Он нервничает. Они могут наблюдать за кораблём.
— А лучники они хорошие, — сказал я. — Я бы не стал рассчитывать, что темнота помешает им.
— Вы когда-нибудь слыхали о Троянском Коне? — Возразил Натан.
— Мне он не кажется греком, — сказала Карен.
— Хорошо, — быстро сказал Натан. — Скажите Питу впустить его.
Я легко мог возмутиться его автоматическим взятием командования на себя в данной ситуации, но я не стал этого делать. Он принимал единственно возможное решение.
Мы наблюдали, как на заросшем лице человека отразилось удивление, когда внешний люк скользнул в свою выемку. Он отпрыгнул назад и показалось, что он едва не развернулся и не убежал. Но он справился со своими рефлексами не более чем после секундного размышления и практически впрыгнул в помещение через отверстие.
Карен крикнула Питу, и наружная дверь снова закрылась. Изображение на экране изменилось. Он на секунду померк, затем стал отображать только темноту. Затем Пит включил в шлюзе свет, и мы увидели, как посетитель закрыл руками глаза, чтобы защититься от сияния. Он сжался в своего рода оборонительную
