— Что тут творится, Кингсли? Когда мы доехали до охранника, он не пропустил нас за шлагбаум. Сказал, что ему приказано никого не выпускать.
— У нас у всех сегодня вечером выступления в Лондоне, — сказала Энн, — и если нас сейчас не выпустят, мы пропустим поезд.
— Ладно, если вы не можете выйти через главные ворота, надо попробовать другие пути, — ответил Кингсли. — Дайте-ка, я наведу справки.
Минут десять он провел у телефона; Вейхарт и музыканты совсем раскипятились. Наконец он положил трубку.
— Не одни вы здесь сейчас яритесь. Люди из поселка пытались пройти в деревню, и никого из них не выпустили. Охрана поставлена вокруг всего поместья. Я думаю, лучше прямо связаться с Лондоном. Кингсли набрал номер.
— Хэлло, это сторожевой пост у передних ворот? Да, да, конечно, вы действовали в соответствии с приказами начальника полиции. Я это понимаю. Нужно, чтобы вы сделали следующее. Слушайте внимательно. Позвоните по номеру Уайтхолл 9700. Когда вам ответят, скажите следующие буквы: QUE, а затем попросите мистера Фрэнсиса Паркинсона, секретаря премьер-министра. Когда вас соединят с мистером Паркинсоном, скажите ему, что профессор Кингсли хочет говорить с ним. Затем соедините меня с ним. Пожалуйста, повторите все, что я сказал. Через несколько минут их соединили. Кингсли начал: — Хэлло, Паркинсон. Я вижу, вы захлопнули ловушку… Нет, нет, я не жалуюсь. Я этого ожидал. Можете ставить сколько угодно охранников вокруг Нортонстоу, лишь бы их не было внутри. Я вам звоню, чтобы сказать, что связь с Нортонстоу теперь будет осуществляться по-другому. Мы собираемся обрезать все провода, ведущие к сторожевым постам. Если вы хотите связаться с нами, используйте радио… У вас еще не готов передатчик? Ну, это ваше личное дело. Вовсе незачем настаивать, чтобы министр внутренних дел вел всю радиосвязь… Не понимаете? А пора бы. Если ваши деятели в состоянии управлять страной во время кризиса, они должны быть в состоянии изготовить передатчик, особенно после того, как мы дали вам схему. Теперь я хочу обратить ваше внимание вот на что. Если вы не будете никого выпускать, мы не будем никого впускать в Нортонстоу. Или другой вариант: вы сами, Паркинсон, можете приехать, если захотите, но обратно мы вас не выпустим. Вот все, что я хотел сообщить.
— Но ведь какая нелепость, — сказал Вейхарт. — В самом деле, выходит, нас засадили в тюрьму. Вот уж не думал, что в Англии такое возможно.
— В Англии возможно все, — ответил Кингсли, — нужно только уметь подобрать подходящую мотивировку. Если вы захотите запереть группу мужчин и женщин в загородном поместье в Англии, не следует говорить страже, что она охраняет тюрьму. Скажите ей лучше, что те, кого она охраняет, нуждаются в защите от преступников, рвущихся к ним снаружи. Защита — вот наилучшее объяснение в данном случае, а вовсе не тюрьма.
И действительно, начальник полиции полагал, что в Нортонстоу хранятся атомные секреты, которые совершат переворот в области промышленного использования ядерной энергии. Он не сомневался, что иностранная разведка сделает все возможное, чтобы выведать эти секреты. Он знал, что скорее всего информация может просочиться через кого-либо из работников Нортонстоу. Отсюда естественно вытекало, что самый верный способ сохранения секретности — запретить вход в поместье и выход из него. Это решение было утверждено самим министром внутренних дел. Последний даже готов был признать, что, возможно, следует придать в помощь полицейской охране воинское подразделение.
— Но я не понимаю, причем тут мы? — спросила Энн Холей.
— Я мог бы сделать вид, что вы оказались здесь случайно, — сказал Кингсли. — Однако на самом деле это не так. Все делается по плану. Кроме вас, сюда послали еще кое-кого. Правительство поручило художнику Джорджу Фишеру сделать несколько зарисовок Нортонстоу. Еще здесь Джон Мак-Нейл, молодой врач, и Билл Прайс, историк, разбирает старую библиотеку. Я думаю, лучше всего попробовать собрать всех вместе, и я постараюсь объяснить вам, в чем дело.
После появления Фишера, Мак-Нейла и Прайса Кингсли обратился к ненаучной части населения усадьбы с популярными весьма красочным докладом об открытии Черного облака и о событиях, которые привели к созданию научного центра в Нортонстоу.
— Теперь ясно, откуда здесь охрана и прочее. Но это не объясняет, почему мы оказались здесь. Вы говорите, это не случайность. Почему же именно мы, а не кто-нибудь другой? — спросила Энн Холей.
— Моя вина, — ответил Кингсли. — Наверное, произошло вот что. Правительственные агенты обнаружили записную книжку. Там были фамилии ученых, с которыми я советовался о Черном облаке. Затем, видимо, правительство решило, что лучше обезопасить себя полностью, и они просто собрали здесь всех, чьи фамилии были у меня в записной книжке. Мне очень неловко перед вами.
— Вот ваша проклятая беззаботность, Крис! — воскликнул Фишер.
— Откровенно говоря, за последние полтора месяца у меня было слишком много всяческих забот. И в конце концов нечего вам особенно расстраиваться. Всем вам без исключения здесь понравилось. В то же время у вас здесь гораздо больше шансов выжить, если разразится катастрофа, чем в любом другом месте. Если будет вообще хоть какая-то возможность уцелеть, то мы здесь уцелеем. Так что в сущности можете считать, что вам повезло.
— Вся эта история с вашей записной книжкой, Кингсли, не имеет, помоему, ни малейшего отношения ко мне, — сказал МакНейл. — Насколько я помню, мы с вами впервые встретились всего несколько дней назад.
— В самом деле, Мак-Нейл, как вы здесь оказались, позвольте вас спросить?
— Меня тоже обманули. Я подыскивал место для санатория, и мне рекомендовали Нортонстоу. Министр здравоохранения предложил мне поехать сюда и осмотреть все самому. Почему именно мне — не имею представления.
— Видно, для того, чтобы у нас был свой доктор. Кингсли встал и подошел к окну. По земле неслись, обгоняя друг друга, тени облаков.
Однажды, в середине апреля, вернувшись домой после прогулки, Кингсли обнаружил, что его комната наполнена клубами пахнущего анисом дыма.
— Что за…! — воскликнул он. — Клянусь чем угодно, что Джефф Марлоу. Я уже потерял надежду заполучить вас сюда. Как вам удалось к нам пролезть?
— С помощью обмана и вероломства, — ответил Марлоу, набивая рот поджаренным хлебом. — У вас тут очень мило. Не хотите ли чаю?
— Спасибо, вы очень любезны.
— Не за что. После того, как вы уехали, мы вернулись в Паломар, и я успел еще немного поработать, затем нас отправили в пустыню, всех, кроме Эмерсона, которого, я полагаю, послали сюда.
— Да, у нас тут Эмерсон, Барнети Вейхарт. Я так и думал, что вас загнали в пустыню. Потому я и сбежал, как только Геррик сказал, что собирается в Вашингтон. Здорово ему досталось, когда он дал мне уехать из США?
— Думаю, да, хотя он особенно об этом не распространялся.
— Кстати, не к вам ли послали Королевского астронома?
— Да, сэр! Королевский астроном — Главный британский представитель при американском проекте.
— Тем лучше для него. Мне кажется, это ему очень подходит. Но вы не рассказали мне, как вам удалось улизнуть из пустыни и почему вы решили это сделать?
— Почему — объяснить легко. Потому что там все было до смерти заорганизовано.
Марлоу взял несколько кусочков сахара из сахарницы и положил один из них на стол.
— Вот парень, который делает дело.
— Как вы его называете?
— Кажется, у нас нет для него никакого общепринятого названия.
— Мы здесь называем его «роб».
— «Роб»?
— Да, сокращенное от «робот».
— Ну, что же, пусть будет «роб», хоть мы его так и не называем, — продолжал Марлоу. — Как вы
