БАЗИЛЬ. В лесу полно дичи. Сейчас, святой отец, одну минуту.
ХАНС ДЖОЗЕФ. А я думаю, старые правила нарушать негоже.
БАЗИЛЬ. Ты, Питер, вникай! Вникай!
Хансу Джозефу.
Я разработал план развития поместья! Жена спрашивала тебя про перец?
Отцу Амброузу.
Да, да, святой отец, сейчас.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Слуги острого не едят.
БАЗИЛЬ. Не может в доме не быть перца. Ну, что скажешь, Питер? Осуществимо?
АМБРОУЗ. Ваша милость, одно слово!
БАЗИЛЬ. У нас будет школа до четырнадцати лет, все будут учиться.
ХАНС ДЖОЗЕФ (с отвращением). До четырнадцати лет балбесничать!
БАЗИЛЬ. Вы, святой отец, говорили, что церковная крыша под снегом провалилась. Так мы непременно починим и церковь всю пере…
АМБРОУЗ. Не уверен, ваша милость, что это нужно.
БАЗИЛЬ. Но вам же приходится отправлять службу прямо в людской. А мы отстроим церковь заново. Знаете, сам я человек неверующий, но уважаю в других свободу совести… Ну, Питер, твое мнение?
ПИТЕР ДЖЕК. Очень интересно, ваша милость.
БАЗИЛЬ. Понимаешь, весь план основан на двух основных идеях. Во-первых, делим пахотную землю поровну, чтоб у каждого из вас был свой надел.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Слуги никогда не владели землей.
БАЗИЛЬ. И зря. Иметь собственность очень важно, человек становится ответственней, в нем просыпается чувство собственного достоинства, предприимчивость. Вторая идея – совет слуг. Выборные представители станут встречаться еженедельно, все, что делается в поместье, будет делаться только с их ведома, им все объяснят, обо всем посоветуются…
ХАНС ДЖОЗЕФ. Они не поймут.
БАЗИЛЬ. Друзья мои, у меня столько власти – даже страшно.
ПИТЕР ДЖЕК (тихонько). Еще бы.
БАЗИЛЬ. Мой прадед попросту убивал неугодных ему людей. Проводил со всеми невестами первую брачную ночь. Мой дед… Нет, надо поскорее избавиться от этого страшного наследия. И по-иному использовать власть я тоже не хочу. Я просто не хочу ее иметь. Но если уж мне предстоит тут править, пусть моя власть держится не на силе, а на любви. А такая власть уже не страшна, верно, святой отец? Наверняка твоя религия меня не осудит. Я хочу, чтобы поместье стало обиталищем высокой добродетели.
АМБРОУЗ. Поселив добродетель в доме, мы наделаем немало вреда.
БАЗИЛЬ. Как так? Добродетель всегда полезна! Какой от нее вред?
ХАНС ДЖОЗЕФ. Во всем надобен порядок, сэр!
ПИТЕР ДЖЕК (обращаясь к отцу Амброузу). Я понял, о чем вы.
Обращаясь к Базилю.
Нельзя силком заставить людей быть хорошими. Можно только постараться, чтоб они вреда друг другу не причиняли и делали все вместе что-нибудь безобидное. А то ведь люди, когда их много, редко себя пристойно ведут, только из-под палки, по чужому велению.
БАЗИЛЬ. Послушай, Питер. Если мы не замахнемся на многое, мы вообще ничего не сделаем. Надо стремиться к совершенству, тогда поступки твои будут высоки и нравственны – вне зависимости от результата.
ПИТЕР ДЖЕК. Да… конечно… Но поместье.., с поместьем совсем иначе… не о нравственности речь…
БАЗИЛЬ. Разумеется, о нравственности – о нравственных устоях нашей будущей жизни!
ПИТЕР ДЖЕК. Да я не об этом… Просто по отдельности людям легче вести себя порядочно, благопристойно, а вместе – все совсем не так.
БАЗИЛЬ. Отчего же?
ПИТЕР ДЖЕК. Ну, одно дело себя принуждать, другое дело других…
БАЗИЛЬ. Никто никого принуждать не будет. Это главное!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Без силы никак не обойтись.
ПИТЕР ДЖЕК. Если вы, в одиночку, замахнетесь на многое, а потом опростоволоситесь – это ваша забота. Но если мы замахнемся и опростоволосимся все вместе – беда. Слишком многих это затронет. Многие пострадают. И дурные люди непременно нашей бедой воспользуются.
Отец Амброуз согласно кивает.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Вот и я говорю, в строгости их надобно держать, чтоб головы поднять не смели.
ПИТЕР ДЖЕК. Я так как раз не говорю. Простите, совсем я запутался, не объясню никак.:. Но, мне думается, улучшать жизнь надо понемногу, сперва – чтобы жилось людям получше, поспокойнее, чтоб страх из души ушел, чтоб…
БАЗИЛЬ. Высшее счастье для всех и каждого – такова наша цель.
Входят ОРИАНА и ГРЮНДИХ в зимней одежде, припорошенной снегом.
ОРИАНА. Какова ваша цель, дорогой?
БАЗИЛЬ. Счастье для всех и каждого.
ОРИАНА. Господин Грюндих показывал мне окрестности. И тут, как на грех, снова повалил снег. До чего я устала от этого снега!
Садится и без всякого смущения, словно даже не замечая, позволяет Хансу Джозефу снять с себя сапоги.
Опять сегодня на стол не подали перец!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Ох, простите, ваша милость, недосмотрел…
ОРИАНА. Надеюсь, к обеду перец обнаружится.
БАЗИЛЬ. Ориана, мы как раз обсуждаем мой план!
ОРИАНА. Твой план? Ах да, план! Ну а вы что о нем думаете, господин Грюндих?
ГРЮНДИХ. Ну, разумеется, если осуществить начинания, имение станет гораздо богаче, его стоимость будет…
БАЗИЛЬ. Это все неважно!
ГРЮНДИХ. Но, откровенно говоря, сэр, реформу следует продумать более тщательно.
ОРИАНА. Совершенно с вами согласна.
ГРЮНДИХ. Я не сторонник этой вашей… ассамблеи слуг. Если постоянно все объяснять, они разучатся повиноваться.
БАЗИЛЬ. Но мне не нужно слепое повиновение!
ГРЮНДИХ. Нельзя все выкладывать слугам как на духу. Власть стоит на том, чтоб ее постичь не могли.
БАЗИЛЬ. Власть мне не нужна! Я не хозяин, а опекун. Править этими людьми я попросту недостоин – я недостаточно добр, недостаточно…
ПИТЕР ДЖЕК. Достоинства тут ни при чем.
ГРЮНДИХ. Главное не доброта, а сила. Любая власть держится на силе. Люди – существа безнадежно слабые и порочные. Не так ли, святой отец?
АМБРОУЗ. Вы правы.
ГРЮНДИХ. Почти все в этом мире, сэр, – исключая вас – склонны к пороку и способны на пусть небольшое, но преступление. Этой бесспорной истиной и надо руководствоваться. Тогда имение будет процветать.
ОРИАНА. По-моему, в доме крысы. Ханс Джозеф, есть тут крысы или нет?
ХАНС ДЖОЗЕФ. Забредают, случается…
ОРИАНА. Надо потравить.
БАЗИЛЬ. Ориана!
ОРИАНА. Ах, Базиль, ты готов жалеть всех подряд, даже крыс! Да, кстати, мне срочно нужна
