БАЗИЛЬ. Пускай говорит. Что ты сказала, Марина? Да отпусти же ее! Слышишь, Питер! Немедленно отпусти. Так что ты сказала?
МАРИНА. Ваш отец убил моего мужа.
ПИТЕР ДЖЕК. Замолчи, ради всего святого!!!
МАРИНА. Да, убил. Мы сами слышали крики…
У двери появляются ХАНС ДЖОЗЕФ и отец АМБРОУЗ. Расстроенный ПИТЕР ДЖЕК пытается оттеснить их и закрыть дверь у них перед носом.
БАЗИЛЬ. Впусти их.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Она рассказала.
ПИТЕР ДЖЕК. Да.
БАЗИЛЬ. Святой отец, правда, что мой отец убил Фрэнсиса Джеймса?
АМБРОУЗ. Да, ваша милость.
МАРИНА. Он из-за меня: старел, ревновал и – убил, так страшно, жутко… Мы тут все чуть с ума не сошли, до сих пор как безумные. Он убил его, уби-и-и-л!
БАЗИЛЬ. Питер, это правда?
ПИТЕР ДЖЕК. Да, ваша милость. Но об этом надо немедленно забыть.
БАЗИЛЬ. Ты что, рехнулся? Считаешь, что за кражу я караю, а убийство с рук сойдет – потому лишь, что убийца мой отец? Так нет же, нет!
ХАНС ДЖОЗЕФ. Будь что будет. Правда-то всегда наружу выплывет. Этот ужас так по дому и бродит. Не остановили мы злодейство.
АМБРОУЗ. Ваша милость, я согласен с Питером Джеком. Он предлагает забыть. На первый взгляд это безумие. Но лишь на первый. Любой другой образ действий безумней во сто крат. Вы узнали сейчас нечто ужасное. Забудем. Промолчим об этом вместе.
МАРИНА. Как они могут! Неужели нет в мире справедливости? Он же убил его! А-а-а!
Кричит долго и безумно.
ПИТЕР ДЖЕК. Замолчи! Мертвых не воротишь, не оживишь. Пускай все останется между нами.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Сейчас это уже невозможно. Все в доме слышат ее вопли. Это сигнал, долгожданный сигнал. Теперь все слуги думают только об одном. Ни в секрете удержать, ни позабыть уже невозможно.
БАЗИЛЬ. Я потрясен… Необходимо открытое расследование… Я сам его возглавлю. Нельзя, чтобы этот ужас, это преступление довлело над нами, над домом… Это немыслимо. Я проведу дознание… осмотр… в присутствии всех слуг…
ПИТЕР ДЖЕК. Не надо. Мы все виноваты. Поэтому лучше молчать. Или вы хотите наказать всех?
БАЗИЛЬ. Но если молчать, все мы сойдем ума. Это надо как-то выяснить, я не могу жить с таким грузом, я должен принять на себя ответственность… возместить ущерб…
ПИТЕР ДЖЕК. Как? Чем?
П а у з а.
Не вздумайте обсуждать еще и это.
БАЗИЛЬ. Ты что же, думаешь, я буду защищать отца?
ПИТЕР ДЖЕК. Поймите же наконец, защищать вам придется себя. Фрэнсиса Джеймса не вернешь, хоть десять могил разрой. А ваша жизнь будет в опасности.
БАЗИЛЬ. Моя жизнь? В опасности? Почему?
ХАНС ДЖОЗЕФ. Верно, сэр. Сами недавно говорили: жизнь за жизнь.
БАЗИЛЬ. Не понимаю. Я не совершил никакого преступления. Кто мне угрожает?
ХАНС ДЖОЗЕФ. Мы. Мы все. Любой из нас.
БАЗИЛЬ. Ханс Джозеф, старый друг, подумай – что ты говоришь?
ПИТЕР ДЖЕК. Что б вам сразу не приехать?.. Заняли бы отцовское место – и вся недолга. А то за полгода тут столько переговорено, столько в головах накручено…
ХАНС ДЖОЗЕФ. На вашу милость никто зла не держит. Но вы сами сказали – ответственность принять, мол, хочу. Кровь, она отмщения просит. Я отец Фрэнсиса Джеймса, Максим – его сын…
БАЗИЛЬ. Максим.
МАКСИМ. Меня бояться нечего. Это дед, святая простота, чего-то от вас хочет. Старика-то я, конечно, зря не убил. Очень зря. Но вам бояться нечего. Вы для меня – пустое место.
В ы х о д и т БАЗИЛЬ. Питер Джек, объясни, помоги понять…
ПИТЕР ДЖЕК. Одна кровь другую зовет, кровная месть называется, – может, знаете. Вы – сын своего отца. Тут бытуют очень примитивные понятия о справедливости. Как сохранились? Да кто их разберет? Может, ночи зимние, долгие, может, снег помогает.
ХАНС ДЖОЗЕФ. В Книге сказано: око за око, зуб за зуб.
АМБРОУЗ. Там и другое сказано: ударили тебя по щеке – подставь другую.
ХАНС ДЖОЗЕФ. Кровь вопиет, взывает к мести!
БАЗИЛЬ. Так почему же вы не убили отца? Почему не приговорили его к смерти?
ПИТЕР ДЖЕК. Мы хотели, но – не смогли.
ХАНС ДЖОЗЕФ. С ним поквитаться было немыслимо. Мы не смели его тронуть. Он был тут Богом. Даже Максим не смог поднять на него руку.
БАЗИЛЬ. А на меня, значит, сможете…
ХАНС ДЖОЗЕФ. На вас сможем, ваша милость.
Преклоняет одно колено, склоняет голову.
Слышен волчий вой, на этот раз ближе к дому. БАЗИЛЬ и ОРИАНА приникают друг к другу.
ВТОРОЙ АКТ
Белая гостиная. За огромным окном (занавешенным в первом акте) залитые солнцем снежные просторы. Виден двор, могила бывшего хозяина, церковь, лес. БАЗИЛЬ снова в костюме для верховой езды, в высоких сапогах; в руках у него хлыст. Он сидит около ГРЮНДИХА, за столом, заваленным бумагами.
ГРЮНДИХ. Вы, вероятно, не разбираетесь в двойной бухгалтерии, сэр?
БАЗИЛЬ (думает о другом). Боюсь, что нет.
ГРЮНДИХ. Ну, зато Питер Джек разбирается, он вам все объяснит, не беспокойтесь. Тут вот у нас отчетность за прошлый год, все поделено по статьям дохода. Вот здесь домашнее хозяйство, в этой таблице. А здесь лесные угодья. Остальное, глядите, – рогатый скот…
БАЗИЛЬ. Значит, вы полагаете – это несерьезно?
ГРЮНДИХ. Совершенная ерунда, сэр. Эти крестьяне не только бесчестны, они вообще несусветные дикари. Особенно зимой. Жена с дочкой утверждают, будто зимой и я отсюда сам не свой возвращаюсь. Дразнят, ума, говорят, лишился. А эти крестьяне… Они сами порой не различают, где приврали, где нафантазировали. Скажут слово – за чистую монету принимают.
БАЗИЛЬ. Значит, вы думаете, слуги выдумали – про убийство?
ГРЮНДИХ. Несомненно. Очень в их духе. Жуткие проныры и эгоисты, во всем. свою выгоду ищут. Деньги хотят у вас выудить – вот что за этим стоит.
БАЗИЛЬ. Но это так не похоже на Питера Джека, на Ханса Джозефа, на отца Амброуза…
ГРЮНДИХ. Священник в этой шайке наихудший. Эти божьи слуги, деревенские священнички, вечно в обносках ходят, этакие честняги-скромняги. А в девяти случаях из десяти они местные вампиры, ростовщики, жертв своих сосут-потрошат почем зря.
БАЗИЛЬ. Не знаю, что и думать. Такое яркое, солнечное утро – все кажется дурным сном.
ГРЮНДИХ. Не волнуйтесь, сэр, все образуется и позабудется.
БАЗИЛЬ. Вы, вероятно, уедете теперь, раз погода поменялась.
ГРЮНДИХ. Да, да, сэр, сегодня же. Приятно, знаете ли, прокатиться на санях в такой день, – солнце освещает макушки деревьев, дорога блестит. Я, конечно, закутаюсь основательно.
БАЗИЛЬ. Все-таки не верится, что они вчера врали. Нет, на Питера Джека непохоже. Надо выяснить все
