Владимир Алексеевич РЫБИН
ДВЕРЬ В ИНОЙ МИР
— Марта, — спросил Андреев, — ты помнишь о Серой планете?
Он смотрел на закат, и лицо его оставалось бесстрастным. Марта поежилась, словно от холодного ветра. Она слишком хорошо знала этого человека — знаменитого исследователя микромира и своего 'вечного жениха', как о них говорили в Космическом научном городке, где они оба работали. Она знала, что если на лицо его ложится маска бесстрастия, значит, случилось что-то очень важное. Но она чувствовала, что вопрос о Серой планете не самое главное из того, что ему хотелось бы сказать, и не ответила.
— Выходи за меня замуж, — сказал Андреев, помедлив.
— Разве тебе со мной плохо?
— Хорошо, — все тем же равнодушным тоном сказал он. — Но я боюсь.
— Это я боюсь! — нервно засмеявшись и страдая от этого своего смеха, воскликнула Марта. — Ты злой или совсем холодный. Я хоть умирай, ты все равно не оторвешься от своих экранов, пока идет опыт. Думаешь, мне легко одной?
— Ты не одна.
— Но не с тобой.
— Я боюсь, — повторил он глухим голосом.
— Чего? Я же сказала, что люблю тебя.
— Боюсь за себя.
— Но ведь я тебе верю!
Марта повернулась к нему, ища в его лице хоть каких-нибудь перемен. Она понимала, что он имел в виду вовсе не соперницу, а что-то другое, более серьезное, и сказала так из чисто женского кокетства, желая переменить разговор. Но из этого ничего не вышло. Андреев никак не отозвался, сидел неподвижно на холодеющем камне, с прежним кажущимся равнодушием смотрел, как плющится солнечный диск на синей кромке морского горизонта. Над Солнцем, над опаловой грядой редких облаков, в зеленоватом небе нежилась Венера. Выше и правее ее холодно поблескивал искусственный спутник Космического научного центра.
Марта снова поежилась, предчувствуя недоброе, с тоской взглянула на Андреева и сжалась, маленькая, угловатая, обхватив себя за плечи длинными тонкими пальцами.
— Чего ты боишься? — спросила она.
— Есть один опасный человек. Его зовут Бритт.
Она не могла удержаться от удивленного восклицания:
— Наш добряк?!
— В том-то и дело, что добряк. В этом эксперименте излишний оптимизм недопустим.
— В каком эксперименте?
Он понял, что проговорился, и принялся, как мог, популярно объяснять:
— Слышала о такой величине — десять в минус тридцать третьей степени сантиметра? Поколения физиков мечтали о проникновении в нее. Потому что это очень любопытно — заглянуть за теоретический микропредел. Теория утверждает, что на таких сверхмалых расстояниях гравитация уже не гравитация, кванты не кванты и скорость света совсем иная. Мечты были красивы, ибо оставались недостижимы: для того чтобы расщепить квант пространства-времени, мало было суммарной мощности всех имеющихся в распоряжении человечества энергетических запасов. Но вот явился этот оптимист Бритт со своей новой теорией…
— Ну и что? — спросила Марта, не дождавшись продолжения.
— Совсем другой подход к проблеме. Похоже, что с этой стороны можно подобраться к теоретическому микропределу.
— Ну и что?
— При определенных условиях все переходит в свою противоположность, раздраженно сказал Андреев. — Два минуса образуют плюс, слыхала?..
— А чего ты горячишься?
Ему не хотелось говорить всего. Он знал свою беспокойную Марту и готов был хоть накричать и обидеть, лишь бы не напугать.
Ветер налетел ритмичный, порывистый, словно был заодно с волнами, бьющимися о берег.
— А что Серая планета? — помолчав, спросила Марта.
— Там были записаны сказки о пришельцах.
— Ну и что?
— Одна очень любопытная.
— Они все любопытные. На Серой планете кого только не было. Еще в школе уверяли, что эти сказки дали не меньше знаний о мироздании, чем все межзвездные экспедиции.
— Вот-вот. Там есть одна очень любопытная, — повторил он. И впервые, пока они тут сидели, посмотрел на Марту странными глубокими глазами, полными не то удивления, не то ужаса.
— Расскажи.
Она затихла в ожидании, но Андреев молчал, всматриваясь в горизонт, словно выискивая там что-то свое.
— 'Они пришли ниоткуда', — наконец произнес он сдавленным голосом. Так начинается эта сказка. Прочитай ее.
— А ты расскажи.
— Прочитай. Надо, чтобы ты сама поняла.
Ей захотелось по-бабьи сорваться, заплакать или крикнуть, что он не смеет так разговаривать с ней. Но вдруг вспомнила, что еще неделю назад он говорил об очень важном докладе, который ему предстоит сделать на заседании Космического Ученого Совета, и, вспомнив, покраснела, устыдившись своей несдержанности, и взглянула на него испуганно и ласково.
— Ладно, милый, я почитаю. — И добавила с многозначительной лукавинкой в голосе: — И обо всем, обо всем подумаю.
— Думать некогда. Пожениться мы должны завтра до вечера.
— Сразу после доклада? — с иронией спросила Марта.
— Да, после доклада.
И опять ей захотелось накричать на него. Не такой же должна быть любовь — холодной, рассудительной, вечно подгоняемой под дела. Не таким представляет она себе мужа. Не обязательны безумства, но хоть раз можно потерять голову?! А так что за жизнь?! Сиди и жди, когда соизволит прийти. Как в древнем гареме, где для мужа жена не единственная радость…
'А какой должна быть жена? — спросила себя Марта. — Эгоисткой, мечтающей о безраздельной власти над мужем? Или помощницей? Не владыкой, а другом?..'
Марта усмехнулась. 'Женщина — носительница предрассудков. И слово-то такое забыто — «власть», а женщина все не может не подчинять'.
Теперь ей захотелось обнять своего Андреева, приласкать, как ребенка. И сказать, что пусть будет все как он хочет. Она и в самом деле потянулась к нему, прижалась щекой к холодной и, как всегда по вечерам, колючей щеке. Но сказала совсем не то, что хотела:
— Ладно, милый, не будем волноваться… перед докладом. Завтра обо всем и поговорим…
Утром Марта проснулась позднее, чем обычно, потянулась, понежилась в постели. Не вставая, выпила стакан тонизирующего сока и снова с наслаждением откинулась на мягкие воздушные подушки, словно после целого дня работы. 'Что он вчера говорил, этот несносный Андреев?' — игриво подумала она. И вскинулась, вспомнив о сказке, не одеваясь, прошлепала босиком по приятно прохладному полу, набрала номер справочного местной библиотеки.
— Пожалуйста, 'Сказки Серой планеты', — попросила Марта, не включая свое изображение. — Мне нужна та, что начинается словами 'Они пришли ниоткуда'.
