- До Магадана нет дороги! – взревел начальник порта и вызвал охрану.
Охрана долго рассматривала располосованный штемпелями пограничных служб всего мира паспорт иностранца, а потом обнаружила штемпель с надписью «Departo», что означало департамент, но чиновник решил, что стоящий перед ним человек был откуда-то депортирован. - Шпион! – закричал начальник порта, пришпиливая худого Мику своим толстым розовым пальцем к красному кабинетному ковру.
В общем-то, все оказалось банально: с немца вымогали деньги. После того, как к нему в номер в течение ночи несколько раз вламывались незнакомые люди в форме и недвусмысленно давали понять, что от них можно откупиться, Мика понял, что пора сматывать удочки. Он продал какому-то мальчишке мотоцикл за двести долларов и купил билет на самолет до Владивостока. Теперь он ехал до Москвы, откуда должен был вылететь в Германию, а оттуда – в Бразилию, где в гараже знакомого байкера его ждал старенький, безотказный «Тенере». Он ехал и отдавал визиты вежливости всем старым знакомым. Мы купили пива, чтобы отметить приезд, пригласили знакомую переводчицу и провели незабываемый вечер на нашей маленькой кухне. А на следующий день повезли немца по своим памятным местам – в Тункинскую долину. Подозреваю, что Алексею хотелось «протрясти» иностранца на «Уралах» так, чтобы он надолго запомнил, что такое российские оппозиты. Ехать за рулем Мика отказался, как только обнаружил, что на «Урале», по его меркам, отсутствуют тормоза. - Да вот же они! – доказывал Алексей, демонстрируя чудеса вождения в узком проходе между гаражами, но немец был непреклонен.
Ему досталась почетная роль пассажира. Этой ролью он ничуть не тяготился, а на каждой остановке покупал себе по пиву, чтобы не было скучно. На гаишном посту он вдруг начал напевать «Айн, цвайн, драй, полицай!» – чем немало нас позабавил. Мы изъездили Тункинку и ущелье Иркута вдоль и поперек, в поселке Мика накупил пива и сосисок и пообещал нам показать, как готовят сосиски по баварски. Неяркий, потрескивающий костерок освещал уходящие в звездную высь стволы тополей на берегу Большого Зангисана, одуряюще пахло свежими груздями, которые росли по всей поляне, ворчало на углях сало, стекающее с разрумянившихся сосисок, которые мы жарили на рогатинках над костром, шипело пиво в бутылках, нас обступала темнота. - Youdriveveryslowly(Ты слишком медленно ездишь), – сказал мне Мика.
Я, как могла, объяснила ему, как во мне поселился страх. - I`munderstand , – ответил он, и в утешение рассказал о том, как погиб его друг, когда им обоим было всего по семнадцать лет.
Родители друга, по-видимому, были людьми обеспеченными, и пока Мика ездил на стареньком «Кавасаки», они купили Энди новенькую, мощную, спортивную «Ямаху». Он погиб через неделю – разбился. Мать Энди устроила Мике скандал, она кричала обо всем том, о чем может кричать убитая горем женщина другу погибшего сына. А родители самого Мики были сильно обеспокоены, когда он спустя пять лет купил себе мотоцикл этой же фирмы. - Но ты все равно ездишь слишком медленно, – закончил Мика и рассказал о том, как он встретил свою смуглую Дамарис в маленьком отеле в Лаосе, а потом она прилетела к нему в Австралию на время, а потом в Южную Америку, уже чтобы ехать вместе с ним. Она оказалась отважной девушкой, купила себе маленький «Сузуки» и поехала.
- Она ехала и падала, ехала и падала, снова вставала и снова ехала, – гордо рассказывал Мика, – правда, у нее была защитная экипировка. Это, – он критически посмотрел на мои дешевые, замшевые кроссовки-тапочки с тремя полосками, – это не обувь! ( It is not shoes!)
Ну что, мне ничего не оставалось делать, как показать класс на обратном пути на серпантине. - Кажется, немец пожалел, что поехал с нами! – хохотал потом Алексей, рассказывая, как они безуспешно гнались за мной на Гиперболоиде.
Из карманов у меня вылетали визитки, спички и конфеты, «Соло» не касался колесами асфальта там, где было ровно, зато начинал очень резво прыгать на гребенке, – хромированные пружины амортизаторов давно просели. Так, лихо прыгая, я обгоняла всех, кто попадался на пути. Был воскресный день, серпантин был переполнен. Водители провожали меня удивленными взглядами и пытались взять реванш, но я не давалась. Ждать Алексея в конце серпантина пришлось минут двадцать. Мика улыбался и одобрительно показывал большой палец. - Гут!
- Ну, как мотоциклы? – немного зловредно спросил Мику Алексей, когда мы вернулись в гараж.
Мика пожевал губами. - О-о, nine hundred fifty kilometer’s on «Ural» is very much!(Девятьсот пятьдесят километров за выходные на этом жутком мотоцикле – это чересчур!) – ответил Мика.
А через день он уехал дальше, купив себе плацкарт на благовещенский поезд и, доехав до Москвы, кажется, получил самые сильные впечатления в жизни. Что супротив нас какая-то там Бразилия… На прощание он сказал, что будет рад, если мы приедем к
