Никогда я раньше не слышала такого удивительного напева. И услышу ли еще когда-нибудь – не знаю… Священник уходит в алтарь. Я раздеваюсь, подрагивая от холода и косясь на черные, непроницаемые бойницы узких окон. Вода обжигает, и я начинаю мелко дрожать. Оказывается, воды в баке слишком много. - Кружку, надо бы кружку! – громко шепчет Настя. Они вдвоем с молчаливой Ириной, которая заведует свечной лавкой, быстро черпают ледяную воду большими алюминиевыми кружками.
Сильная рука отца Константина погружает меня в воду с головой. От испуга я хватаюсь за край чана и хватаю ртом воздух, когда голова моя оказывается над водой. - Во имя Отца! И Сына! И Святаго духа!
Отче снова уходит, я выпрыгиваю из бака и судорожно вытираюсь маленьким полотенцем, на меня надевают приготовленную крестильную рубашку… Я стою босиком на полу, с которого уже сошла краска, ногам холодно, с волос капает, а со стен на меня смотрят десятки глаз. Отец Константин возвращается, снова читает молитвы. Когда настает пора состригать с моей головы волосы, его рука вдруг застывает на полпути. - Да что же они такие короткие!..
Потом он берет меня за руку и ведет к иконостасу. В этот момент он кажется мне огромным, словно я маленький, пятилетний ребенок, которого держит за руку отец. Я с любопытством, словно в первый раз, смотрю на иконы. Что-то сейчас происходит… - Если бы вы, Елена, были мальчиком, – сурово говорит отче, – я бы провел вас в алтарь. Но вы не мальчик, и поэтому можно только сюда.
Он показывает, как нужно креститься и велит мне целовать иконы. Я послушно исполняю его повеление. Служба закончена. Мы прощаемся с отцом Константином и вдвоем с Настей едем в Ангарск. Она радуется за меня и на прощание дарит мне маленькие иконы. - До завтра! – говорит она мне. – Завтра встречаемся в семь утра и едем в храм, – тебя надобно причастить…
- До завтра, – соглашаюсь я и иду домой, уставшая и, наверное, в первый раз с далекого детства – спокойная…
Эпилог С той поры прошло несколько лет. Наверное, вам хочется знать, что случилось за это время с героями моего рассказа? Антон Белецкий вернулся из Питера не солоно хлебавши: «Отдыхать в Питере можно, работать в нём нельзя»! – так он сформулировал причину своей неудачи. Какое-то время он работал в своей мастерской, а потом, томимый желанием ухватить жар-птицу судьбы за золотой хвост, уехал куда-то на запад. Так не стало в Ангарске Полковника. Мотоклуб «Кочевники» практически прекратил свое существование, во всяком случае, с тех пор, как оттуда ушли мы с Алексеем, я о нем не слышала. Пора, когда газеты пестрели интервью с байкерами и репортажами с наших тусовок, прошла. Изменились и сами байкеры, – на смену безденежным и диковатым одиночкам пришли находчивые коммерсанты и изнывающие от безделья обыватели. Теперь мотоциклы – это приятное времяпровождение для обеспеченных, сытых мужчин, которым хочется добавить перца в свою сдобную жизнь. Странное дело, с мотоциклами и с запчастями стало легче, а все-таки что-то невозвратимо ушло-кануло в Лету… Тем радостнее становятся встречи с теми друзьями, с которыми мы всё начинали теперь уже почти десять лет назад. Виктор Макаров с мотоциклами завязал, женился, продал свой БТР и купил машину. Больше мы его не видели. Князев до сих пор торгует запчастями на отечественные мотоциклы. Радик все так же собирает в своем подвале молодых пацанов, но сам на мотоцикле не ездит. Не ездит на мотоцикле и его белокурая Марго. Никто из тех, с кем мы ходили вокруг Байкала, не стал мототуристом – в течение года все попродавали «Уралы» и пересели кто на что. Только Мецкевич, верный своей страсти к женщинам, купил себе громадный чоппер. Наше экстремальное путешествие благотворно сказалось на отношениях между Будаевым-отцом и Будаевым-сыном. После похода отца и сына стало не разлить даже холодной байкальской водичкой. О путешествии мы теперь вспоминаем без дрожи, а Алексей часто говорит, что я «устроила» ребятам самое большое приключение в жизни. Может быть, это и так… Светлана Царева вышла замуж за замечательного парня – Сергея Савина и за два года родила двух сыновей. В первый же год неизвестные сволочи вскрыли её гараж и украли стоявшие там мотоциклы – ЗИД и «Хонду». И теперь в походы ходит только муж на своем «Иже», а Светлане пока не до этого. Что касается нас… Мы вдвоем сложили на даче дом, и когда я смотрю на него, то невольно чувствую гордость. Однажды, глядя на свое творение, Алексей выразился так: - Бог все сделал правильно. Одних научил деньги зарабатывать, ну, а те, кто деньги зарабатывать не умеет, потому что совесть есть, сами все могут сделать. Своими руками… – потом он глянул на меня и сказал. – А иначе, кто вас, умных, кормить будет?
Теперь мы ездим на японцах: купили себе два эндуро. Мне – «Ямаху» поменьше, Алексею, как и положено, – «Ямаху» побольше. У этих мотоциклов нет имен, это просто обычные японские мотоциклы. Алексей по-прежнему ремонтирует их сам, никому не доверяет. Свой «Соло» он продал знакомому пареньку, который не страдает извечной байкерской болезнью – «задоручием» и на совесть следит за мотоциклом. Гиперболоид служит нам правдой и верой до сих пор. Алексей говорит, что никогда, никогда его не продаст…
