не грех и отпраздновать. Это было предпраздничное возбуждение, какое бывает, когда столы уже накрыты, а гости проголодались и ждут приглашения. И вдруг я почувствовала, как кто-то тихонько тянет меня за рукав. Я оглянулась и окунулась в небо. Даже голова закружилась. Мир горний неожиданно строго глянул на меня прозрачными синими глазами невысокого ладного парня. Яркая футболка, бледно- голубые, почти белые, без единого пятнышка, джинсы. Короткая стрижка, русые волосы. - У вас есть шлем? – тихо спросил он.
- Что?.. – Я еще не вернулась на землю, и смысл сказанного до меня не дошел.
- Шлем. Сейчас все поедут к Антону в сервис, вам нужен шлем, возьмите, у меня есть запасной.
Маленькой, крепкой, короткопалой рукой он подал мне черный шлем. - Другого у меня нет, – извинился он, – это «черпак» из полиэтилена. Да вон, посмотрите, половина ребят в таких ездит.
Я не успела рассмотреть, кто в чем ездит. - Ну что, едем? – зычно спросил Антон.
- Поехали! По коням! Айда! – раздалось в ответ.
Парни устремились к мотоциклам, на ходу застегивая куртки, мастерки, шлемы. - Садись ко мне, – крикнул, перекрывая рев двигателей, Антон. – Со мной безопасно, ездюков везде хватает!
Но прежде, чем мотоцикл сорвался с места, я успела спросить: - Парень, такой невысокий, глаза… как у Христа?
- Это Лёха, – откликнулся Антон. – Помнишь, я говорил тебе о парне, который тоже ездил в Улан-Удэ? Так вот, – это он.
В дамских романах, когда героиня встречается с героем, она обязательно чувствует что-то необычное, – у неё сбивается дыхание, сбоит сердце, женская интуиция или какое-то там семьдесят восьмое чувство начинает вопить – это он! Это он! Ничего подобного. И не то, чтобы я забыла полет в небеса, просто не восприняла это всерьез. Он был младше меня – ему было двадцать четыре, но дело было не в возрасте. Он был совсем зеленый, наивный, невинный, подберите любое слово для обозначения чистоты и безгрешности, и вы угадаете, каким он был. Он жил с родителями в частном доме в поселке Северный, недалеко от старого китойского моста. Он никогда не уезжал из дома. Ему говорили копать огород, и он копал. Ему говорили, что нужно строить баню или красить забор, и он строил и красил. Он никогда не делал ничего против воли родителей. Об этом не нужно было расспрашивать, это становилось ясно, когда вы просто на него смотрели. И это продолжалось до двадцати четырех лет. В этот год он купил себе черный хромированный «Урал-Соло» и косуху. Он позвонил мне через неделю. - Вы серьезно хотите купить мотоцикл? – спросил он своим тихим, спокойным, очень мужским голосом.
- Абсолютно серьезно. Я уже хожу на водительские курсы.
- Но ведь там учат ездить только на машине, ездить на мотоцикле вам придется учиться где-то еще.
- Да, наверное…
- Если хотите, научу. Хотите?
- Да.
- Давайте сегодня вечером на картадроме в пойме Китоя. Только первый урок, чур, на «Урале» с коляской, – нужно понять, что такое ручка газа и как вообще двигается мотоцикл.
- Надо, так надо, – я была покладистой.
- Куда мне подъехать?
Я хотела было назвать адрес, но передумала. Если родители увидят меня на мотоцикле, без нравоучений не обойдется. - Давай на остановке «Аэрофлот».
- Я приеду в шесть, – сказал он не терпящим возражений
