старался говорить грубым голосом, наверное, думал, что так и должны разговаривать представители власти.
- Нет, – ответили мы.
- Ага! В тайгу едете, а оружия нет?
- Нет.
- Ну а нож-то есть?
Нож у Алексея был, и даже сертификат на него – тоже, но я решила, что показывать его не стоит. - Не-а… Топорик есть!
- Ну вы даете… В горы едете без оружия… У нас тут медведей развелось…
- Что, туристов едят? – с юмором спросила я.
- Да пока нет, – гаишник зыркнул на меня щелями глаз.
- Ну и ладно…
Мы вышли из сторожки, над ущельем сгущались тучи. - Дождик будет?
- Обязательно будет, – серьезно ответил гаишник, – сейчас такое время – каждый день дождь идет.
Второй гаишник, пониже и пожиже, как завороженный, стоял возле моего Щенка. Он с трудом оторвал взгляд от хромированного, яркого мотоцикла, повернул к нам узкое лицо. - Ну чё, на обратном пути поедешь, оставишь его нам. А? На втором уедешь…
Мне стало не по себе, потому что по его неподвижному желтоватому лицу было непонятно, шутит он или говорит всерьез. На дождь мы не рассчитывали, но отступать не привыкли. Я надела дождевик, и мы поехали вперед. Почти сразу же начался дождь, черная, рваная вата туч опускалась все ниже и ниже, скрадывая все кругом, и уже не было видно ни скал, ни курумов, ни конца дороги, ни её начала. Мы остались в ущелье одни. Вроде бы и дорога была недальняя, и выехали рано, но вот, поди ж ты, уже темнеет. Или это тучи украли весь солнечный свет? В самом опасном месте за шумом реки мы услышали рев двигателей тракторов и задрали головы вверх: какой-то отчаянный бульдозерист работал на склоне на самом верху, он сталкивал в сторону каменные глыбы и разгребал гравий. Так вот почему дорога напоминает стиральную доску! У перевала Нуху-Дабан мы немного постояли, посмотрели на высокий водопад, который падал со скалы в каменную чашу, и потихоньку двинулись дальше. Иркут все как-то сужался, мелел, да и превратился в небольшую черную речку, которая, сердито бормоча, бежала по камням. На Окинское плато мы выехали уже в сумерках. Мы сразу же оказались на развилке дорог в странной ровной местности, кругом были низкие холмы, да даже не холмы, а просто равнина как бы слегка повышалась, а потом снова происходило снижение рельефа. Мы видели сразу два истока – слева, сразу за пригорком, в низине начинался крохотный ручей – это была грозная река Ока-хем или Ока. Её долина, начинаясь с вот этой маленькой ложбинки, уходила вглубь плоскогорья. А справа тек Иркут. Туда показывал синий знак с надписью «Самарта». Алексей оглянулся, и его глаза стал большими от волнения. - Смотри!
Я посмотрела: справа прямо на нас шла грозовая косматая туча. Она загребала широкими лапами по безлесым холмам, а наэлектризованная шерсть этого свирепого, страшного животного сверкала молниями. Туча надвигалась, вот-вот норовя поглотить и Иркут, и дорогу, и нас… Волосы на голове зашевелились. - И сюда смотри!
Я обернулась назад. Сзади нас догонял дождь. Пелена затянула ущелье – бескровные нити дождя слепо ощупывали каждый камень и неумолимо приближались к нам. Нам некуда было деваться, совсем некуда. Мы рванули в сторону Самарты, по укатанной, уже влажной песчаной дороге. Черный Иркут вился рядом. Мы не успели проехать и километра, как на нас обрушилась гроза. Сперва все словно затянуло туманом, и вроде даже ветер поднялся на какое- то мгновение, а потом на нас обрушилась ниагара воды. Белая, кипящая вода низвергалась и низвергалась, и низвергалась с небес, и нам показалось, что это уже никогда не кончится, что нас смоет в Иркут Великим Всемирным потопом и унесет к Океану. Вверх было видно не больше чем на пять – шесть метров, из лохматого брюха тучи в холмы били молнии, и казалось, что туча передвигается на этих электрических лучиках. - Бросай мотоцикл! – крикнул Алексей, мы тормознули на обочине, выключили зажигание и, вытащив из-под багажа полиэтилен, кинулись вниз по склону.
Мы были словно два громоотвода на плоской
