крыше мира. Мы присели на корточки, накрылись полиэтиленом и держались за руки. Мы ничего не могли сделать, и, наверное, именно поэтому сильного страха не было. Нам оставалось довериться Божьему промыслу и только. По лицу текли капли дождя, остро пахло озоном, травой и мокрой землей, под ногами в мелкой траве текли десятки крохотных ручейков, они стекали со склона в сторону Иркута, который вдруг словно стал больше и шире, и еще чернее. Яркая вспышка озарила окрестности, короткие, бешеные молнии стали бить совсем рядом, в холм, чуть выше и дальше мотоциклов. Алексей до боли сжал мне руку. Он боялся грозы больше меня. В детстве он своими глазами видел, что может произойти. Он рассказывал, как в лесу их с мальчишками застала гроза, как они все вместе бежали через поле домой, и как молния попала в его друга Сашку. Мальчишки даже искусственное дыхание пытались делать другу, но тот умер мгновенно. Я сжимала ледяную руку Алексея, другой замерзшей рукой держала полиэтилен. По пальцам стекала вода и попадала в рукав химзащиты. Все было мокрым, и все блестело: трава, мотоциклы, полиэтилен, костюм химзащиты, загорелое лицо Алексея, его белый шлем, заклепки на косухе. От раскатов грома дрожали холмы, и мне оставалось только просить Творца, чтобы он защитил нас. И ливень отступил. Еще ворча и огрызаясь, туча уходила по Оке, утаскивала по съежившимся от холода желтым холмам свое разлохмаченное, черное брюхо. Ливень еще шуршал по траве, но уже не было такого безудержного напора воды, низвергающейся с неба, молнии стали бить реже. - Вернемся? – спросил Алексей, слизывая с губ дождь.
В ущелье тоже бушевала гроза, до нас доносилось эхо раскатов. Темнело. Я представила себе, как мне придется ночью ехать через всю эту такую сложную для меня дорогу и вздрогнула. - Может, все же на озеро? Поставим палатку, переночуем, там летники, говорят, есть.
- Хорошо.
Иркут по-прежнему вился с правой стороны, его берега стали выше, и сам он вдруг оказался каким-то очень широким, и я поняла, что это уже не река, а озеро. Это Ильчир. Было непонятно, где здесь вообще можно поставить палатку – никаких съездов с дороги не было, а склон, по которому виляла дорога, был слишком крутым. Не было здесь и живописных мест, которые я нафантазировала – только голые скалы, чуть прикрытые слоем почвы, да покосившиеся, чахлые лиственницы. На повороте дороги мы вдруг увидели долгожданный летник – черную избушку «на курьих ножках», кое-как сложенную из неказистых бревнышек. Она нас спасет! - Стой здесь! – устало командовал Алексей. – Я съезжу, посмотрю!
Оскальзываясь на камнях, он въехал на склон, развернулся около избушки и поехал было назад, но заднее колесо поскользнулось на мокрой траве, «Соло» занесло. Поняв, что не удержит мотоцикл, Алексей крикнул: - Помоги!
Я полезла наверх. Летник оказался сгоревшим, неизвестные варвары лишили нас крыши. Я сразу поняла, почему Алексей кричал, – почва превратилась в жидкую грязь, и ронять туда мотоцикл, груженый палаткой и ковриками не хотелось. Вдвоем мы подняли выскальзывающий «Соло», выгнали его на дорогу, тронулись дальше… Почти сразу же меня стала подводить коробка передач – вылетала вторая. На первой передаче ехать было слишком медленно, на третьей – тряско. - Ну что ты плетешься! – вскоре обернулся ко мне Алексей. – Посмотри назад!
Я обернулась и обомлела. В темноте нас снова догоняла черная стена обвального ливня. Под дождем палатку не поставить – это аксиома. Я плюнула на все и врубила третью передачу… Я не знаю, как Алексей заметил этот съезд, – он был один на все озеро. Мы съехали на траву, нырнули в канаву, выехали из неё и остановились на возвышении вроде кургана. В середине был вбит колышек. Быть может, сойеты привязывали здесь лошадей и смотрели с этого места за пасущимся скотом. Место было ровное. - Быстро! Ставим палатку!
Алексей сникнул тюк с мотоцикла, мы развернули палатку, положили на землю, пытались установить, но её тут же наполнило ветром, словно парус рыбацкой шхуны, и едва не унесло вместе с нами. - Переворачиваем!
Мы развернули палатку, установили, быстро скидали внутрь совершенно мокрые вещи, и тут снова начался дождь. - Ну, мы и влипли! – Алексей цветисто выругался.
И тут же в десяти метрах от нас, у дороги в землю ударила молния. Мы повалились на землю от треска и грохота. Алексей зажал рот руками, мелко шлепая себя по губам и смотря на меня черными глазами. - Живо, в палатку! – закричал он, как будто она могла уберечь нас от стихии.
Я нырнула в холодное темное нутро, осознавая, что алюминиевые стойки палатки – настоящий громоотвод. Кто сказал, что в них не ударит молния? - Господи, помилуй!..
Алексей залез в палатку только после того, как тщательным образом закрепил полиэтилен.
