- Не хватало нам еще, чтобы все остальное промокло! – проворчал он, забираясь внутрь.
Мы вдвоем стаскивали с него тяжелую от воды косуху и скользкие, намокшие брюки. Слава Богу, у нас было сухое белье! Алексей переоделся, завернулся в одеяло, и тут я познакомилась с еще одной замечательной его особенностью – несмотря на все опасности, через пять минут он спал, как ребенок. Я же не сомкнула глаз всю ночь – палатка хлопала на ветру, все тепло выдувало, я лязгала зубами и прислушивалась к шуму дождя и к рокоту впадающей в Ильчир рядом с нами реки. Ночью я вышла наружу и увидела над собой звезды. Изо рта шел пар, было очень холодно, я бы не удивилась, если бы холмы к утру покрылись инеем. Мои надежды на то, что дождь прекратится, не оправдались, – прямо на моих глазах небо затянуло, и по палатке снова застучали капли дождя. По дороге шли грузовики – они ехали в Самарту, на золотой прииск. Остаток ночи я лежала и думала, как мы поедем обратно. Утром все было по-прежнему затянуто туманной пеленой, мелкий бисер дождя висел в воздухе, холмы, среди которых лежало озеро, окончательно и навсегда утонули в вате облаков. Алексей не торопился, мне пришлось сварить поесть и приготовить чай. Он ел с аппетитом, а я не смогла даже запаха еды выносить, меня подташнивало от высоты. Мы понадевали на себя все теплые вещи, которые были, на ноги, прямо на берцы Алексей надел полиэтиленовые пакеты, а сверху обмотал веревочками. Пока дождь не разошелся, мы собрали палатку и навьючили мотоциклы. Свинцовая полоса Ильчира бесстрастно лежала у нас под ногами, а нам не хотелось даже подходить к ней. Распинывать мотоциклы пришлось Алексею: ни один из «Уралов» не желал за водиться. В какой-то момент я подумала, что мы навсегда останемся на этом кургане, но мотоциклы все же «прочихались», завелись, и мы поехали. Сразу же стали понятны две вещи – что езда по раскисшей и по размешанной за ночь КАМАЗами дороге – это тебе не вчерашняя трасса! Вчера был «асфальт». И второе: у меня заклинило вилку – вчера я съехала в канаву, вилка сработала до упора, и её закусило. А у «Соло» от тряски рассухарился задний амортизатор. Что хуже – было неизвестно, но подвески не работали на обоих мотоциклах. Когда я подъехала к первой, до краев заполненной жидкой грязью луже, я вспомнила, как на Большом Кемчуге, где-то за Красноярском, я визгом визжала, доказывая, что ни за какие коврижки не полезу в грязь. И вот – на тебе! Алексей проехал первым и нетерпеливо обернулся ко мне. - Давай! Не трусь!
Я вздохнула и кинулась на штурм. А потом была еще одна лужа, и еще… И еще. И когда мы подъехали к ущелью, мою футболку можно было отжимать – так я натрудилась, ворочая рогатым рулем. Ехать быстро я не могла – на маленьких кочках мотоцикл трясся в лихорадке, на крупных – скакал, словно мячик. Вместе с ним мячиком скакала и я. Алексею приходилось только чуточку полегче: вилка у него все-таки работала. Оказалось, что там, на Окинском плато, мы не видели и десятой доли бушевавшей стихии. Со склонов ущелья свисали поваленные деревья, каменные осыпи преграждали нам дорогу, а все крохотные ручейки, которые стекали вниз, превратились в ревущие реки, вода не успевала уходить через дренажную систему и сплошным потоком шла по дороге, буквально на глазах размывая полотно. Вода несла собой песок и мел, и дна видно не было, нам оставалось «брать на абордаж» множество бродов или помереть от холода. Мы выбрали первое и бросились вплавь. Я каждый раз кидалась в воду с отчаянием самоубийцы и каждый раз преодолевала препятствие, вода перехлестывала через цилиндры, но мотоцикл не глох, выносил, как верный вороной, и я, я – тоже должна была все это вынести. Взбешенный нашим пребыванием Иркут несся рядом с нами, норовя смыть само воспоминание о дороге со своего берега. Местами глубокая вода подходила к самым колесам мотоцикла, поперек нашего пути лежали стволы, упавшие со скал, и гигантские валуны, скатившиеся со склона… На посту ГИБДД к нам никто не вышел, сколько мы ни сигналили. Алексей просто отвязал шлагбаум, и тот сам ушел вверх, выпуская нас из этого неприветливого места. Я смотрела вокруг во все глаза, и не могла поверить – везде, где раньше был только намек на русло, несся страшный мутный поток – дорога была со всех сторон окружена водой. Вода гудела, вода ревела, вода была в ярости, и сверху нас тоже поливало водой. Мы ехали притихшие, и не смели даже крикнуть друг другу, от звука голоса мог начаться камнепад. Но самое страшное, самое надоедливое, что было в этой поездке – это были наши скачущие коньки-горбунки. Если там, где по дороге шла вода, мы ехали очень медленно, и неработающие подвески ощущались не так сильно, то после поста дорога стала посуше, хотелось разогнаться, но ничего не получалось, «Уралы» тряслись в ознобе, и приходилось сбрасывать скорость. Как раньше ездили без подвесок? Я поверила, что мы вырвались, только в тот момент, когда впереди показались дома поселка Монды. Алексей решил, что приключений пока хватит, и решил узнать, нельзя ли где-нибудь здесь переночевать или хотя бы подремонтироваться. Он остановил на улице веселого, загорелого бурята в кепке и штормовке, который ехал на телеге. - Ой! – воскликнул он, когда узнал, откуда мы приехали, – Вам, конечно, надо погреться хоть где-то! Такой путь – не шутка! Щас я к Кеше вас направлю, да вот, – рыбой угощу – берите рыбу! – Он достал откуда-то полиэтиленовые пакетики, открыл большую алюминиевую флягу, стоявшую на телеге, и стал рукой доставать оттуда серебристую рыбу. – Это хариус! Монгольский хариус – свежий, тока-тока посолил! Сёдни с Монголии вернулся. Берите, ешьте.
Он подвел нас к воротам на центральной улице поселка и вошел в калитку. Мы слышали, как он звал Кешу, через пять минут он вернулся и, сказав, что теперь-то все будет нормально, укатил. Потом ворота распахнулись и высокий, могучий бурят посмотрел на нас сверху вниз, как на лилипутов. Так мы познакомились с Иннокентием Сороковиковым – директором местной школы. Мы загнали мотоциклы на подворье, переоделись, во что могли, и стали их ремонтировать. Пока Алексей снимал и ремонтировал амортизатор, Иннокентий рассказал, что нам здорово повезло, в прошлом году в тех местах замерз турист. - В горах такое быстро происходит, – неторопливо говорил он, глядя, как Алексей возится с амортизатором, – сперва человек промокает насквозь, потом начинается ветер, и он замерзает так, что даже спичкой чиркнуть не может. Что вы хотели – горы… Дров, сами видели, нет, а то и снег летом выпадет.
Когда он узнал, что нас здорово напугала гроза на плато, он тихо засмеялся: - Это еще ничего! Хорошо, что это было не в ущелье. Вот там в самом деле – страшно!
