Однако в конце октября 1918-го григорьевцы потерпели ряд поражений от войск карателей и были вынуждены отойти на север, на границу Киевской и Херсонской губерний, в леса Черный, Мотрин, Чутинский и Нерубайский. В районе Черкасс у Григорьева возник конфликт с местными повстанческими атаманами Чучупакой и Коцюром, которые были недовольны появлением конкурента, и он был вынужден перебраться со своим войском на родную Херсонщину.
В середине ноября 1918 года в центре Украины вспыхнуло мощное восстание против гетманского режима во главе с членами Директории В. Винниченко и С. Петлю-рой. Через несколько недель восставшие уже контролировали большую часть Украины и осадили Киев.
Григорьевцы выбили немцев и гетманцев из села Верблюжки и Александрии, после чего Григорьев провозгласил себя 'Атаманом повстанческих войск Херсонщины, Запорожья и Таврии', хотя он контролировал тогда только один уезд Херсонщины, а на Запорожье и в Таврии никогда не появлялся. (Махно, истинного предводителя повстанцев Запорожья, возмущало такое самозванство Григорьева.)
В конце ноября 1918-го представители Антанты сообщили гетманскому правительству, что окажут гетману военную помощь в борьбе с 'мужицкой Директорией'. Возникла опасность втягивания Директории в войну со всем миром. На рейде Николаева появилось пять английских кораблей с пятитысячным десантом. Представители Антанты объявили Николаев, Одессу, Херсон и Крым зоной своих интересов.
В начале декабря 1918 года отряды Григорьева, действовавшие против войск гетмана, вторглись в земли Причерноморья со стороны Вознесенска и Жмеринки. Против пяти тысяч наступавших повстанцев гетманцы смогли выставить только 545 человек. Этот заслон был опрокинут, и Григорьев вплотную подошел к Николаеву. 9 декабря он прислал местной власти ультиматум, требуя сдачи оружия, освобождения арестованных повстанцев, вывода из города военных формирований. Наступление григорьевцев на Юге имело не только стратегическое, но и политическое значение.
Уже 13 декабря были разгромлены сводные отряды гетманцев, 'белых' и немецких солдат у станции Водопой, на окраинах Николаева. По договоренности с немецким командованием, представлявшим немецкий гарнизон города, войска Григорьева вошли в Николаев.
В воззвании к немецким солдатам атаман предлагал им быструю эвакуацию с Херсонщины в Германию. 'Иду на вас, – сообщал атаман. – Оставьте оружие и город, и я без всяких перепонов пропущу вас в Германию. В противном случае атаман обещал: '… я вас разоружу, и наши бабы через всю Украину дубинами будут гнать вас до самой Германии'. Интересно, что подобные угрозы тогда подействовали, и англо-французские войска не решились вступить в открытый бой против крестьянской стихии.
Захватив Николаев, Григорьев стал хозяйничать в городе от имени Директории УНР. В городе воцарился хаос многовластия – атамана Григорьева, правительственного комиссара УНР, городского Совета. Вскоре сборная херсонская дивизия атамана Григорьева (6 тысяч человек, сведенных в 4 пехотных и один конный полки), входившая в Южную группу войск УНР атамана Грекова, овладела большим районом Юга Украины.
Однако Григорьеву так и не пришлось стать 'царем Лукоморья' (Лукоморье – раннесредневековое название Северного Причерноморья, побережья от устья Дуная до устья Днепра). Во второй половине декабря 1918 года, франко-английские интервенты, при содействии белогвардейцев, развернули интервенцию на Юге Украины.
Интервенты, в основном французские, греческие, сербские, английские, итальянские войска, повели борьбу против Украинской республики, изгнав украинскую власть и ее войска из Одессы. Директорию УНР интервенты рассматривали как 'большевиков', отвергающих частную собственность, и как нестабильную власть, неспособную к управлению краем, которая потакает анархии, что приводит к хаосу. В союзе с армией Деникина интервенты планировали захватить Украину и создать на ее территории базу для похода на Москву для воссоздания 'единой и неделимой России'.
Интервенты продвинулись внутрь Украины на 100-150 километров, с боями вытеснив отряды атамана Григорьева из Николаева, Бирзулы, Колосовки, а затем и Херсона. В боях за Николаев против Григорьева воевали немецкие солдаты, подстрекаемые Антантой, белогвардейцы и английский крейсер 'Консербери'.
Во время празднования Нового, 1919 года, григорьевцы снова 'наведались' в Николаев, принудив находившиеся там отряды сдаться. Командование украинской армией поручило дивизии Григорьева защищать участок фронта в 120 километров и провести наступление на Херсон, где оборонялись белогвардейцы. Десять дней шли ожесточенные бои за Херсон, в результате которых город оказался в руках дивизии Григорьева.
Став фактическим диктатором большого района с городами Херсон, Николаев, Очаков, Апостолово, Олешки, 'пан атаман' почувствовал себя 'крупной политической фигурой' и решил говорить с киевским правительством на языке ультиматумов. Он требует от правительства УНР ни много ни мало должность военного министра. Это требование осталось без ответа: хотя атаману и дали для 'успокоения' еще и гражданскую должность комиссара (управляющего) Александрийским уездом.
Атаман постоянно пререкается с киевским правительством, подчеркивая свою независимость, отправляет свои отряды против соседней петлюровской дивизии полковника Самокиша и независимой армии 'левого' батьки Махно. Демонстрируя свои 'правые' взгляды, Григорьев, входит в сговор с 'левыми' партией украинских эсеров-боротьбистов, которые открыто критиковали Петлюру и заигрывали с большевиками. В то же время высказывания Григорьева типа: 'Коммунистов надо резать', угрозы кровавой расправы с бастующими рабочими Харькова выдают в нем сторонника 'правой военной диктатуры'. Но от Петлюры он требует прекратить всякие переговоры со странами Антанты и возобновить с ними войну за Причерноморье.
Чтобы разобраться в целях и характере движения, возглавляемого Григорьевым, в январе 1919-го на встречу с ним, на станцию Раздельная, прибывает Симон Петлюра. И хотя Григорьев уже искал возможности заключить союз с большевиками, хитрый атаман продемонстрировал полную лояльность за две недели до измены.
Надо отметить, что войска Директории с января 1919 года против интервентов не воевали. Только григорьевцы, которые, не согласившись с оккупацией Причерноморья французами и не учитывая политических реалий, продолжали против них партизанскую войну.
Григорьев тогда хвастливо заявлял, что возглавляет 117 партизанских отрядов, объединённых в Херсонскую дивизию. В то время отряды Григорьева были главной военной силой Центроревкома левых украинских эсеров-боротьбистов. Григорьев был военным комиссаром Центроревкома и заявлял частенько, что 'у нас движение исключительно левоэсеровское'.
Он был не доволен переговорами своего командира – атамана Грекова с французами, а также отстранением от власти 'левого премьера' Винниченко и утверждением Петлюры лидером Директории, созданием 'правого' правительства УНР. Его оппозиционные настроения подогревали украинские левые эсеры, активисты, боротьбисты, борьбисты и левые эсдеки, отрешенные Петлюрой от власти.
В январе 1919 года Григорьев понял, что Директория УНР не в силах удержать власть на всей территории Украины. В течение января Красная Армия захватила почти все Левобережье, за исключением Донбасса.
25 января Симон Петлюра приказывает Григорьеву войти в состав Юго-восточной группы армии УНР, куда, помимо его дивизии, включалась дивизия Гулого-Гуленко. Эти соединения должны были быть готовы к выступлению на фронт против белогвардейцев восточнее Александровска и Павлограда, где с середины декабря 1918-го петлюровцы вели бои с 'белыми'. Именно здесь, в гуляйпольских степях, царила полная неразбериха. Александровск прикрывал от 'белых' Махно, который тогда враждебно относился к Директории. Григорьев не хотел выступать против 'белых' – очень сильного противника, и в то же время он опасался входить в район, контролируемый Махно, боясь конфликта с 'батькой' и крестьянством всего района. Атаман предпочел игнорировать приказ…
Григорьев решил действовать самостоятельно, посчитав, что 'сам себе атаман'. Он не выполнял приказы штаба армии Украинской народной республики, сам распоряжался всеми трофеями, а иногда просто грабил государственное имущество. 'Сердитые' телеграммы из штаба Петлюры только вызывали протест атамана. Он отвечал своим критикам, что крестьяне 'ждут меня всегда, как Бога', а для немецких колонистов он 'звезда спасения', 'такой дисциплиной, как у меня, нет ни в одной части'. Серьезно озлобила Григорьева и телеграмма петлюровского командира корпуса Осмолова, в которой последний
